— Нормальное обоснование, умеешь. Как я и сказал, очень увлекательная история. Но не более. Она ни на чем не основана. Ты можешь доказать, что у Мака был роман с Ашлин. Рад за тебя. Но когда речь заходит о субботнем вечере, доказать можешь круглый ноль. У тебя есть опознание от главного подозреваемого, имеющего все причины подставить вместо себя другого человека. У тебя есть путаная сказка от женщины, которая то ли была лучшей подругой жертвы, то ли не была, но вполне могла ревновать к тому, кто спал с жертвой. И если ты действительно получишь ордер на обыск квартиры Мака, во что я совсем не верю, поскольку ты хоть и чокнутая, но все же не до такой степени, чтобы сделать этот запрос, — так вот, даже если ты получишь ордер на обыск, то будешь иметь твердые доказательства, что он потерял свои коричневые перчатки. И это все. Молчание. — И что вы собираетесь с этим делать? Снова молчание. — Я так и думал. Бреслин налил себе еще воды, в тишине зашипели пузырьки. Он сделал хороший глоток и сказал: — Надеюсь, вы оба понимаете, что с этим делом завершено. Ни звука в ответ. — Вы его развалили к херам собачьим. Сознаете? Вы никогда не притянете к нему Маккэнна, потому что, во-первых, у вас нет никаких доказательств его причастности, а во-вторых, это сделал не он, а Феллон. Если же все-таки попытаетесь преследовать Маккэнна, прокурор вас засмеет прямо у себя в кабинете. Но вдруг каким-то чудом вы дотянете это дело до суда — а вы не дотянете, — то там его адвокат вытащит Рори Феллона и кучу ваших же, но настоящих доказательств против Феллона, и присяжные вынесут оправдательный приговор раньше, чем дверь в комнату заседаний успеет захлопнуться. Ведь так? Будем откровенны. Будь вы сами присяжными и все доказательства сводились к тому, что вы тут вывалили, вы бы проголосовали «виновен»? Молчание. — Ясно. И никто в этой стране, ну разве что конченый ненавистник полицейских, который бы и дела Джека Потрошителя на него повесил. Но теперь, открыв этот ящик Пандоры, вы и Рори Феллона не получите. Прокурор передаст дело в суд, а там защита вытащит Маккэнна, погубит его брак, а заодно и карьеру, но, эй, это же не ваши проблемы, правда? И бац — обоснованное сомнение. Пока-пока, Рори. Всего тебе хорошего. Увидимся, когда твоя следующая подружка тебя взбесит. Он отсалютовал стаканчиком воображаемому Рори. — Все кончено, ребятки. Так что вам остается упаковать все документы и отправить их в подвал. Ну и конечно, придумать подходящее объяснение для шефа и журналюг, почему это дело на полной скорости въехало в стену, а бедная Ашлин так и не удостоилась справедливости. Надеюсь, гордитесь собой? Как вам кажется, вы хорошо поработали? Мы по-прежнему молчали. Нам просто нечего было сказать. Бреслин вздохнул и подошел к видеокамере. — Единственное, что мы можем сейчас предпринять, это перестать рушить жизнь Маккэнна. Честно говоря, после того, что вы заставили его тут пережить, это самое меньшее, что вы должны сделать. — Он вытащил из камеры кассету. — У вас ведь хватит мозгов не протоколировать эту беседу? Стив кивнул. — Заманив сюда Маккэнна, вы ведь сообразили никому не говорить, что собираетесь делать? Кивок. — Вы еще не взяли официальные показания у Люси Риордан? Я покачала головой. — Так возблагодарим же Господа нашего за малые чудеса его. — Бреслин шлепнул кассетой о ладонь. — Итак, план у нас такой. В течение последнего часа ничего не происходило. Вы избавитесь от всех ваших подборок фотографий и возьмете показания у Люси, нормальные и взвешенные. Я уверен, вы сообразите, как это проделать. Я же объясню шефу, что вы славно поработали, но не смогли собрать достаточно доказательств, чтобы дело не развалилось в суде, поэтому решили пока оставить Рори Феллона в покое и сосредоточиться на экспертизах и гаджетах, вдруг там что всплывет. Или, точнее говоря, доложить шефу, что мы со Стивом под надежным присмотром, как и обещано. — А шеф попридержит газетчиков, пока они не найдут новую тему, в которую можно вцепиться. Мы же станем приглядывать за Рори и позаботимся о том, чтобы до следующей своей пассии он добрался достаточно напуганным. И будем жить долго и счастливо. — Бреслин снова хлопнул кассетой по ладони. — Вам не кажется, что у нас созрел план? Мгновение спустя я ответила: — Да. — Моран? — Да, — выдохнул Стив. — У нас ведь не возникнет никаких затруднений? Я сказала: — Без затруднений. — Хорошо. — Бреслин сунул кассету в карман пиджака и направился к двери. Уже взявшись за ручку, он повернулся для последней реплики. — Вы этого еще не поняли, но вы оба передо мной в долгу. Сейчас вам так, может, и не кажется, но через несколько лет, когда Рори проболтается новой подружке, вы будете тут как тут и сцапаете его, вот тогда вы поймете, что встреча со мной — лучшее, что случилось в вашей жизни. И я приму вашу благодарность. Если она окажется в форме бутылки доброго бурбона, так тому и быть. И прежде, чем кто-то из нас смог придумать подходящий ответ на эту дымящуюся кучу дерьма, он кивнул и вышел, сдержанно хлопнув дверью. Послышались удаляющиеся размашистые шаги. Бреслин спешил к Маккэнну с благой вестью. Стив нагнулся и подобрал фото семейства Мюррей. — Я думал, что Маккэнн спекся. Когда показали ему эту фотографию. Я действительно думал… — Я тоже. Это должно было сработать. Я позволила себе несколько секунд поразмышлять, что все-таки классно мы провели этот допрос. Как здорово работали. Я и Стив. Как читали мысли друг друга. На считаные секунды я позволила себе увидеть, что теряю. — Без комментариев, — сказал Стив. Он сунул фотографию во внутренний карман, аккуратно, как будто она могла еще когда-нибудь пригодиться. — Мы должны были сообразить. Мы должны были сообразить все давным-давно, как только Люси заикнулась о тайном ухажере. Мы гонялись за воображаемыми гангстерами, разыгрывали драму с продажными копами, плели запутанные версии, когда очевидное прыгало перед нами и махало ручками, стараясь привлечь к себе внимание. — Какой же я идиот. Как я мог оставить тот поиск на экране, — сказал Стив. — Сутки на ногах, шеф дернул нас, и я лажанулся. — Я ничем не лучше. Хотела выпотрошить Бреслина и сама же спалилась. Не расстраивайся. — Если бы я не погнал нас по этому дурацкому пути с бандитами… — Даже если бы не погнал. Я не уверена, что мы бы разглядели. Стив как-то сказал: Бреслин привык к тому, что он хороший. Каждая его история основывается на этом убеждении. И так не только у Бреслина. Любой детектив знает, просто уверен, что мы, детективы, — хорошие. Без этого убеждения невозможно смириться с закоулками нашей профессии, в которых прячется темный осклизлый ад. Бреслин — продажный, Маккэнн — продажный. Такое мы могли представить. Есть, были и будут полицейские, которые выбрали эту дорожку. Издержки профессии. Но полицейский — убийца, тот, кого мы ловим, это уже что-то совсем другое. Это весь мир переворачивает с ног на голову. Даже мой. А уж я-то давно уложила у себя в голове, что не все полицейские — хорошие ребята. Но когда доказательство очутилось прямо перед глазами, не сумела ничего разглядеть. Когда Бреслин и Маккэнн на лестничной площадке шептались, как бы поскорее свернуть расследование, даже ребенок мог бы догадаться, что к чему. А мне и в голову не стукнуло. Может, Бреслин действительно поверил Маккэнну, когда тот позвонил ему среди ночи с мутно правдоподобной историей, — и не только потому, что желал выглядеть благородным рыцарем. Просто другой вариант его мозг отказался воспринимать. — Могли и разглядеть. — Стив безучастно смотрел туда, где недавно стоял Бреслин. — Но даже пойми мы сразу все, взять его смогли бы только с железными доказательствами. И нас бы все равно прокатили. Но это было бы важно. Причины, по которым это было важно, плыли в мозгу, исчезая за плотным черным занавесом. Я не умела излить в слова, что именно считаю важным. И медленное течение уносило причины с собой навсегда. И все же эти несколько дней могли бы все изменить. Если бы я только догадалась. — Я еще не закончила. Достала телефон и начала перебирать список контактов. Стив медленно перевел взгляд на меня. В его глазах читалось сомнение. — Нам его не взять. Рассуждения Бреслина — полное дерьмо, но он прав. — Знаю. Он хотел еще что-то сказать, но я подняла палец и нажала кнопку вызова. — Льюис Краули, — с подозрением в голосе произнес козел Краули. Судя по шуму, он был в пабе. — Привет. Это Антуанетта Конвей из Убийств. Надо поговорить. И сейчас. Вы где? Я подбавила в голос немножко скрытого отчаяния, чтобы у этого мудака началось слюноотделение. Сработало. — Э-э… Не уверен, что у меня есть время. — Соглашайтесь, не пожалеете. Говнюк, разумеется, считал, что точно знает, о чем пойдет речь, и намеревался выдавить из этого все, до капельки. — Хорошо, — он запнулся от предвкушения, — я в «Хоргансе». Буду здесь еще полчаса. Если успеете, уделю вам пару минут. — Прекрасно. Просто прекрасно. Я успею. — Это Краули? — спросил Стив. — Мне же нужно вернуть ему должок, помнишь? И у меня идея. — Я убрала телефон, поднялась, отряхнула одежду. — Пойдешь со мной? Вдруг понадобится поддержка. Неожиданно Стив ухмыльнулся. — А от этой идеи великий план не забуксует? — Очень на это рассчитываю. Так идешь или нет? Стив задвинул стул. — Ни за что такое не пропущу.