— А здесь кто живет? Безразлично пожав плечами, парень буркнул: — Я их не знаю. Какие-то любители животных! — И скрылся в квартире, щелкнув замком. Переглянувшись с Исаем, опер шагнул к соседней двери и вновь постучал. Исай вместо него неэмоциональным ровным голосом проговорил, когда за дверью послышался шум: — Эй, хватит дурью маяться! Открывайте! Дверь со скрипом приоткрылась, и из-за нее выглянуло остроносое худое мужское лицо с гладкой лысиной на голове. Уши торчком. Этим ушам определенно не хватало волос, чтобы прикрыть их. Но чего нет, того нет. Хозяин через дверь несомненно слушал весь разговор, который происходил возле соседней квартиры, и, видимо, убедился, что это действительно полиция. Но глаза все равно были настороженными, бегающими и хмурыми. Оперативник раскрыл перед ним удостоверение и фоторобот. Объяснив то же самое, что и парню недавно, спросил: — Почему сразу не открыли? Угрюмо засопев в ответ, хозяин квартиры ничего не произнес. За закрытой дверью он безусловно чувствовал себя смелее и был разговорчивее. Теперь же больше пыхтел, как паровоз. Впрочем, после недолгого изучения фоторобота и удостоверения пробормотал: — Да кто вас разберет, кто ходит! Я думал, опять по чьей-то жалобе. Надоели! Строчат, как полоумные. Ментов дергают, а те — нас. Участковый все мозги законопатил. А вы вдобавок еще угрожать принялись! — Он был худ, невысок ростом, в несвежей серо-буро-малиновой майке и мятых серо-буро-малиновых шортах. Волосатая бледная без загара грудь и волосатые неровные бледные ноги. Войдя в квартиру, опер понял, почему парень назвал соседей любителями животных. В квартире был устойчивый запах кошачьей мочи и все заполонено кошками. Сложно пройти по полу, не наступив на животное. — Зачем вам столько кошек? — удивился оперативник. — Они лучше собак, — услышал в ответ. Вопрос был спорный, ибо кому что нравится. Опер поморщился и стал с трудом пробираться по квартире, осматривая ее. В комнате на диване увидал хозяйку — раздобревшую крупную женщину с полным щекастым лицом, с двумя подбородками и мощной грудью, сидевшую в окружении кошек, поглаживая их. На ее фоне муж выглядел тощим коротышкой. Она слышала вопрос оперативника о кошках и ответ мужа, но в дополнение к его словам уточнила плавным голосом: — Кошки лечат, они ласковые, не то что псы! Наша семья песью породу терпеть не может. Не разделяя враждебного настроя к собакам, опер заметил: — Бывают хорошие умные собаки. Однако хозяйка категорично возразила, при этом голос ее резко изменился и стал походить на удары бубна: — Пес не может быть хорошим! Псов надо уничтожать! Пускаться в полемику было глупо, опер показал женщине фоторобот: — Вам не доводилось встречать это лицо? Убрав с колен кошек, она взяла лист в руки. Долго рассматривала. Потом подняла глаза на оперативника, шевельнула крупным носом, перевела взор в сторону двери, позвала мужа: — Гринюша! А посмотри-ка! В дверях появилось остроносое лицо мужа. — Я уже видел, Анчик, — сказал смуро. Перехватив их взгляды, опер понял, что она узнала изображенное лицо. Видимо, узнал и муж, но не подал вида. Ни сейчас, ни тогда, когда у двери рассматривал фоторобот. Опер спросил: — Где вы видели это лицо? Молча отвернувшись, хозяин квартиры вышел из комнаты. Женщина снова вгляделась в фоторобот и только после этого возвратила лист оперативнику, задав вопрос совсем не по теме: — А вам понравились наши кошечки? — Подхватила кошку, сидевшую рядом, посадила на колени и стала поглаживать. Сообразив, что если он сейчас скажет, что все это ему не понравилось или безразлично, он не получит никакой информации от женщины, опер бесстрастно улыбнулся и постарался мягко произнести: — Ну еще бы! Такие кошечки не могут не понравиться! Я люблю кошек. А собак… — чуть замешкался, поскольку сказать, что не любит собак, язык не поворачивался, посему произнес нейтрально: — к собакам я отношусь неопределенно. Разумеется, такой ответ понравился женщине. И она тут же предложила: — А не хотите взять себе котеночка? Посмотрите, какие красавцы! — подхватила с пола двух котят и показала оперативнику, чем сразу поставила того в тупик. «Этого еще не хватало!» — мелькнуло у того в голове. Конечно, он не хотел. Но отказать значило не пройти проверку на лояльность. Ему пришлось в ответ улыбнуться, как бы показать удовлетворение от ее предложения. — Я подарю вам, — пообещала женщина и осторожно тяжело поднялась с дивана, — потому что продавать кошечек нельзя, это не товар, это живые существа, они такие же, как мы с вами, только маленькие и говорят на другом языке. Продавать их преступно! — Переваливаясь с боку на бок, как утка, она приблизилась к оперативнику и протянула котят. — Какой вам больше нравится? Выберите сами. Я дарю вам от всей души! Отрываю от сердца! — сказала. — Я вижу, вы хороший человек. Кошечке будет хорошо у вас. А вам с нею будет замечательно. На женщине был огромный халат непонятного цвета с грязными пятнами на груди и замусоленными полами. Оперативник погладил маленькую голову одному из котят, словно обращая ее внимание, на каком из двух остановил свой выбор. А потом спросил: — А можно он пока побудет у вас? Нам нужно сейчас обойти все квартиры. Мы ищем опасную преступницу. А на обратном пути я заберу котенка. — Можно, почему же нельзя, — ответила женщина. — Я понимаю: работа прежде всего. А как же? Котенок подождет. Работа впереди. — А все-таки, где вы встречали эту девушку? — снова показав на фоторобот, спросил опер. — Запомнила я ее, — покивала женщина плохо приглаженной головой, на которой клочковато лежали засаленные волосы. — С мужем мы запомнили ее. Она назвала наших кошечек пакостью! Это надо же такое сказать! Несомненно, это она. Мы с мужем узнали ее! — Посмотрела в сторону дверного проема. — Гринюша, ты узнал ее? Это та стерва, помнишь? — спросила и, дождавшись, когда из прихожей раздалось ответное «Угу», опять, покачиваясь с боку на бок, вернулась к дивану и шумно села, выпуская из рук котят. — Когда и где это произошло? — спросил он, радуясь быстрому повороту дел. — В подъезде видели! Недавно! — сказала она. — Спускалась сверху шельма. А кто ж еще? Шельма и есть! А мы как раз с кошечками поутру выходили погулять, подышать свежим ранним воздухом. Им это необходимо. Кошечки у нас смирные, добрые, милые. Вы же сами видите, какие они безобидные и беззащитные. А эта шельма неслась как угорелая, как будто за нею кто-то гнался. И пнула кошечек, а потом чуть не наступила на одну из этих красавиц! Вон на ту, серенькую куколку. Видите, она как принцесса. Мы ее так и зовем: Принцесса. А эта шельма — не нашего поля ягода! Мы здесь давно живем, никогда не видели ее. Знать, где-то наверху снимает квартиру. Там несколько квартир сдаются. — Может, в гости к кому-то приходила? — с придыханием спросил оперативник. — В такую-то рань? — усмехнулась женщина. — Мы всегда очень рано выходим погулять. В шесть, а то и в пять часов утра. Так что сверху она, сверху. Там смотрите. Сорвавшись с места и забыв поблагодарить, опер выскочил на площадку. Здесь воздух был совсем другой. Парень несколько раз глубоко вздохнул, словно выбрасывал из себя кошачьи запахи квартиры и вбирал воздух подъезда. Хозяин провел по лысине рукой и захлопнул за ним дверь. — Что там? — спросил Исай, глядя на возбужденного оперативника. — Она здесь, — скороговоркой отозвался опер. — Где-то наверху! — выхватил из кармана телефон и позвонил Акламину. Тот был возле среднего подъезда. Быстро перегруппировал людей, направляя в первый подъезд. Исая с охранниками вывел на улицу, на всякий случай поручил не выпускать из-под контроля остальные подъезды и двор. А в первом подъезде по этажам началась отработка квартир. Когда, наконец, оказались у нужной квартиры и толкнули дверь, та от толчка подалась. Опера достали оружие. Крадучись вошли. Увиденное в квартире стало для всех холодным душем. Не успели. По тому, что кровь на полу еще не застыла, Акламин понял, что все произошло перед их приходом. Ольги не было. Трупы лежали с пистолетами в руках. Полная иллюзия того, что эти двое перестреляли друг друга. Между тем Акламин не заблуждался. Пуля в затылок и пуля в лоб напрочь отбрасывали такую версию. Сразу стали вопросы: кто был третий и куда увел Ольгу? Она по телефону сообщала мужу о третьем бандите. Он, видимо, и устроил это побоище, и умыкнул Ольгу. Что-то не поделили меж собой. Скорее всего, деньги за шкуру неубитого медведя. А что еще? Где и кого искать теперь — новая загадка. Вызвав криминалистов, Аристарх вновь направил оперативников по квартирам и во двор с опросом возможных свидетелей: кто что видел возле подъезда? Но удачи большой не было, если не считать слов старушки — маленькой, сгорбленной, но чистенько и чопорно одетой: шляпка от солнца, прикрывающая редкие седые волосы, кофточка с оборками и ладно сидевшая юбка. Старушка жила в соседнем подъезде и сидела на скамейке, когда подошли оперативники. Она сказала, что чуть раньше, возвращаясь из магазина, издалека видела, как возле первого подъезда две девушки сели в машину, а потом туда же прибежал парень. И машина уехала. По времени получалось, что это произошло минут за семь-двенадцать до того, как возле дома появились оперативники. Однако как выглядели эти девушки и парень, старушка издалека не разглядела: — Да разве упомнишь? — развела она руки. — Я уже без очков соседей не узнаю. И хожу, как черепаха. Очень быстро шли под ручку. Я молодая точно так же скакала, шустрая была, как веник, а теперь вот отскакала старая карга, едва передвигаюсь. Раньше до магазина доходила за десять минут, а ныне в два раза дольше чапаю. А девушки-то спешили, знать, не иначе. Да и парень как шальной выбежал из подъезда. Если брать слова старушки за основу, тогда одной из девушек могла быть Ольга, но кто в таком случае были вторая и парень с ними? — А в какую машину сели? — с надеждою в голосе спросил опер. — Цвет, марка? — Да не разглядела я цвет, — сказала старушка, — а марка? Это вам у молодых надо спрашивать. Я в машинах не разбираюсь. Кстати, — вдруг вспомнила она, — когда машина отъезжала, так из нашего подъезда вышли молодожены. Люда и Саша. Они в марках, наверно, разбираются. Спросите у них. Нашли Люду и Сашу не сразу. Те появились часа через два. Вспомнили, как встретили соседку по подъезду, она шла с пакетом в руке им навстречу, поздоровались, проходя мимо. И припомнили, что, действительно, отъезжала машина серого цвета, «ауди». Седан. Люда вспомнила даже две первые цифры номера. Один и три, то есть тринадцать. И пояснила, почему запомнила: — Я в тот момент, увидав эти цифры, почему-то подумала о чертовой дюжине. Подумала, что чертова дюжина не к добру. Я хотела даже указать Саше на это, но передумала, потому что номер-то состоял из трех цифр. Но третью цифру я не помню. И еще впереди была буква С. Я запомнила ее, потому что с этой буквы начинается имя моего мужа. На безрыбье и рак рыба. Хотя бы что-то. Впрочем, абсолютной уверенности не было, что именно в этой автомашине увезли Ольгу. Но интуиция притягивала Акламина к этой информации. И он распорядился искать авто. А еще стоило докопаться, кто же все-таки такая была Дарья. Это могло помочь в разгадке новой путаницы. А пока, основываясь на полученной информации, можно было предположить, что Ольгу похитили второй раз. И вероятнее всего, с той же целью. А раз цель у новых похитителей такая же, следовательно, требования к Корозову о выкупе Ольги последуют снова. Встретившись с Глебом, Аристарх высказал свою версию. Тот согласился с ним. А раз так, надо ждать новых требований. Все начиналось сначала. 15 Отъехав от дома, Римма надеялась, что никто особенно не обратил на ее машину внимания. Ольга и Вовик сидели на заднем сиденье. Ольга под гипнозом находилась в полудреме. Все молчали. Посматривая через зеркало заднего вида, Римма вспомнила, как поначалу, когда Бурый привел парня к ним в компанию и назвал Вовиком, она прыснула со смеху. Но оказалось, что не Бурый выдумал такую кличку, нет, Вовик в пятнадцать лет попал в детскую колонию за поножовщину, и там ему прилепили ее, как производную от имени. Елозя по сиденью, Вовик не возражал бы прикоснуться к телу Ольги, украдкой облизывал его глазами, но ловил в зеркале холодный взгляд красивых глаз Риммы и не решался. Отворачивал голову в сторону и посматривал сквозь стекла на улицу, мельком наблюдал, как люди томились от солнечной жары на тротуарах. Торопились забежать в тенек дерева или какого-нибудь навеса, в магазин, в кафе. На ходу пили из бутылок воду либо напитки. Томился и, не выдержав, нарушил молчание: — Куда катим-то? — приторной улыбкой растянул губы до ушей. Римма вела машину на большой скорости. Не отпуская педали газа, полуобернулась, сухо отозвалась: — Скоро будем на месте! И действительно, скоро подрулила к крайнему подъезду кирпичного девятиэтажного дома. Всего было три подъезда. Двор чистый, подъездная дорога в асфальте, зелень во дворе разрослась и выглядела неухоженной, но общей картины не портила. Напротив, двор как будто наполнялся зеленой аурой, и все вокруг дышало ею. Римма заглушила мотор. Посмотрев сквозь стекла вдоль подъездов, осталась удовлетворенная тем, что было тихо и безлюдно. Вытащила ключ из замка зажигания. Вопросительно уставившись на ее затылок с аккуратно уложенными волосами, ниспадающими на красивую шею, Вовик ждал команду. Броская, бьющая в глаза красота Риммы возбуждала его. Впрочем, если бы тут была еще пара-тройка девушек, он не меньше возбуждался бы и от них. Говорят, что мужчины полигамны, — так вот Вовик был примером такой полигамии. Ему все время было мало женщин, хотя надо отдать должное: он всегда, когда требовали обстоятельства, включал тормоза. Зато когда отпускал тормоза, тогда всякая женщина у него была, как последняя. Выставив вперед красивые ноги, Римма красиво вылезла из авто, открыла дверь со стороны Ольги: — Пошли, Ольга! Ты достаточно отдохнула! — сказала с черствыми нотками в голосе. Встрепенувшись, та открыла большие с дымчатым оттенком глаза, оперлась на подставленную руку Риммы и легко выскользнула наружу. Она все еще оставалась под гипнозом и подчинялась командам Риммы. Рассудок куда-то отступил, словно провалился в пропасть. Ольга лишь отчетливо слышала обволакивающий голос Риммы и не могла противостоять ему. Ни двор, ни дом не фиксировались в памяти, и даже асфальт и ступени, по которым ступала, тут же испарялись из сознания. Одетая в чужую тесную одежду, она не чувствовала неудобства. В этом жмущем, непривычном для нее наряде, с поцарапанным лицом и синяками на теле, Ольга оставалась красивой своей неброской, в пастельных тонах красотой. Вовик выпрыгнул следом на другую сторону авто. Под руку с Ольгой Римма поднялась по ступеням крыльца, открыла металлическую, окрашенную зеленой краской дверь подъезда. Вовик придержал ее рукой, пропуская женщин. Стены подъезда были чистыми, пол также чист, только выбитая плитка на нем портила весь внутренний вид. На лифте трое поднялись на нужный этаж, Римма подвела их к квартире и нажала на кнопку звонка. Внутри звонок громко засвиристел птичьей трелью. Дверь распахнулась мгновенно, как будто за нею стояли и ждали звонка. В проеме возникла высокая сутуловатая девица с крупной головой, на которой сверху волосы были собраны в большой пучок. Что делало ее еще выше на величину этого пучка. Глаза у нее были ястребиные, хищные, смотрели так, словно высматривали себе дичь. Однако на Римму эти глаза посмотрели подобострастно. Зато следующая порция взгляда на Ольгу и Вовика была наполнена таким презрением, словно она презирала их еще до их рождения, хотя до их рождения ее, возможно, самой еще не было на свете. Нос был курносым, почти без переносицы, вернее, переносица была, но куда-то проваленная, едва уловимая. Она молча отступила внутрь, пропуская Римму и ее спутников. Войдя в квартиру последним, Вовик придирчиво посмотрел на девицу. Коль их сюда затащила Римма, у него не возникло сомнений в надежности этой особы. Но, будучи любвеобильным, он пытался оценить ее как женщину. И не смог сразу определить для себя, стал бы тащить ее в постель или нет. Внешность, конечно, подкачала. Его бы даже огорчило и унизило, если бы он, красавец, стал с таким пугалом развлекаться. Нет. Зачем, когда рядом заводная красотка Римма? Но даже если бы ее не было, у него имеется большая возможность разложить пасьянс из других красавиц, где для этой особы места нет. Он неторопливо прошелся по квартире. Тесная, но чистая прихожая с вешалкой, тумбочкой и небольшим прямоугольным зеркалом сбоку от двери. Две комнаты. Мебели минимум, только самая необходимая. Пол чист. На стенах обои, в разных комнатах разные. Туалет, ванная, кухня. Везде порядок. Похмыкал, похмыкал и остановился в комнате, куда Римма ввела Ольгу. Посадила в кресло, слегка дотронулась пальцами до лба: — А теперь поспи еще немного, Ольга. Когда очнешься, к тебе вернется твое сознание. Я знаю, ты хотела бы потолковать со мной, но сейчас не до этого. Придет время — побеседуем! — Римма говорила, наблюдая, как Ольга положила голову на спинку кресла, закрыла глаза и стала ровно дышать, но Римма знала, что Ольга хорошо слышала ее, и потому завершила словами: — А сейчас отключись от всего! Спи! Глубоко провалившись в ватное облако сна, Ольга больше ничего не слышала. А Римма оглянулась на девицу: — Оставляю ее у тебя, Полина. Зовут ее Ольга. Смотри внимательно, она очень резва! Дарью чуть не прихлопнула. Справишься? Окинув жену Глеба презрительным взглядом с ног до головы, Полина усмехнулась: — Не таких обламывала!