Под ногами скрипел гравий, и в этом звуке чудилось тихое ехидное хихиканье. Сад словно наблюдал за нами, выставив полчища увивших ограду пионообразных роз, раскидав по похожим на цветные ковры газонам поздние маки, лаванду, астры и еще множество цветов, названий которых я не знала. – Как-то слишком уж легко, – пробормотал Дима, когда мы дошли до дома и уткнулись в стеклянную витражную стену. Я задумалась. До этого меня вело нечто вроде интуиции, но сейчас она упорно молчала. Мы прошли вдоль стены и вскоре наткнулись на одну из боковых дверей. И она оказалась не заперта. – Это уже ни в какие рамки не лезет, – Дима сплюнул. – Тебе не кажется, что нас ведут? Эта мысль приходила и в мою голову, однако остановиться я уже не могла. Только не здесь, на пороге места, где, возможно, наконец, раскроются все тайны. Почему меня везли сюда? Что за странную игру затеял Санев? Что вообще происходит? Казалось, я умру, если немедленно не узнаю этого. Тем более, что теперь терять? Если за нами наблюдают, мышеловка захлопнется в любой миг. Здесь, в саду, мы уже во власти Санева. Так хотя бы попытаемся узнать. Поэтому я, не отвечая, вошла внутрь. Дима пробормотал что-то нецензурное, но двинулся за мной. Оставаться одному ему заметно не хотелось. Мы попали прямиком в кухню, абсолютно пустую и стерильную. Я заглянула в гигантский холодильник. Он был девственно чист, если не считать выстроившегося на одной из полок ряда консервов. В шкафчиках обнаружились крупы, но все казалось оставленным давным-давно, посудомоечная машина стояла пустой, а застывшая посреди помещения огромная плита, размещенная на квадратном, выложенном кирпичом, островке, казалась скорее надгробным памятником. Да и не пахло едой – только лавандой и пылью. Похоже, кухней давно не пользовались. В доме никто не живет? Еще любопытнее. Я заглянула в кладовку – ничего интересного. Другая дверь вела в холл, тоже абсолютно пустой и словно заброшенный. Коридор заканчивался спускающейся на минус первый этаж лестницей и там, внизу, виднелась открытая, словно приглашающе распахнутая дверь. – Туда, – я и не колебалась. – Ты совсем чокнутая! – Дима схватил меня за плечо и с силой развернул к себе. – Что, скажешь, что даже не помнишь, что в эту историю мы ввязались из-за тебя?! Кто кричал о праведной мести! Кто рвался убить глупую и никчемную девчонку и даже поехал за ней в Лондон! Кто, наконец, был за рулем машины и кому снесло башку напрочь! После того, как ее автомобиль упал в кювет, тебе словно шлея под хвост попала! Ты гнала, как сумасшедшая, и сама вылетела с дороги! Я думал, что ты мертва!.. Он уже выкрикивал обвинения, не боясь привлечь внимание. Я слушала их, и кажется, слышала скрежет металла и ощущала на губах соленый вкус крови. И тени надо мной, и кушетка, к которой я пристегнута ремнями… Что-то такое я видела во сне. Вот, оказывается, как оно было на самом деле. – Ты бросил меня. Он отвел взгляд. – Ты бросил меня там, на дороге. – Я думал, ты мертва. Какая польза, если бы нас взяли тепленькими. С оружием и доказательством преступления. Он по-прежнему не смотрел мне в глаза. Я усмехнулась. Что же, понятно, почему я его не вспомнила. Есть люди, которых просто не стоит вспоминать. Осторожно, словно противное насекомое, я сбросила с плеча его руку и шагнула на первую ступеньку, ведущую вниз. Что бы там ни было, я дойду до конца. – Чокнутая, – пробормотал сквозь зубы Дима. – На всю голову. Я не ответила, просто продолжала спуск. Мысли в голове стучали в такт шагам. Если этот Дима не лжет, а похоже, так и есть, мы с ним пытались убить дочь Санева. Выходит, я – потенциальная убийца? Я способна кого-то убить? Нет, думать об этом было нельзя – слишком дико, слишком страшно. Чем ниже, тем холоднее становилось. Что там? Погреб? Гигантский холодильник? Дима не последовал за мной, но это вовсе неудивительно. Я не знала этого человека, внезапно возникшего в моей жизни и так же стремительно пропавшего. Он гнался за мной, считая, что я – это Мика. Выходит, все эти покушения на меня – его рук дело? А ведь у Санева забавное чувство юмора. Надо же было придумать: заменить свою дочь на ее потенциальную убийцу и наблюдать за тем, как происходит охота. Даже я в своем нынешнем положении могла оценить всю красоту шутки. Светлый прямоугольник двери становился все ближе. Там, в помещении, горел неяркий, но все же отчетливый электрический свет и слышался негромкий гул работающего генератора. С каждым шагом становилось все холоднее, и вот я уже зябко ежилась, стоя на пороге не слишком большого помещения. Тоже абсолютно пустого, если не считать стоящего посреди металлического ящика. Кажется, разгадка близко. Я шагнула за порог, успев подумать, что попала в ловушку, словно глупая блондинка из фильма. Достаточно захлопнуть за мной дверь – и вот уже повторение растиражированной сцены, где герои заперты в огромной рефрижераторной, на ресницах оседает иней, а до смерти остается всего один эпизод. Дима прав. Я и вправду окончательно сбрендила, потому что уже не боялась и просто шла, с каждым шагом приближаясь к разгадке. Дойдя до металлического ящика и заглянув внутрь, я даже не удивилась. Наверное, подсознательно это я и ожидала увидеть. Там, вытянувшись во весь рост, лежала красивая блондинка с абсолютно мертвым застывшим лицом. Та самая, которую я видела на фотографии, присланной Ветровым. – Ну, здравствуй, Мика, – я усмехнулась. – Наконец мы встретились. Она, конечно, не ответила, а за спиной послышались размеренные шаги. Вот и следующий участник драмы. Зрители ждут, занавес поднят… Настал момент истины. Медленно, ведь спешить мне теперь было абсолютно некуда, я обернулась… Санкт-Петербург, сентябрь, 1913 год Темно-серое небо, снег в лицо и пронизывающий насквозь ветер, от которого не спасает даже теплое меховое пальто. Город словно невзлюбил ее с первого взгляда. Экипаж, нанятый для поездки, ждал ее возвращения, а Лиза все не решалась подойти к сияющим дверям гостиницы, на вывеске которой красовалось название «Астория». Здание было совсем новым и помпезным. Кажется, когда Лиза приезжала сюда с отцом, на этом самом месте находилось что-то другое – не такое масштабное. Вглядываясь в красноватый гранит стен, Лиза думала, что на них словно запеклась кровь. Вздрогнув от нового порыва ледяного ветра, девушка сжала зубы и направилась ко входу. Окажись здесь отец, он бы обязательно что-нибудь придумал. Тем временем швейцар услужливо распахнул перед ней дверь, и Лиза с некоторым облегчением шагнула внутрь. Холл был большим и тоже помпезным. Дорогой ковер под ногами, мраморные полы, свисающие с потолка массивные люстры, декорированные под старинные канделябры с вздымающимися вверх свечами, украшенный лепниной потолок, колонны, растущие в кадках пальмы и, конечно же, расторопный персонал, тут же оценивший и внешний вид гостьи, вполне соответствующий статусу заведения, и отсутствие багажа. – Чем могу помочь? – молодой человек в гостиничной форме торопливо подскочил к ней. – Я хотела бы увидеть Дениса Константиновича Вербицкого, – быстро, словно боясь передумать, проговорила Лиза. – Что ему передать? – Я подожду, – уклончиво ответила она. Лучше, если в гостинице не узнают ее имени. Отцу бы не понравилось, он считал такие места средоточием пороков. «Чем больше блеска, тем меньше толку, – любил повторять он. – Запомни, Лизонька, мишура нужна для того, чтобы скрывать всякую неприглядность». Отец был прав. Его слова подтвердились хотя бы в доме у тети. Лизу проводили к дивану, и она приготовилась ждать. Время тянулось невыносимо. Интересно, Вербицкий вообще здесь? Сидеть на месте было решительно невозможно, и Лиза принялась расхаживать по холлу. Она подошла к самой лестнице, и тут услышала шаги. Стукнул каблучок – спускалась дама. Следом за ней, с разницей в несколько шагов, шел и Денис. Лиза медленно отступила за колонну и затаила дыхание. Они были так близко, что девушку обдало сладким запахом духов, от которых в горле запершило. Быстрые женские шаги поцокали дальше, а рядом послышался голос Вербицкого: – И кто меня спрашивал? – Там, на диване, дама… – портье растерянно замолчал. – Неужели? – в голосе молодого человека зазвучала знакомая насмешка. – Она только что была там… Лиза изо всех сил зажала руками рот, чтобы не закричать. Сердце учащенно билось. Так страшно ей не было даже в тетушкином доме. Тогда у нее еще оставалась надежда, погасшая лишь теперь. Зачем рыжая красотка приходила к Денису Вербицкому, вопросов не вызывало. – Нет, говорят, она не выходила… – бормотал между тем портье. – Правда? – Вербицкий снова усмехнулся. – Мне кажется, ваш отель еще слишком молод, чтобы иметь собственных призраков и легенды об исчезающих дамах. Если ваше приведение снова объявится, вы знаете, где меня найти. Только позаботьтесь о том, чтобы впредь не беспокоить меня зря. Он ушел, а Лиза еще некоторое время стояла за колонной, пока на нее едва не наткнулся мальчишка, тащивший огромный чемодан. Его появление словно привело девушку в чувство, и она поспешила к выходу. – Постойте, – окликнул ее кто-то из персонала, но Лиза, конечно, не стала ждать. Забыв об оставленном экипаже, она миновала площадь и обнаружила себя уже на набережной. Темные воды Невы усиливали мрачность неба, а белые снежинки, ложащиеся на чугунные перилла, напомнили о снеге, который падал на гроб отца. Кажется, все кончено. Может, просто броситься в эту холодную воду? Не чувствовать, не думать, не знать. Как жить, если вокруг только ложь и предательство? Тихий плеск волн, бившихся о гранитный парапет, успокаивал, обещал забвение. «Я не предам, – шепнула ей Нева. – Доверься мне, и тебе больше не будет больно, не будет страшно. Доверься мне – я укачаю тебя на руках, прижму к груди, согрею и успокою. Не бойся, все случится очень быстро, ты даже не заметишь. Только доверься!» Лиза медленно сделала шаг. Теперь она уже и вправду не ощущала ни холода, ни страха. Она не замечала людей, не слышала их голосов. Весь мир сузился до ласковой колыбельной, заполнившей вокруг себя все пространство. Лиза шла на голос реки, как моряки на голос легендарных сирен. Еще пара шагов… Она пришла в себя от ужасной боли. На груди горело, словно там разожгли костер. Сунув пальцы за воротник пальто, Лиза нащупала под платьем медальон, данный в поезде Вербицким. Даже через ткань медальон казался нереально горячим. Она судорожно попыталась сорвать его с шеи, однако никак не получалось… – Елизавета Петровна? Лиза поспешно отвела руку и подняла взгляд. Напротив неловко переминался с ноги на ногу Дмитрий Рагозин. – Я приходил к вам дважды, но вас не было дома… Или… – он покраснел, глядя на нее.