Домой Родион Михайлович не вернулся, потому что у Родиона Михайловича дома не было. Согласно паспорту он был холост и бездетен. Родион Михайлович отправился в аэропорт, где купил билет по паспорту Грибанова Ильи Степановича. И вылетел в тот самый, у черта на куличках, регион. Что будет там, он не загадывал. Но знал, что иначе поступить не мог. Потому что отвечал за ослушание головой. И не только своей. Его голове теперь была грош цена. Он рисковал еще тремя оставленными у себя на даче головами. Если ему повезет, если ему позволят жить по придуманной им легенде, он вернется, наплетя про хулиганское нападение и счастливое из лап злодеев спасение. И будет жить дальше, как все. И будет ездить на дачу, собачиться с Зинкой и играть с детьми. Со своими, не по легенде, а родными детьми. Но что-то ему подсказывало, что возврата не будет, что он ушел навсегда. Что для семьи он умер — там, в брошенных в лесу «жигулях». Там, на поляне, его прошлая жизнь кончилась. Нет у него прошлого! Нет у Родиона Михайловича. Нет у Грибанова Ильи Степановича. И нет у Сан Саныча. Есть только будущее. Туманное и страшное, потому что другого в организации, которой он служит, не бывает. Потому что это Контора… * * * Огромный ангар на пустыре. Наверное, раньше в нем стояли самолеты дальней бомбардировочной авиации. А пустырь был аэродромом. Когда-то мы отсюда грозили шведу и прочим разным скандинавам. Теперь — никому. Ворота ангара закрыты, петли проржавели, бетонные выезды заросли мелкими деревцами. Но замок на маленькой дверце был сброшен. Посреди ангара стоял стол. За ним сидел человек. С виду никакой. И тот, который пришел к нему на встречу — тоже никакой. Они были как близнецы, хотя не похожи друг на друга. — Ну, здравствуй, Резидент. Садись. Резидент сел на стул. Он впервые видел этого человека. И был удивлен, что видит, потому что лишние знакомства в Конторе были не в чести. — Ты мой новый Куратор? — спросил он. — Пусть будет так, — согласился незнакомец. Где прежний Куратор, Резидент не спрашивал, потому что бесполезно было спрашивать. Был, а теперь нет. Теперь вместо него сидит вот этот. — В связи с чем был объявлен экстренный сбор? — Ты про изделие? Кстати, вот оно, в комплекте, — кивнул Куратор на деревянный ящик под столом. — Можешь потом забрать. И выкинуть. — Почему была объявлена тревога? Что случилось? — еще раз спросил Резидент. — Ничего особенного, — пожал плечами Куратор. — Отработка аварийного канала связи. Учения. Когда то нужно его проверить. Ну да, учения… Просто учения. Резидент вспомнил дачу, семью, брошенный «жигуль». Всего лишь учения… Он думал, дело обстоит серьезнее. Аварийный сигнал, те самые цифры, которые были на рекламном щите, цифры, вернее комбинация цифр и букв, в любом — шрифтовом или звуковом виде — были кодом экстренного сбора. Это было простое как молоток, но эффективное средство, назначенное для применения в самом крайнем, в экстраординарном случае, когда все прочие виды связи будут утрачены. Он был придуман давно, для большой войны. Для атомной войны. Придуман, чтобы собрать уцелевших бойцов в бардаке термоядерной катастрофы, возможно, уже не на своей, а на чужой, оккупированной врагом, территории. Это был универсальный для всех пароль опознания. Он никогда не использовался, так как был почти анахронизмом, но не был упразднен. И вот теперь какой-то умник решил его проверить. — Почему на меня не вышли раньше обычным порядком? — спросил Резидент. Куратор пожал плечами. — Не знаю, — ответил он. — Это меня не касается. Я знаю только то, что мне положено знать. Я должен был вызвать тебя через аварийный канал связи. Я это выполнил. — Что мне делать дальше? — Продолжить проверку. Сделать то, что делал я — отправиться в указанные регионы для отработки экстренного сбора. Найти тех, кого ты не знаешь, как нашел тебя я. — А после? Он всё еще надеялся вернуться. Выполнить задание и вернуться. И ждать нового вызова. Может быть, еще пять, может быть, десять лет. А может быть, до конца жизни оставаться «консервами», состоя в резерве. Наверное, такое тоже бывает. Хочется надеяться, что бывает. — Дальше проверку продолжат те, кого вызовешь ты. — А я? — Ты получишь новый приказ. От своего Куратора. — От тебя? — Не исключено. Если меня назначат твоим постоянным Куратором. Или от кого-то другого. Но рано или поздно получишь. В «другого» Резидент не поверил. Контора без надобности не светит своих бойцов. Если ты с кем-то встретился, кого-то увидел, то увидишь еще не раз. Но только его! Скорее всего, вот этого — торговца изделием здмпА421–124-УСД… дробь тридцать четыре. Теперь он будет его Куратором. Пусть так. И всё же Резидент не удержался: — У меня есть шанс продолжить работать в моем Регионе? — Почему нет? — пожал плечами Куратор. — Теперь «передачка». «Передачка» — это не посылка в места лишения свободы. Это полная информация по работе Резидента в Регионе — его легенда, схроны, имена «законсервированных» помощников, каналы связи, сведения о местных руководителях и криминальных авторитетах и прочее. Всё то, что он знал и что могло пригодиться его приемнику. Теперь Резидент не испытывал иллюзий. Он отдавал свою базу и, значит, уходил отсюда, скорее всего, навсегда. — Здесь всё. Резидент передал фотоаппарат — цифровую «мыльницу» с картой памяти, для маскировки забитой «домашними» фото. Зашифрованная информация шла вторым, невидимым слоем. Сам фотоаппарат был тоже не простой, а с пиротехнической начинкой. Дальше говорить было не о чем. Просить — безнадежно. Надеяться — бессмысленно. — Мои регионы? Куратор показал бумажку с цифрами. — С кем мне держать связь? — Со мной. Вот текст вызова. Ищи его на сайте бесплатных объявлений каждый вторник. — А если мне понадобится помощь? Я могу войти в контакт с вами? Куратор поморщился. Связь в Конторе осуществлялась в одностороннем порядке. Как в ниппеле, в который можно дунуть, но лишь в одну сторону. — Ты же знаешь правила: решай свои проблемы сам. — Но а если… Куратор внимательно посмотрел на Резидента. Тот был разговорчив. Очень разговорчив. Слишком разговорчив. — Если тебе понадоблюсь я, то дашь объявление следующего содержания… И это снова была архаика — объявления. Но Контора, как и всякая спецслужба, предпочитала наряду с новейшими разработками пользоваться и проверенными методами работы. Куратор продиктовал аббревиатуру с каким-то экзотическим расширением. Этот мейл можно было использовать в самом крайнем случае и только один раз. — Отправишь открытку на любом языке. После отправки… Это Резидент и так знал — ноутбук или планшет уничтожить, место нахождения сменить. Но только вряд ли кто-то заинтересуется открыткой с монгольскими или южно-африканскими поздравлениями. — Тогда я пошел? — просто спросил Резидент. — Валяй. Изделие здмпА421–124-УСД… дробь 34 он утопил в дебрях перелеска в каком-то случайном болотце. * * * Объявление было вроде бы обычным, но странным. Какой-то потерпевший разыскивал свидетелей ДТП, случившегося прошлой осенью на перекрестке улицы Космонавтов и Окружной, где превысивший скорость велосипедист сбил на переходе старушку, причинив ей сильный испуг, от которого та спустя семь месяцев скоропостижно скончалась. Дурацкое объявление. Но с мейлом 421124@… На который никто не ответил. В том числе тот, кто должен был! Объявление вышло еще три раза. И опять — ничего! Оставалось идти по стопам предшественника. Резидент вылетел в Москву, потому что ему нужны были гарантии, что его объявление будет замечено. В известное пиар-агентство с улицы забрел какой-то древний пенсионер. — Вот, — положил он текст объявления на стол редактора. — Хочу, чтобы, значит, был кордебалет, а текст читал какой-нибудь народный артист. — А вы знаете, дедушка, сколько будет стоить такой клип? — усмехнулся редактор, с сомнением оглядывая заказчика и прикидывая, как бы от него побыстрее отделаться. — Знаю, — не испугался хорошо проинструктированный заказчик. — У меня аванс есть. — И вытянул из пакета газетный сверток, в котором была завернута толстая пачка денег. Американских. — Ничего себе! — Редактор привстал и сменил тон: — Присаживайтесь, дедушка. Кофе сюда, быстро!.. Что хотите рекламировать? — Добавку, — прочел по бумажке дедушка. — Био… ГОСТ 421124-СТБ.