– Дмитрий Владимирович, – окликнула Лиза своего мнимого спасителя, – скажите, а куда это мы едем? – На квартиру. Она тут, в пригороде… – он смешался. Он явно не умел лгать. Зато умел предавать. Как и другие. Очевидно, предательство – наука нехитрая. – Вы не хотите ни в чем еще признаться, Дмитрий Владимирович? – Лиза дотронулась до его руки, а он испуганно отшатнулся, насколько это позволял неудобный наемный экипаж. – И откуда у вас деньги на извозчика? Она спросила, ведомая только интуицией, но он дернулся и замотал головой, как мальчишка. – Я не могу, – забормотал он вдруг. – Я – единственный у матушки. Что с ней будет, если меня арестуют? Они приходили за мной… Они все знали… Эта рыжая в поезде – она шпионка, выслеживала меня от самого Красноярска! Лиза застыла. Она уже предполагала нечто подобное, и все равно произнесенная правда ранила слишком больно. Рыжая красотка рядом с Вербицким, похоже, появлялась совсем не случайно. Неужели она и вправду авантюристка в юбке? Дядюшка. Наташа. Тетя. Вербицкий. Рагозин. Да остались ли вообще на свете честные люди? Может, их уже и нет, а белый свет прогнил так, что стал совсем черным. – Дмитрий Владимирович, – она не знала, откуда у нее берутся силы, но собственный голос вдруг окреп, – умоляю не ради себя, ради вас. Опомнитесь. Не берите греха на душу. Не становитесь убивцем. – Нет, они обещали. Они не причинят вам зла, – пробормотал он, судорожно сжимая и разжимая свой воротник. Лиза едва не рассмеялась. – Да уж, какое зло, – слова льдинками царапали горло. – Они просто убьют меня. Чтобы дядюшка мог спокойно распоряжаться капиталами. – Нет! Это не так! Они обещали! – словно ненормальный, повторял Рагозин. И тут послышался выстрел. Лошади истошно заржали и встали на дыбы, экипаж тряхнуло, и он завалился на бок. «Ну вот и все», – подумалось Лизе. Глава 5 Шоу должно продолжаться – На этой драматической ноте мы вынуждены прервать прямой репортаж, который ведется из частной усадьбы успешного предпринимателя и политика Вячеслава Санева. Продолжение следует. Рекомендуем убрать от экранов детей и беременных животных, – этот смутно знакомый голос зазвучал слишком неожиданно. Санев цветисто выругался и оглянулся. Никого не было. – До этого уже показали вам тайну семейного склепа, где в специальном морозильном ящике уже более недели лежит труп единственной дочери Санева Людмилы Вячеславовны Саневой, которую близкие называют Микой. Но как же, спросите вы, Вячеслав Александрович еще недавно представлял в закрытых кругах девушку, называя ее Микой? Оставайтесь с нами, и вас ждут новые тайны, скандалы, интриги, расследования. Все, чем прекрасна нынешняя элита. Подбежавший молодчик, один из людей Санева, повинуясь приказу своего начальника, снял с прекрасного цветущего куста небольшое устройство, которое и служило источником трансляции. К этому времени я вполне узнала голос и обрадовалась собственной предусмотрительности, заставившей совершить тот звонок Алексею Ветрову. Но когда он успел подготовиться так хорошо, откуда знал, что действие будет разворачиваться именно здесь, как успел поставить камеры и транслирующее устройство? – Сюрприз, Вячеслав Александрович? – прохрипел Денис. Его горло до сих пор находилось в тисках собачьих челюстей, однако, очевидно, он не смог удержаться от того, чтобы поддеть старого врага. Его помощник, тоже зафиксированный собакой, кстати, благоразумно молчал и только поскуливал от боли. – Это ты все придумал! – рявкнул Санев, изо всей силы ударив ногой по ребрам лежащего Дениса. – Это ты! Ну ничего… – он повернулся к своим ребятам. – Его пособник где-то здесь, за оградой. Поймайте его! Живо! Он один. Ничего, – Вячеслав снова повернулся к Денису. – Выходит, я попался в ловушку молодого амбициозного афериста, который решил меня подставить и завладеть полным пакетом акций… Он не побрезговал даже подставой с моей дочерью и привлек к делу лживого продажного журналиста, совместно с которым проник на мою частную территорию, подложил труп и устроил этот спектакль. Я смотрела на человека, которого когда-то считала своим отцом, и понимала, что он окончательно съехал с катушек. Из его глаз струилась такая чистая сконцентрированная ненависть, что меня замутило. Нет сомнений, что Санев готов на все и убьет Дениса Заревского. Но так ли чист сам Денис? Что, если это война двух волков, не останавливающихся ни перед чем? Может, оба использовали меня, словно глупую пешку? Что, если они стоят друг друга? И все же в глубине души я уже знала, как поступлю. Совершенно безумно, как частенько и делала в последнее время. Просто внутри жила уверенность, что смерти Заревского я не вынесу. Ну и пусть мы встречались с ним всего несколько раз. Ну и пусть я никогда не знала, как на него реагировать, разрываясь между страхом и странным притяжением. У меня было чувство, что я знала этого человека давным-давно, столько, наверное, и не живут. И я верила, что он не предаст меня. Пользуясь тем, что на меня не обращают внимания, я, медленно наклонившись, подняла с дорожки декоративный камень (спасибо ландшафтным дизайнерам и моде на «естественные уголки» природы в саду), несколько осторожных шагов в сторону – и вот я на удобной позиции. Да, я понимала, что действую, как безумная, но просто не могла иначе. Отчего-то самым важным стало спасти Дениса. Только это имело сейчас значение. И я изо всех сил ударила вцепившуюся в него собаку сбоку по носу. Ее голова отклонилась, а Денис, мгновенно сориентировавшись, перекатился и вскочил на ноги. Дальше время словно растянулось. Мне казалось, что я вижу все, словно в замедленной съемке. Вот побелевший от ярости и совершенно потерявший над собой контроль Санев выхватывает у одного из приспешников пистолет… Вот собака, с морды которой стекает кровь, утробно рычит и, игнорируя боль, собирается вновь броситься на свою жертву. В этот миг я сорвала со своей шеи серебряный медальон – странно, но цепочка поддалась легко, – мне почему-то казалось важным, чтобы он оказался у Дениса. Конечно, его семейная легенда – всего лишь сказка, но если это подарит Заревскому всего один единственный шанс… Надевать медальон ему на шею времени не было, тем более цепочка порвалась, и я просто бросила артефакт в капюшон толстовки. В этот же миг мне показалось, что я оглохла – в ушах послышался гул, сравнимый, наверное, со звуками Иерихонской трубы, возвещающей о конце света. Санев выстрелил одновременно с прыжком собаки. Не знаю, было ли это следствием спасительной силы медальона или невероятно счастливым совпадением, но послышался жалобный визг, и собака упала на дорожку, заливая ее кровью. Лапы чудовища судорожно загребали, а страшные челюсти клацали… – Всем оставаться на местах! – послышался металлический, усиленный рупором, голос. Я медленно перевела дыхание. Полиция. Звук Иерихонской трубы – это всего лишь полицейские сирены. Как же вовремя!.. Потом время бешено ускорилось, должно быть, для компенсации недавнего замедления. Вокруг сновали мужчины, меня дергали, спрашивали о чем-то. В один момент глаза выхватили журналиста Алексея Ветрова, который преспокойно снимал, очевидно, эксклюзивный репортаж. Я с трудом понимала, что происходит. Впечатлений на сегодня оказалось более, чем достаточно. – Нужно отвезти ее в гостиницу. Пусть вымоется и придет в себя, – послышался рядом голос. Меня и вправду посадили в машину, и вскоре я оказалась в небольшом, но довольно уютном номере. Первым делом я встала под душ, включила такую горячую воду, что едва могла терпеть, и долго смывала с себя грязь. В ванной висел мягкий махровый халат. Выйдя из душа, я завернулась в него, дошла до комнаты, прямо с мокрыми волосами рухнула на кровать и тут же заснула, словно рухнула в бездонную пропасть. Не знаю, сколько я спала, но, когда проснулась, с удовольствием обнаружила в комнате сумку со сменной одеждой. Грязную я просто собрала в пакет и приготовила на выброс – пытаться отстирать эти насквозь пропитавшиеся болотной жижей тряпки даже в голову не приходило. За окном висел серый сумрак, и я не понимала, какое сейчас время суток, но есть хотела просто адски. Наскоро причесавшись, стараясь не смотреть в зеркало, чтобы не пугаться собственной физиономии, я вышла из номера и спустилась к ресепшен, по пути колеблясь, не слишком ли неприлично будет спросить, входит ли какая-нибудь еда в стоимость номера, поскольку денег у меня не было. Где-то еще лежала Саневская карточка, но я утратила право пользоваться ею. – Скажите, пожалуйста, сколько времени? – обратилась я к дежурной – симпатичной девушке с коротким черным каре. – Семь пятнадцать, – отозвалась она. – Утра или вечера? – спросила я и по ее взгляду поняла, что сморозила глупость. – Вот и проснулась наша спящая красавица, – послышался за спиной голос. Я оглянулась. За мной, улыбаясь, стоял Алексей Ветров, а чуть подальше, буквально в паре шагов, Денис Заревский. Неужели они ждали меня все время, пока я спала?! – Приехали тебя навестить, как только разобрались с делами, – Ветров широко зевнул. – Сложная ночка выдалась. Впрочем, и вчерашний день был не лучше. Ага, значит сейчас все-таки утро. Кажется, в последнее время мне только и приходилось проявлять аналитические способности, строя предположения по разным деталям. И не скажу, что это всегда удавалось мне с блеском. – Пойдем, позавтракаем, – Ветров кивнул в сторону, где располагался ресторан гостиницы. Мой желудок тут же отозвался громким урчанием, и я покраснела. Ресторан только открылся, и там еще было пусто, зато на столе нашлось множество разной еды. Я взяла себе мюсли с молоком, затем положила на тарелку блинчики со сметаной, несколько кусочков сыра, колбасы, яичницу, рыбу, овощи… – Да тебя не прокормишь, – заметил Денис, наблюдавший за тем, как я накладываю и накладываю на тарелку. Отвечать я не стала, а села за стол и набросилась на еду. Оба мужчины взяли себе только кофе и сейчас смотрели, как я ем. – Ну и что дальше? – спросила я, впихивая в себя очередной кусок. Я переоценила свой аппетит и уже наелась, но не хотела показывать этого двоим наблюдателям. – А дальше мы тебе кое-что покажем. Будешь доедать или уже поедем? – Ветров подмигнул. Очевидно, он замечал любые мелочи. – Поедем, – покладисто согласилась я и отодвинула тарелку.