– Прямо сейчас? – Лола, тут ехать четыре часа, не больше. Даже на твоей дышащей на ладан развалюхе. Глава 34 Серое небо опустилось на них словно тяжелая птица, севшая на гнездо. Тонкое перышко света виднелось далеко впереди. Берлен остановился только раз, чтобы залить бензина и проверить давление в шинах. Теперь он коротал время, рассказывая ей о своей жизни. Не в конторе, а о той, другой. О темном, но прекрасном времени. О славной эпохе, когда он выслеживал и ловил террористов, потенциальных и действующих. – На этой работе учишься никогда не доверять внешности. Опасен не тот парень, который старательно избегает шлюх, а тот, кто шляется по клубам, употребляет спиртное и слушает американский рэп. Значит, он пытается нас провести. По его мнению, Запад совершил большую ошибку, допустив расширение сети тренировочных лагерей в пакистано-афганском регионе. – Это “Фабрика звезд” для террористов. Немного позже, когда Аль-Каида начала джихад в интернете, ее могущество многократно возросло. В сущности, мы столкнулись с логикой Средних веков, когда воинов вербовали для Крестовых походов. Им впаривали вполне добротный сценарий: освобождение Гроба Господня и Святой земли, а в награду – спасение души и вечная жизнь. – Царство небесное похоже на райские сады мусульман. – Пиар не вчера придумали, но в двадцать первом веке он стал прибегать к крайним средствам. Он оживился, то и дело бросая на Лолу горящий взгляд. Под защитной оболочкой старого ворчуна скрывалась кипучая натура. Профессионал, бросивший увлекательную работу ради семейных обязанностей. Лола начала понимать, чего ему стоило такое самопожертвование. – Эти годы, когда я, сидя на месте, слушал радиоперехваты, не прошли даром. Когда операция в разгаре и ты рискуешь поймать пулю, думаешь только о самом насущном. Невольно загоняешь себя в рамки. Гораздо позже, сидя в тихом месте и слушая разговоры этих ребят о том, как они одержат верх над Большим Шайтаном, я наконец понял, что они чувствуют. Они уверены, что руководствуются благородными побуждениями. Их сумели убедить, что в любом случае они станут победителями. В жизни или в смерти. Уцелевшие герои или мученики у врат рая – суть одна. Нет, они не монстры, просто обычные человеческие существа. Нередко запутавшиеся молодые люди, по существу подростки. Мальчишки, которым внушили, что единственный путь – закон мести. Закрываешь глаза, впитываешь их голоса и начинаешь все понимать. – У тебя есть смартфон? – Нет, только телефон, такой же тупой, как у тебя. – Жаль. GPS нам бы не помешала. Ренн, сумерки. Берлен, прищурившись, пытался разобрать указатели. Лола, хотя зрение у нее было отличное, из солидарности тоже сощурила глаза. К парку Табор, потом на улицу Палестины. Они оглядели здание сквозь ветровое стекло. Жительница этого дома – их последняя надежда сдвинуть дело с мертвой точки. Интересно, она в нормальном психическом состоянии? Она порывисто открыла дверь. Темноволосая, с решительным взглядом и открытым лицом, не более тридцати. Лола читала очерк о ней и ее интервью в архивах “Уэст-Франс”. Девочка-подросток отказалась принять награду за погибшего отца Четырнадцатилетняя Жеральдина Жолен стала местной знаменитостью 27 ноября 1998 года, в тот день, когда отказалась от ордена Почетного легиона, которым президент Борель посмертно наградил ее отца. Ее также не устраивало, как компания “Аэроликс” обошлась с семьями погибших. Ее мать, например, узнала о трагедии по радио – администрация не торопилась отправить к ним домой человека с печальным известием. Жеральдина говорила о навязанном им всем контроле, а точнее, изоляции родственников жертв, жаловалась на постоянное присутствие прикрепленных к ним военных психологов и консультантов, которым “положено оказывать поддержку, а они вместо этого следили за нами”. Она сетовала на попытки “Аэроликса” отговорить пострадавших от подачи иска в уголовный суд. Она возмутилась, когда кто-то подсказал семьям обратиться в суд со страховым иском: дело, мол, будет не таким громким, зато выгодным, потому что люди получат приличные деньги. Она, дочь своего отца, не продается, ей лишь нужна правда. А потому Жеральдина Жолен собрала восемнадцать пострадавших семей и уговорила двенадцать из них подать коллективный гражданский иск. Лола объяснила, что ее друг, офицер уголовного розыска, несправедливо обвинен в убийстве своего начальника. И что это убийство, похоже, прямо или косвенно связано с делом “Аэроликса”. Жеральдина на секунду замерла, но тут же собралась. Она пригласила их войти. Лола подробно рассказала ей о том, что узнала. Девушка, спокойная и сосредоточенная, выслушала ее, не перебивая, и что-то записала в блокнот. – Перед самой смертью Арно Марс использовал дневники, чтобы доказать, что Луи Кандишар финансировал свою кампанию, получая откаты, – продолжала Лола. – И только сегодня я узнала, что контракт на продажу вертолетов “Аэроликса” в Сирию был одним из источников средств. Несомненно, самым крупным. – Кто вам сказал? – Гийом Кандишар, сын министра, совершившего самоубийство. Этот контракт заключен в начале девяностых, взрыв в Дамаске произошел в девяносто восьмом. Ответственность взяла на себя террористическая группировка. Не суть. Кое-что до сих пор остается неясным. К тому же я хочу узнать, кто убил Марса и почему мой друг Саша взял вину на себя. До сего дня казалось логичным, что Ришар Грасьен мог выступить в роли заказчика убийства Марса. Тот самый Грасьен, который был посредником в сделке “Аэроликса”… – Грасьен – тот адвокат, что специализировался на оружейных контрактах и был убит сокамерником в Санте? Я слышала по радио… – Да, он самый. – Но меня ничто не связывает с этим персонажем. – Мы с Жозефом собрали некоторое количество данных. Когда я прочитала о том, что вы объединили родственников жертв и стали их представителем, то подумала, что вы, наверное, имеете непосредственный выход на следственного судью. – Правильно подумали, мадам Жост. Я часто контактирую с судьей Женаном. Особенно с тех пор, как Пьер-Луи Мальбур ушел на пенсию. – Особенно? – Мы с Мальбуром не нашли общего языка. Он смотрел на нас свысока, и я всегда считала, что ему важнее услужить представителям власти, чем найти истину. Женан из другого теста. Он энергичный, непредвзятый, черное называет черным, а белое – белым. Не тащит нас в Париж, а дает себе труд приехать в Ренн и ввести нас в курс расследования. – Он начал поиски с нуля? – спросил Берлен. – Да, и уже проделал большую работу. Недавно сумел связаться по телефону с адвокатами предполагаемых террористов. Хотел поехать в Дамаск, чтобы продвинуться еще дальше, но после того, что началось в Сирии, это стало невозможно. Лола знала, что два члена группировки “Бада” были арестованы сирийской полицией вскоре после теракта: помог номер двигателя “тойоты”. Владелец автосервиса, продавший им машину, официально их опознал. К тому же у одного из них нашли документы на автомобиль. Сразу после ареста оба подписали признание, и их приговорили к смерти. Приговор так и не привели в исполнение, потому что осужденные вернулись к прежним показаниям и стали уверять, будто действовали по указке. По чьей указке? Они не стали называть имена: не торопились выкладывать последний козырь. – Я звонила судье Женану, – сообщила Лола, – но он не смог – или не захотел – нас принять. – Женан – человек недоверчивый. К нему то и дело прорываются журналисты. Не говоря уж о чиновниках, которых тревожит его расследование. Его начальство только и ждет, когда он совершит хоть малейший промах, чтобы его остановить… – Замолвите за нас словечко. После того, что вы рассказали, я как никогда уверена, что нам нужно объединить усилия. Лола поймала на себе напряженный взгляд. Жеральдина Жолен им поможет, у нее на сей счет не было сомнений. Она воспринимала их как потенциальных союзников, которые могли быть очень полезны в ее собственной борьбе. Девушка по памяти набрала номер, попросила к телефону судью Женана, выслушала ответ, поблагодарила и повесила трубку. – Судья на совещании. Его секретарша обещала, что он перезвонит мне сегодня вечером. Вы возвращаетесь в Париж? Ренн заливало дождем. Сильным. Берлен предложил Лоле переночевать в гостинице и уехать в Париж рано утром. Она согласилась. – Я перескажу ему наш разговор, – снова заговорила Жеральдина. – Думаю, он согласится вас принять. Он немножко Дон Кихот, никогда не отступает и никого не боится… – Будьте осторожны с телефоном, – бросил Берлен. – Он, конечно, Дон Кихот, но Дон Кихот осмотрительный. Часто говорит со мной по защищенному каналу связи. – Разумно. – Я постараюсь устроить вашу встречу как можно скорее. Лола пообещала Жеральдине сообщать ей о том, как продвигается расследование. – Можете не обещать. Я и так знаю, что вы это сделаете. Иногда поневоле учишься разбираться в людях. – Напористая девчушка. Она мне понравилась, – заметил Берлен. – Да, приятная. – Но, случись самое худшее, я не хотел бы, чтобы моя дочь так билась за меня. – В ущерб собственной жизни. – Да. Но вот незадача: я не могу ей рассказать о наших неприятностях. Она бы забеспокоилась. Видишь, какая дилемма? – Еще бы. – У тебя есть дети? – Сын. Человек-невидимка или вроде того. Много лет живет за границей. В данный момент – в Бразилии. Можешь написать. – Кому? Человеку-невидимке? – Дочери. Письмо, которое вскроют только после твоей смерти. Посоветуй ей, чтобы она жила своей жизнью. – Предпочитаешь литературную форму? – Да, до службы в полиции я была преподавателем французского. Он удивленно воззрился на нее, протер запотевшее ветровое стекло и завел машину. Дождь и ветер взяли в оборот малютку “твинго”. Берлен припарковался у первой попавшейся гостиницы. Им дали соседние номера. Лола позвонила Ингрид и изложила подробности встречи с Жеральдиной Жолен. Американка пришла в восторг. Они взяли на ужин мидии и бутылку сансера. Лола подумала, что это ее первая цивилизованная трапеза за последние несколько недель. Берлен постарался найти столик в глубине зала, чтобы они могли видеть входящих и выходящих. Таковыми оказалась семья голландцев и несколько заезжих коммерсантов.