Резко отключив телефон, Дарья некоторое время посидела в задумчивости. Представила себе, как после ее звонка между Ганилевским и девушкой пробежала кошка. Она не знала этого наверняка, но предполагала, что именно так должно быть. И ей стало приятно, что ее звонок внес сумятицу, а может, и разлад. Затем она вылезла из машины, подошла к подъезду с небольшим крыльцом и металлической дверью. Пришлось немного подождать перед нею, пока изнутри кто-то не вышел, открыв дверной замок. Подъезд был обыкновенным, каких есть множество. Не очень чистый, но и не очень грязный. Краска на стенах требовала обновления. Двери в квартиры на площадках разношерстные. От самых дешевых дверей до очень дорогих. Квартиру Валентина нашла быстро. Номер на двери. Звонок сбоку. Позвонила. И так же, как к телефону, сразу никто не подошел. Позвонила настойчиво и продолжительно, пока не услышала, как щелкнул замок. В приоткрывшуюся дверь показалось постное лицо Ганилевского: — Это ты? — прошептал он. — Как ты узнала мой адрес и домашний телефон? В ответ Дарья усмехнулась, и в этой усмешке было что-то нехорошее: — Мир не без добрых людей! — сказала. — Твой сотовый телефон отключен. Поэтому пришлось искать другую дорогу к тебе! Ты дверь-то мне откроешь, впустишь в квартиру, или я так и буду торчать на лестничной площадке? — Что тебе надо? — снова прошептал он, высунувшись чуть больше из двери и не открывая ее шире. Был он строен, в домашнем махровом коричневом халате и серых шлепанцах на ногах. Прическа чуть растрепана, густые черные волосы приглажены пятерней. Лицо приятное, не толстое, но и не худое, с серыми глазами, тонкими усиками и чуть оттопыренными ушами. Посмотрев ему в глаза гипнотизирующим взглядом, Велинская тут же оставила эту затею, потому что знала, что Валентина ее гипноз не берет: — Ты не хочешь меня видеть? А мне было бы интересно посмотреть, как ты живешь. — Нет, у меня в гостях… сестра, — ответил он торопливо, не раздумывая ни минуты, крепко удерживая рукой дверь. По его испуганной торопливости она сразу поняла, что он врал. В это время за спиной Валентина прозвучал женский голос: — Ты с кем там шепчешься? — Дверь изнутри резко дернули на себя, раскрывая, и из-под руки Ганилевского выглянуло милое девичье лицо с большими глазами и красивыми губами, в котором улавливалась взволнованность. Невольно, явно не желая этого, Валентин посторонился, а девушка спросила у Дарьи: — Это ты только что звонила? — Я, — подтвердила та и сделала на лице располагающую улыбку. Кивком показала на Ганилеского. — Вот, Валентин впускать меня не хочет. Задавая следующий вопрос, девушка с надеждой ждала, что получит на него отрицательный ответ: — Ты сказала, что ты невеста. Но Дарья, хоть и поняла, на что надеялась девушка, не посчитала необходимостью для себя ответить так, как хотелось девушке: — Да. А ты кто? — Меня он тоже называет невестой, — мгновенно скиснув, отозвалась девушка и вопросительно посмотрела на Ганилевского. — Вот как? А он сказал, что ты сестра. Я о тебе ничего не знала, — равнодушно пожала плечами Дарья, окидывая девушку взглядом с ног до головы. — Я о тебе тоже ничего не слышала, — нахмурилась и съежилась та. — Богатый жених, сразу две невесты, может быть, и третья еще есть? — Дарья насмешливо взглянула на Ганилевского. Определенно, Валентин не знал, как ему выкрутиться из создавшегося положения, был весь как на иголках. Смотрел на Дарью раздраженно, хотел от нее избавиться и защититься, попытался обнять за плечи девушку: — Да не верь ты ей, Софья! Какая она невеста? Я первый раз ее здесь вижу! Девка с улицы! Но Софья резко сбросила его руку со своего плеча. Дарью резануло по ушам, когда она услыхала, как Ганилевский назвал ее девкой с улицы. Догадывалась, почему он употребил такое выражение. Хотел избавиться сейчас от нее любой ценой, чтобы снова восстановить доверие между собой и Софьей. Видимо, надеялся, что Дарья оскорбится, фыркнет и убежит. Но он плохо знал Велинскую — она никогда не уходила побежденной. Ее разозлили его слова. Она не была девкой с улицы, она зарабатывала свои деньги другим манером. И, конечно, не была невестой Ганилевского — так, несколько раз до этого переспала с ним. Валентин в свое время понадобился для дела, и Дарья сумела быстро, почти мгновенно увлечь его. Естественно, она ничего не знала о Софье, Валентин не говорил о ней. Потому сейчас, узнав, разозлилась. Она не любила отступать и не любила уступать того, что считала своим завоеванием. И сейчас не собиралась сносить нанесенное Валентином оскорбление, тем более что он ей был еще нужен. Решительно шагнула в прихожую, отодвинула с дороги врача и Софью. Сейчас они оба вызывали в ней отторжение. Он попытался препятствовать, но она так посмотрела, что он отступил. Мгновенно взвинтилась: — Это я девка с улицы? А может, это она девка с улицы? На какой обочине ты ее подобрал? — Зачем ты пришла? — прокричал Ганилевский и схватил ее за руку, удерживая на месте. Но это не помогло. В такие моменты Дарью невозможно было унять. Она оттолкнула его и по-хозяйски прошлась по квартире. Прихожая ей не понравилась. Показалась тесноватой. Ламинат на полу темный, даже мрачный. Зачем такой цвет вообще применять? Заходишь, как в темный погреб. Хорошо, хоть догадался постелить бежевую дорожку. Правда, тоже не сахар, но все-таки чуть осветляет черноту пола. Стены выкрашены в какой-то серый холодный цвет. Сразу видно: мужик подбирал цвета. Не было женской руки. Нет тепла в красках. Шкаф для одежды громадный, наполовину сузил проход в прихожей. Безвкусица. Дребедень. В комнатах примерно такие же краски, мебель — так себе. Вся как бы ни к селу ни к городу. Гостиная почти пустая, хоть в футбол играй. В общем, мужское холостяцкое жилище. Не была тут ни разу, и хорошо. Если бы не заставила необходимость, то и сегодня не появилась бы здесь. И знать бы никогда не хотела, где живет Ганилевский. Но по необходимости пришлось это сделать. Однако никак не ожидала, что будет оказан такой прием. Особенно в ней заговорило бешенство, когда вошла в спальню и увидала раскиданную постель, на которой, определенно, совсем недавно двое кувыркались: — Из какой подворотни ты притащил эту шлюху? — Ударила безжалостно, как будто наотмашь. — На моих простынях катался с этой подстилкой! Валентин опешил. Ему никак не удавалось придумать, как остановить разбушевавшуюся Дарью. Схватить ее и вытолкнуть за дверь не мог, ибо тогда не знал, как потом объясняться с Софьей: — Что ты несешь? — возмутился не на шутку. — Какие простыни? Я тебя знать не знаю. Пошла вон! — Софья, он тоже хрюкал тебе на ухо, когда ему было хорошо? — Дарья насмешливо посмотрела на Валентина. Лицо у Софьи вытянулось. Большие глаза стали, как блюдца, наполняться слезой. Красивые губы задрожали и перекосились. Этот вопрос сказал ей о многом. Она свирепо глянула на Ганилевского. Милое девичье лицо моментально стало диким. Метнулась из спальни через прихожую к входной двери: — Никогда больше не приближайся ко мне! — крикнула ему и хлопнула дверью. — Софья! — Валентин кинулся следом за невестой. — Да она же сумасшедшая! — Выскочил на площадку. — Она сумасшедшая! Не верь ей! Однако Софья была уже далеко внизу. Согнувшись, Ганилевский резко вернулся в квартиру: — Зачем ты здесь появилась? — Его взгляд был злым и враждебным, он готов был разорвать Дарью на части. Стоя в дверях спальни, Дарья тоже смотрела непримиримо, она была как разъяренная волчица: — Значит, по-твоему, я девка с улицы? — Ну прости, вырвалось. — Валентин отвернулся, комкая голос, словно проглатывая его. — Ты не понимаешь, что натворила! Кто тебя просил называться моей невестой? Что за блажь такая? Безразлично пожав плечами, Велинская смотрела, как Валентин не находил себе места, метался по комнате из стороны в сторону. Ее начинало это веселить: — Тоже вырвалось как-то. Так что мы с тобой квиты! Хотя во всем виноват именно ты! Ведь ты же говорил, что любишь меня. Откуда я могла знать, что у тебя про запас еще невеста имеется? А может, она такая же невеста, как и я? — Не мели чушь! Невеста настоящая! А тебя я никогда не называл невестой и не обещал на тебе жениться. — Он остановился против нее. — Этого мне еще не хватало! Твои портки стирать! Успокойся, я не собираюсь за тебя замуж. — Она примирительно погладила ему грудь. От ее прикосновения Валентин дернулся, но не отодвинулся: — Что я теперь ей скажу? Что скажу? — В его глазах мучительной тоской повис этот вопрос. — Помиришься! А нет — так найдешь другую! — Посмотрела насмешливо. — Чай, свет клином на ней не сошелся! — усмехнулась. Ганилевский тяжко вздохнул, и вслед за этим длинным дрожащим выдохом прозвучал его грустный голос: — Я люблю ее. — А меня? — спросила Дарья и слегка прижалась к нему, погладила ладонью щеку и шею Валентина. Посмотрев на Велинскую спокойно, он провел руками по ее бедрам и стал быстро снимать с нее платье. — На тех же простынях? — сорвалось у нее с языка. Нервным движением Ганилевский сбросил простыню с кровати, швырнул Дарью на матрац, скинул с себя халат и навалился сверху. Дарья ощутила жар его тела: — Тебе со мной не хуже, чем с Софьей? — спросила, слыша его хрюканье. — Нет, — просипел он. После того, как Валентин затих, уткнувшись носом в подушку, выдохшийся и потный, Дарья отодвинулась от него, провела острыми ногтями по мужской спине, оставляя красные полосы на коже, сообщила: — Я приехала к тебе по срочному делу. — Похоже, мы сейчас уже сделали это дело вдвоем? — не шевелясь, пробубнил Валентин. Привстав на локоть, ловя утомленный взгляд Валентина на своем теле, Велинская быстро села на кровати, потянулась за одеждой и поторопила Ганилевского: — Хватит разлеживаться! Вставай! Ты получил свою порцию удовольствия, теперь исполни свою обязанность! — сказала, соскочила на пол, ловко нырнула внутрь платья, натянув на голое тело. Взяла одежду Валентина, кинула ему. — Одевайся! Время не терпит. Я и так много его потеряла, разыскивая тебя! Зачем отключил сотовый телефон? От меня прятался? Так знай: от меня не спрячешься! Пустая затея! Не тяни, пора ехать! Расслабленно моргая глазами, Ганилевский зевнул: — Куда такая гонка? — Хватит зевать! Не дюже перетрудился! Поди не бревна на лесоповале на горбу таскал! — Сплюнь! — поморщился Валентин. — Ты способна измотать хуже лесоповала. — В другой раз пригласи невесту! Пусть поучится, чтобы жених от нее не убегал к другой бабе! — прихорашиваясь у зеркала, резко посоветовала Дарья. — Это уже слишком! Ты чего язык-то сегодня развязала? — неактивно возмутился врач, поворачиваясь на бок. — Брату стало хуже, сильно подскочила температура! — отложив расческу, перешла к делу Велинская, не обращая внимания на бухтение врача. Приподняв голову, тот сосредоточился. Внимательно посмотрел на Дарью. Из двух девушек ему было трудно отдать предпочтение какой-то одной. У каждой был свой шарм. В постели каждая была по-своему хороша. Его, пожалуй, устроило бы жить с двумя сразу. Или в одной объединить обеих. Но, к сожалению, это невозможно. Вздохнул и стал подниматься. Быстро сбегал в ванную, потом натянул на себя джинсы и рубашку в полоску. Собравшись, они вышли из квартиры. Заперев дверь, он стал спускаться следом за Дарьей. Странно: внешне похожая на серую мышку, в постели была настоящая дока. Однако интуитивно он побаивался ее, ощущал исходившую от девушки опасность. Чувство страха особенно возросло, когда она первый раз привезла его к человеку, которого называла своим братом. Увидав рану, он должен был повести себя иначе. Но он поддался на ее уговоры и сломался, желая видеть Дарью в своей койке. Помогал ей еще и потому, что опасался ее. Эти два чувства смешались в нем и бродили, как хмель, одурманивая и делая безвольным. Выйдя из подъезда, они направились к машине Дарьи. Не заметили автомобиль Софьи, стоявший в отдалении среди других авто. Сквозь стекла Софья наблюдала за ними. Ее глаза были прищурены и смотрели с ненавистью, как могут смотреть глаза обманутой женщины. Софья представляла, что произошло в квартире жениха после того, как она покинула ее. Но она ни о чем не сожалела. Не хватало, чтобы она добивалась его любви! Абсурд в десятой степени! Она слишком высоко себя ценила, чтобы так опускаться. Это он должен был добиваться ее, и никак иначе. До сегодняшнего дня она думала, что именно так все происходило, пока вдруг не выяснилось, что он обыкновенный ловелас. Это унизило ее. Софья не могла простить такого обмана. Он променял ее на девку с улицы! Но даже пусть не на девку с улицы, но все равно променял на другую. Так меняют поношенную обувь на новую. Он должен дорого поплатиться за это. Ненависть в груди у Софьи разгоралась, как пламя костра. Внезапное появление Дарьи все поставило с ног на голову, а может быть, наоборот, с головы на ноги. Однако та сильно оскорбила Софью, назвав шлюхой. Софья крепко запомнила это. Сжала зубы. Она наблюдала, как Ганилевский и Велинская приблизились к машине, как Дарья села за руль, а Валентин открыл пассажирскую дверь и сначала поставил свой портфель, набитый инструментом и медикаментами, а потом сел сам. Софья поехала следом. Велинская была для нее загадкой, возникшей вдруг на пути. Стало любопытно, на кого ее променял этот волокита. Захотелось увидеть, куда они направлялись. Когда те подъехали к дому, где находилась съемная квартира, Софья притормозила на углу. Дарья и Валентин вошли в подъезд. Софья осталась ждать.