— Ну и что? Подумаешь, задал пару вопросов. У него работа такая — вопросы задавать. Пойми, все, что произошло нам с тобой только на руку. — В смысле? — он приподнялся на локтях и заглянул ей в лицо: она что, смеется над ним?! Но она была серьезна, только странная улыбка играла на ее припухших от поцелуев губах: — А ты подумай! В Полиной квартире совершают покушение на Куприянову. Кстати, жаль, что неудачное! Надоела мне эта ржавая мочалка, хуже горькой редьки! Вечно сует свой нос туда, куда не просят! Так вот, вернемся к выстрелу. Ты, — она прикоснулась к его груди пальцем, — имеешь к этому отношение? Он испуганно затряс головой. — Вот именно. И если вдруг наша Поленька отправится к праотцам, то все подозрения падут именно на того, кто стрелял в нашу общую знакомую. А ты будешь виноват только в том, что не уследил, не уберег… Слезы искреннего раскаяния, и все! И именно поэтому, с регистрацией тянуть нельзя. Сразу после этого необходимо подписать брачный контракт, по которому в случае твоей смерти все имущество наследует она, а в случае ее кончины — ты. Ты же сам юрист, не мне тебя учить! Тем более, что эта гадина, ее задушевная подружка, нам сейчас тоже помешать не может. Лежит себе в больничке, раны зализывает, и Полечке в ушки не дует. Поверь мне, когда Куприянова выйдет оттуда, убедить Колобову станет в миллион раз сложнее. Именно сейчас самый подходящий момент. — Но я же не могу насильно затащить ее в ЗАГС!? — в отчаянии воскликнул Денис. — А надо бы. Не знаю, умоляй, уговаривай, уламывай, но делай уже что-нибудь! Когда завещание вступает в силу? — Ты неправильно формулируешь. Завещание уже считается открытым со дня смерти ее отца, а вот в права наследования она вступит только в июне. К нам в контору поступил запрос из Германии. Марк поручил это дело мне. Я должен был сказать Полине о том, что она является наследницей, но, по понятным тебе причинам, промолчал. Начальнику соврал, что она уехала на два месяца. По истечении этого срока нужно будет отчитаться. Так что время у нас еще есть. Может, все-таки стоит подождать. Ведь у нас в запасе есть еще полтора месяца? Пусть уляжется эта шумиха, и тогда… — Я не поняла, ты что собрался все это время жить с ней? Да и потом, я же тебе только что объяснила, что если все провернуть именно сейчас, то ты вообще будешь вне подозрений. Включи логику! Если Полюшка перекинется после того, как станет известно о наследстве, то именно ты станешь первым и единственным подозреваемым! Не боишься? Денис передернул плечами, а она безжалостно продолжала: — А еще вот что. Судя по всему, наша скромница кому-то очень сильно мешает. И если тому, кто все это задумал удастся ее прикончить раньше, чем вы поженитесь, то ты, мой дорогой, останешься с носом. — Ты права, и все-таки, я совершенно не представляю, как сделать так, чтобы Полина вышла за меня замуж. Знаешь, в последнее время она стала какая-то отстраненная, чужая, что ли. Раньше я мог просчитать ее на раз, два, три, а теперь она время от времени так смотрит на меня, как будто обо всем догадывается. Она очень изменилась. — И ты, мой драгоценный, сам приложил к этому руку, не так ли? — Согласен, но видит Бог, в последний раз я уходил от нее навсегда! Уходил, чтобы навсегда остаться рядом с тобой. Кто мог предположить, что всего через пару недель мне попадут в руки эти документы?! Она легла головой на его грудь и стала поглаживать по животу своими мягкими, ласковыми пальцами, отчего волоски на теле вздыбились, и приятная дрожь прошла от головы и до самых пяток. Он крепко прижал ее к себе, но она мягко отстранилась: — Тебе пора. Не осложняй ситуацию, милый, — она накинула свой легкий прозрачный халат и вышла из комнаты. Денис остался один. «Придет день, когда так же легко, как сейчас, она упорхнет из моей жизни…» — вдруг с поразительной отчетливостью подумал он и тихонько застонал в подушку. II — Да не толкайтесь вы, женщина! Имейте совесть, в конце концов! Прут и прут, а автобус не резиновый! — возмущалась толстуха в длинном ядовито-зеленом пуховике, втащившая в салон две огромные клетчатые сумки, которые плюхнула на пол прямо возле ступенек. — Раз такая умная, стой и жди следующего, а мне ехать надо. Сама-то вон, с каким багажом сюда вперлась! С такими мешками — в такси езжай! — огрызалась вторая, старательно подпихивая соседку под круглый болоньевый зад. — Будет мне еще тута указывать! Если такая богатая, сама в такси и катайся, а мы люди трудовые, у нас кажная копейка на счету! — и толстуха, бесцеремонно подвинув какую-то худенькую бабульку, уселась на ближайшее к выходу сиденье, а баулы так и оставила возле дверей. Полина забралась в уголок и прижалась к поручню с ужасом думая, что через пару остановок придется вылезать, и наверняка через этих клетчатых уродов нужно будет перепрыгивать. Она переступила с ноги на ногу и почувствовала, что в правом сапоге хлюпает вода. Так и есть. Сегодня утром она с огорчением заметила, что подошва прохудилась. Ну, ничего, скоро уже можно будет достать весенние ботинки. А вечером, может быть получится вырезать из старых туфель или из сумки подходящую заплатку и налепить ее на прореху. Автобус дернулся и вырулил от метро. Надо было ехать на маршрутке, но «Автолайн» — это незапланированные сорок рублей из бюджета. Дыру они, конечно, не пробьют, но все равно жалко. Тем более, ехать всего ничего. Обычно Полина ходила пешком, но сегодня надо было сначала зайти в магазин, а потом торопиться домой, чтобы к приходу Дениса ужин был уже приготовлен. * * * Вот уже два дня, как он вновь переехал к Полине. Просто пришел вечером того дня, когда Королев рассказал ему обо всем, что произошло, и остался. — Я не могу оставить тебя одну, Полюшка! Ты же сама видишь, что творится. Почему ты не рассказала мне о том, что тебе кто-то угрожает? Полина едва заметно усмехнулась: — Денис, я, конечно, могу ошибаться, но мне казалось, что в последнее время тебя не очень волновала моя жизнь. — Боже мой, неужели ты думаешь, что я остался бы равнодушен к твоей беде?! — голос его дрожал не то от возмущения, не то от сознания собственного благородства. — Я никогда не прощу себе, если с тобой что-нибудь случиться! Милая моя, теперь я всегда буду рядом и никому не позволю тебя обидеть… — Денис, полиция уже ищет этих людей, — вяло возражала Полина. — Тебе вовсе не обязательно переезжать ко мне. — Полиция! — воскликнул он пренебрежительно, аккуратно вешая на плечики свой дорогой костюм. — Видел я этого майора. Тюфяк, он и есть тюфяк. Ни мозгов, ни сострадания! Полина недоуменно пожала плечами: лично на нее Королев не произвел впечатления равнодушного человека, а уж тем более тюфяка. Она окинула Дениса беглым взглядом. Бледные безволосые ноги комично выглядывали из широких трусов. Сейчас, в сиреневой рубашке с галстуком, но без штанов он смотрелся на удивление смешно. Она поспешно отвернулась, чтобы Денис не заметил ее неуместных эмоций. — Мне кажется, ты ошибаешься, Денис. Максим Викторович очень приличный и порядочный человек. — Полина, девочка моя, ну нельзя же быть такой наивной! У тебя всегда и все хорошие и добрые, но в жизни не всегда бывает, как в сказках! Что он может, этот твой Королев? Где твоя охрана? — Денис, ты что, всерьез считаешь, что мне должны были выделить телохранителя? — весело рассмеялась она. Он как-то по-бабьи всплеснул руками и закатил глаза от ужаса: — Конечно! Ведь тебя хотели убить! — он привлек ее к себе и нежно поцеловал. — И больше никаких возражений, я остаюсь с тобой! Где мои домашние брюки?.. У Полины совершенно не было сил, чтобы спорить с ним, тем более, что она была уверена: долго эта идиллия продолжаться не может. Образцовая семья! В течение дня — непременные звонки, чтобы узнать как у нее дела. Вечером заботливый муж приходит с работы, а жена ждет его с ужином. Разговоры ни о чем, совместный просмотр какого-нибудь немудрящего фильма. Первую ночь он любил Полину, шептал ей на ухо ласковые слова, обнимал так страстно, что перехватывало дыхание. Но во всем — во всем! — она чувствовала какую-то необъяснимую ложь. Вчера же, когда она мягко, но твердо уклонилась от его ласк, ей показалось, что Денис даже вздохнул от облегчения, хотя всем своим видом старался показать, что расстроен. * * * …Полина с трудом отлепилась от поручня и стала пропихиваться к выходу. Ей повезло. Какой-то большущий парень в зимнем спортивном костюме встал перед ней и без лишних возражений сунул оба баула на колени остолбеневшей от неожиданности гражданке в зеленом пуховике, которая уютно пристроившись на сидении, уже начала сладко посапывать. — Во, молодец, — от души расхохоталась та, что при входе подталкивала «зеленозадую». — Так их, барыг проклятых! Полина, не слушая дальнейшую перепалку, юркнула вслед за спортсменом и через секунду уже стояла на улице. Одернув пальто, Полина потопала правой ногой, которая начала немилосердно мерзнуть, и пошла к супермаркету. * * * ..Сегодня ее, наконец-то, пустили к Ленке. Добродушный доктор со смешной фамилией Капустин, сказал Полине, что здоровье ее подруги на данный момент не вызывает опасений. Олег Валентинович смешно морщил нос и называл Полину «коллега». Он позволил ей на полчаса войти в палату и пообщаться с Ленкой. — Ну, как ты там без меня, Колобок? — спросила Куприянова своим обычным насмешливым голосом, словно и не случилось с ней то страшное, что заставило врачей всего лишь несколько дней назад всерьез опасаться за ее жизнь. От счастья, что ее Ленка все такая же и нисколько не изменилась, Полина засмеялась. — Все хорошо, не переживай за меня. О себе думай! — Ну, ты даешь! Здесь со мной уже точно ничего не произойдет. Я тут, видишь, как королева лежу. Все меня лечат, заботятся, сочувствуют. Может я о таком всю свою жизнь мечтала? Не больница — бесплатный санаторий! Сегодня Ильич — мой зам, если помнишь, — предложил мне к нам в клинику перебраться. Я отказалась. Там я толком не отдохну. Даже на койке работать буду. Лучше расскажи, что у тебя. Писем, звонков больше не было? — немедленно став серьезной, спросила она. Полина покачала головой: — Нет, ничего. Я вот думаю, может это все-таки чья-то шутка была? — Ты ополоумела что ли, Колобова?! — от возмущения Ленка даже привстала. — По-твоему, это похоже на шутку? — спросила она, указывая на перебинтованную грудь. Полина вздохнула: — Прости, Леночка, глупость ляпнула. На твоем месте должна была быть я. — Дура ты, Полинка! — в сердцах сказала Куприянова. — Разве я об этом?! Я говорю о том, что тебе надо быть очень осторожной. Мало ли что у этого маньяка на уме. — Почему маньяка? — испуганно переспросила Полина. — Не знаю, может он и не маньяк, но нормальным я бы его точно не назвала. — Ну да, — неопределенно кивнула она. — Знаешь, что я тут подумала? Тебе надо бы пожить у моих родителей. Все-таки не одна. Давай я поговорю с мамой? Она завтра придет, и все устроим. Полина замялась. — Ну, что замолчала? А может, я прямо сейчас и договорюсь обо всем? Дай мне телефон, он на тумбочке.