— Ты ничего не понимаешь, Рэн, — вздохнул он. — Вы все ничего не понимаете. Вас обводят вокруг пальца, как маленьких детей. Мои опасения подтвердились. Похоже, Серый ронин был очередным фанатиком, который верил в теорию заговора, и относился к тусовке, в которой состояла Хеля. Только отличался большей решительностью, и пытался этот заговор обличить. Хотелось посмеяться, но не вышло, ибо это требовало очень много сил. Мне вспомнился рассказ Рю о том, что тени, это люди, использовавшие темную энергию. Но почему они тогда не могли проломить купол снаружи? Ведь если все, прежде, чем стать тенями, обретали такое могущество, то это бы не стало проблемой. Видимо, была в этом какая-то загадка. — Ты обычный лжец, — выговорил я сдавленно. — И обычный убийца. — Убийцы вы, — злобно сказал Серый ронин. — Извини, но у меня нет времени ничего объяснять. Желаю тебе выжить. Знай, что вы игрушки в руках у Всесильных. Серый ронин испарился, бесшумно, словно призрак. Сначала он будто слился с капельками дождя, преломляя свет, а затем исчез. Надежд на спасения во мне ни возникало ни на секунду. Было очевидным то, что тени меня растерзают. К месту такой мясорубки, как та, среди которой я, ни один здравомыслящий мечник не сунется. Наушник снова ожил: — Мечники на Кольце ворона. На связь. Кто-нибудь жив? Кое как найдя в себе силы двинуть рукой, и нажать на кнопку связи в наушнике, я сказал: — Жив… Я один… — слова давались с тем же трудом, что и движения. — Жди, — ответили мне. — Попробуем к тебе кого-то послать. Попробуем… Звучало как-то неуверенно, но огонек надежды во мне, всё же, загорелся. Первая мысль, которая мне пришла в голову была о том, что меня бросят умирать, даже если я подам знак о своей целостности. Ну… Как целостности. Почти целостности. Вскоре послышался топот. — Осторожнее! Он ещё может быть здесь! Судя по голосам, можно было сделать вывод, что мечники прибежали Северные. Один голос даже показался до жути знакомым. — Он где-то тут! Снова попытавшись приподняться, я привлек к себе внимание. — Нашел! — крикнул снова знакомый голос. — Нашел! Носилки организуйте! Быстрее! В глазах стало темнеть. Я слышал, как громко трещит по швам купол, рассыпаясь на куски. Лишь на секунду мне удалось запечатлеть лицо того, кто кричал. К моему удивлению, это был Орм, живой и невредимый. Хорошо, что он был цел, ведь я уже начинал переживать, что ему не удалось выжить в этой передряге. Хорошо, что хотя бы он уцелел. — Быстрее! Скоро Северный тоннель подорвут к чертовой матери! Шевелите поршнями! Мир перед глазами колыхнулся, и маска слетела с лица. Меня подняли, и положили на носилки подоспевшие Северные мечники. К счастью, меня положили лицом вверх, ведь к положению «Лежа лицом вниз» у меня возникла психологическая неприязнь. Привкус чужой крови во рту, и на губах, ощущался до сих пор. — О, — изумился Орм. — Так это же тот парень из Восточного района. — Ты знаешь его? — Да, — сказал Орм. — Тренировались несколько лет назад вместе. Боец опасный. Меня несли четверо бравых молодцов, одетых в тяжелые доспехи с меховыми украшениями, и доспехи эти напоминали помесь древней брони с экзокостюмом из игры «Крайзис». Под тяжелыми, украшенными такими же светящимися полосами, как у меня, пластинами брони, проглядывали ткани искусственного мышечного волокна. Это даже немного удивило меня, заставив забыть пережитое на какое-то время. «Всесильный Севера решил снарядить своих бойцов получше. Удивительно» — подумал я, стараясь отвлечься от разрывающей тело боли. Меня охватила усталость. Сильная, приятная, и заботливая усталость. Такая обычно приходила после тяжелых тренировок, и даже было странно, что пришла именно усталость, а не истощение. Истощен я был скорее эмоционально, а не физически. Как только мы прошли через тоннель, я увидел краем глаза, как его минируют. Меня отнесли подальше. Прогремел взрыв, заставивший землю дрогнуть под ногами моих носильщиков, которые чуть не уронили носилки. Ударная волна вспучила стены тоннеля, покрыв их трещинами, и они обвалились, поднимая облака пыли. Теперь вход в Северный район был закрыт, навсегда. Совсем скоро мир в моих глазах померк. Я, убаюканный покачиванием, погрузился в глубокий сон. Глава 9 Очнулся в неожиданном месте. На потолке сияли лампы, ярко отражаясь от кафельного покрытия стен, и их сияние сопровождал характерный электрический гул. Всё тело затекло, я ощущал, как лежу на чём-то жестком, и до жути не удобным. Решив перевернуться на другой бок, увидел большое панорамное окно, тонированное и не пропускающее свет снаружи. Было достаточно прохладно. Взглянув на себя, я увидел, что одет в форму заключенного Колонии Восточного Района, КВР. В груди защемило. Каким образом я оказался в заключении, да ещё и в КВР? Вот тут-то до меня и дошло. Ну твою же мать, Орм! На минуту моя ненависть к Орму стала такой сильной, что я был готов расколошматить его голову о землю, но потом она унялась. Откуда ему было знать, что я теперь ронин? Он ведь меня помнит, как Рэна, а не как Миямото Мусаси, первого в рейтинге. Миямото Мусаси для него совершенно другой человек. Вот почему мне не хватило ума сказать Орму, что меня надо тащить в замок Говарда? Не дошло, не сообразил, что Орм наверняка решит, что моим домом по-прежнему является Восточный район. Его винить было глупо, ведь прежде всего виноват я, в своей не осмотрительности. Но логически мыслить после того, как выбрался из-под тяжеленой плиты, было как-то трудно. Более резонным был вопрос не «Кто виноват», а «Что со мной будет». Оправдались мои наихудшие опасения. Лежать в одиночестве мне пришлось недолго, и спустя какое-то время, послышался знакомый голос. Вот его услышать мне хотелось меньше всего, ибо он ассоциировался у меня лишь с наказанием за совершённые «Преступления». Мне вспомнился мой побег, который явно не пришелся по душе господину Нагихато. Именно Нагихато я и услышал. Невидимый глазу динамик захрипел его голосом: — Ну здравствуй, Рэн. Или, точнее, Миямото Мусаси. Да? Откуда он узнал? Я не нашелся, что ответить. — О, понимаю твоё замешательство, мой друг, — с поддельной жалостью сказал Нагихато. — Думал, сможешь вечно прятаться под крылом Говарда, да? Ваши махинации с самого начала были очевидны. Говард ради собственной выгоды готов даже на то, чтобы подтереться обычаями и законом другой культуры! Тон Нагихато стал злобным, и не свойственным его спокойствию, к которому я успел привыкнуть. Это меня напугало, но у меня получалось сдерживать внешние признаки испуга. Слушать этого мерзавца казалось мне сомнительным удовольствием. Ощущения были такие, будто меня засунули в тесную черную коробку, и заставили слушать стук собственного сердца. Невыносимое состояние. — Что вы собираетесь со мной делать? — я решил обойтись без прелюдий. — О, вариантов несколько, и, — Нагихато выдержал короткую паузу. — Даже на твой выбор. — Какой? — Ты можешь спасти свой род от позора, или хотя бы остатки своего имени, совершив сэппуку. Я, конечно, хотел бы, чтобы тебя казнили как обычного преступника, но надеюсь на твои честь и понимание пути Воина. — За какое преступление? Я никаких злодеяний не совершил! — крикнул я, вставая. Тело тут же отозвалось пронзающей болью в ответ на движение. — Вы и Редклифа так же заставили себя убить? За то, что вам что-то там показалось?! — Как ты смеешь разговаривать со мной в подобном тоне? Не забывай, что я по прежнему твой господин. — Я ронин! — возразил я. — Ты ронин в Западном районе, — усмехнулся Нагихато. — А тут ты беглец, с позором избежавший ответственности за свою причастность к вторжению теней. Твой побег и события на Севере лишь подтвердили наши опасения. — Но это не моих рук дело! Все видели! — начал я, но осёкся. За меня даже некому было поручиться. Каждый, кто мог это сделать, погиб. Я схватился за голову, ощутив, как сердце ёкнуло. На моих глазах было уничтожено сто пятьдесят моих товарищей, и мне ничего не удалось сделать, чтобы им помочь. Ведь если бы я не высунулся так рано и не попал в ловушку, то ничего бы не случилось. Может, бой кончился бы иначе! Почему на эшафот должен идти я, а не ты, Серый ронин? Это было очень несправедливо, ведь настоящий преступник сейчас был на свободе, и наслаждался жизнью. Реальность такова, что меня хотят за преступления, которых я не совершил. Не считая ухода от ареста. Но это не преступление, за которое человека нужно приговаривать к ритуальному самоубийству. — Кто видел? И что? — сказал Нагихато. — Ты змей, и лжец! Ты единственный выжил среди ста пятидесяти убитых воинов, ты или проиграл с позором, или пособничал гибели своих товарищей! И в том, и в другом случае спасение для тебя есть одно, и спасение это — смерть! И избежать её будет худшим для тебя решением! — Вы не можете меня судить, не имеете такого права, — шаблонно возразил я. — Ты — мой беглый подданный, и судить я тебя не мог тогда, когда ты был в Западном районе, и скрывался под личиной Миямото Мусаси, но теперь, — в его тоне я услышал усмешку. — Теперь ты мой, и от ответственности не уйдешь. Знаешь, что ты натворил? Знаешь, как сильно из-за твоих поступков и этого твоего союзника, пострадали все районы? Северный район был производственным и ресурсным центром, а ты с твоим дружком всё это уничтожил! Знаешь, как это пагубно скажется на экономике всех районов? Нас из-за вас ждёт кризис! «Ага, кризис» — подумал я с усмешкой. Наверняка у Нагихато была доля в акционерном обществе, владевшим рудниками, и он бесился от её потери. Но вдруг я ошибался? Вдруг Нагихато действительно беспокоился, что уровень жизни из-за развала Северного района пойдет под откос? Да ну нафиг. С какой стати? Путей экономического развития есть великое множество, и если не пугаться потерь из собственного кармана, то вполне можно найти сносный вариант. Вполне эффективно было бы работать над развитием населения, которое затем будет способно обеспечить процветание района, но этого, как я понял, в Северном районе не происходило вовсе. Через район прокачивали больше всего денег, но выглядел он хуже всех, да и с населением там всё не всё было в порядке. Вид бомжей и наркоманов, возникший в воспоминаниях, заставил меня ужаснуться. Стало ясно, куда местный Всесильный девал деньги. Точно не туда, куда следовало бы. — Каков второй вариант? — Не лучше первого, — сказал Нагихато. — Ты остаешься жив, но лишаешься права быть мечником, быть в рейтинге, и работать, как все люди. В общем, ты становишься отшельником ещё более ужасным, чем ронины. Нравится такой вариант? — Вполне, — ответил я без раздумий. — Какой же ты самурай, если готов так легко обменять свою честь на свою жизнь? — Что такое, по-вашему, честь? И какие у неё есть границы? То, что вы пытаетесь выдать мне за честь, называется слепым повиновением и желанием отдать концы за своих господ. Где тут честь? Я рисковал жизнью, идя защищать жителей Севера, и делал это отнюдь не ради денег. Разве это не честь? Это не достойно уважения? — Честь — умереть за своего господина, честь — подчиниться ему не смотря на свои личные возмущения, честь — проиграв в сражении, смыть позор поражения собственной кровью! Ты договоришься, и выбора я тебя лишу! Сказанное мной явно его зацепило, и продолжать давление не стоило. Мне не хотелось, чтобы меня казнили. Умирать самому, от своих рук, из-за выдуманных правителями качеств, относящихся к их пониманию «честь», хотелось ещё меньше. — Свой выбор я сделал, — ответил я. — Изгоняйте меня туда, куда посчитаете нужным. Но прежде, позвольте спросить. — Что? — недовольно буркнул Нагихато.