— А может отчеты потом? — проскулил Егоров. — Ведь это дело важней бумажек! Вдруг упустим? — Не упустим. Петюня домой раньше десяти редко возвращается. Так что у тебя еще полно времени. — Давай-давай! — подбодрил его Емельяненко. — А я за это тебя куриными котлетами угощу! Мне Катька сегодня целых четыре штуки положила! — Тебе тоже скучать не придется, Вова. Давай-ка дуй в клинику к Куприяновой. Пошурши там еще разок. Не мне тебя учить. Покажи фотографию Сысоева. Может, он и правда охотился не за Полиной. — Умеешь ты, майор, настроение испортить! Королев усмехнулся и набрал телефон Полины. VI — Димочка! — услышал он певучий голос. — Вставай, милый! Нам скоро выходить. Воронцов зарылся головой в соседнюю подушку и тут же поморщился: ее духи были настолько сладкими и приторными, что его тут же начало подташнивать. Он никогда не понимал, зачем она душится перед сном. Все ее ароматы были тяжелыми, тягучими, как она сама говорила — восточными. Может быть, она считала, что именно это делает ее особенно утонченной, поскольку, как известно, «восток — дело тонкое»? Он отвернулся в сторону и потянулся. И чего это ему в голову взбрело закрутить интрижку с Дианой?.. * * * На последнем корпоративе, посвященном Новому году, он слегка перебрал. Накануне он зашел к Полине — хотел поздравить с праздником — и наткнулся там на ее сердечную любовь. «Сердечная любовь» была одета в шикарный костюм, белоснежную рубашку и благоухала настоящим мужским ароматом так сильно, что у Воронцова тут же защипало в носу. Митька представился, на что услышал невнятное бормотание сквозь зубы. Почувствовав себя ужасно неловко, Воронцов отдал подарочный пакет, торопливо попрощался и вышел. Как только за ним захлопнулась дверь, «принц» начал так громко и выразительно орать и возмущаться, что это было больше похоже на визгливую бабскую истерику с битьем посуды. Митьке тут же захотелось вернуться и набить ему морду. Но потом он услышал, как жалко начала оправдываться Полина. И ему стало противно и стыдно за нее. Почему она позволяет этому ничтожеству так с собой обращаться? Какое право он имеет кричать на нее? Понятно лишь одно — Полина выбросила его, Воронцова, из своей жизни, променяв на этого истеричного урода. Ненавидя и ее, и себя, и «принца», он развернулся и ушел. И вот теперь он уныло сидел за нарядно украшенным столом в ресторане и цедил уже пятый по счету джин-тоник. На сцене появилась девица в красном сверкающем платье и меховом болеро[8] и грянула в микрофон песенку про трех белых коней. Уже изрядно подогретый народ немедленно выскочил на танцпол. В углу топорщилась богато украшенная елка, мигание фонариков смешивалось с отблеском нарядов танцующих. В самом начале вечера кто-то заставил Митьку надеть дурацкий клоунский колпачок и обмотал вокруг шеи изрядный обрывок синей мишуры. Теперь этот импровизированный воротник немилосердно кололся и кожа под ним зудела и чесалась. К нему подошел его давнишний приятель и коллега Петька Громов и, ударив по плечу, тихо сказал: — Эй, Воронцов, оглянись вокруг! Посмотри, как она на тебя смотрит! — Кто — она? — не понял он. — Как — кто? Диана Мирошина! Да если б она меня так глазами поедала, я бы уж давно срулил с этого сабантуя и занялся бы чем-нибудь более приятным! — хмыкнул Громов. — Давай, брателло! Не тормози, подойди к ней, угости бокалом вина, пригласи на танец. Что я тебя учу-то? Сам, небось, знаешь, что в таких случаях делать надо. Диана Мирошина считалась самой прекрасной девушкой в их фирме. Устроившись на работу прошлом в октябре, она тут же затмила собой всех предыдущих красавиц, что, конечно, не прибавило ей симпатий у женской половины коллектива. Однако у мужчин она была, что называется, нарасхват. Наверное, кроме Воронцова, который видел в ней только новую коллегу — не больше, не осталось ни одного человека, который не приглашал бы очаровательную Диану в клуб, кино или еще куда-нибудь. Но, как ни странно, почти всем она вежливо, но твердо отказывала. Исключение составил только Кирилл Потапов, которого сия нимфа однажды удостоила чести сходить с ним в ресторан. Но после этого случая, их никто больше вместе не видел. Потапов уходил от вопросов — видно было, что ему эта тема неприятна. Судя по слухам, прекрасная Диана отшила его по полной программе. И вот теперь оказывается, что Мирошина как-то по-особому смотрит на него, Митьку Воронцова. Он недоверчиво поднял глаза и тут же почувствовал ее взгляд. Она сидела за соседним столиком одна и улыбалась ему. Ее блестящие черные волосы на фоне ослепительного белого платья создавали такой яркий и выразительный контраст, что вряд ли могли кого-нибудь оставить равнодушным. Боковой разрез слегка открывал ее совершенную во всех отношениях ногу, оставляя массу возможностей для полета мужской фантазии. Митька взял свой стакан и подошел к ней: — Привет! Ты почему танцевать не пошла? — спросил он первое, что пришло в голову. — Мне и тут хорошо. Особенно в твоей компании. Может, нальешь мне еще вина? — Налью, только скажи какое. Я в этом ничего не понимаю. Она засмеялась, показывая белоснежные, ровные зубы. — Белое сухое, пожалуйста. Воронцов отыскал нужную бутылку и плеснул в ее стакан вина. — А ты что пьешь? — А, что налили, то и пью, — сказал Митька, с искренним удивлением заглядывая в свой бокал. — Кажется, джин. — Не хочешь пойти потанцевать со мной? — спросила Диана, накрывая его руку своей ладонью. Митька нерешительно пожал плечами. — Я, вообще-то, не очень умею. Не боишься, что я тебе ноги отдавлю? — Нет, не боюсь, — улыбаясь, ответила она и встала. На каблуках Диана была почти такого же роста, как сам Воронцов. Она положила ему на грудь свою голову и закружила в танце… * * * На следующее утро Митька уже проснулся в ее квартире. И вот почти три месяца они встречаются. Коллеги-мужчины по работе все, как один, завидуют, женщины немного расслабились: раз королева остановила свой царственный взор на ком-то определенном, то в дальнейшем ее можно не опасаться. Диана строит далеко идущие планы. А вот Воронцова как-то никто ни о чем не спрашивает. А ему все это надо?! Любит ли он ее? Хочет ли связать свою жизнь именно с ней? Оставаясь наедине сам с собой, Митька откровенно признавался: нет, не любит и не хочет! До последнего времени он даже не приглашал ее к себе домой. И отчего-то почти каждую ночь ему снилась не она — изысканная, прекрасная, очаровательная Диана, а его соседка Полина. И именно с ней, а не с черноволосой нимфой, он в этих снах занимался такими вещами, от воспоминания о которых его щеки моментально начинали гореть и пылать. Он сходил с ума от ревности каждый раз, когда видел «принца», заходящего в подъезд, он тосковал, и злился на нее и себя. И тут еще эта новость: его Полю кто-то хочет убить. Ему вдруг ужасно захотелось, чтобы этим самым негодяем оказался ее жених. Понимая абсурдность этих мыслей, Воронцов злился еще больше… — Эй, котик, ты что, не слышишь? — Диана заглянула в спальню. — Димочка, ну сколько можно-то! — Сейчас, уже встаю, — Митька с трудом вытащил себя из постели. Умывшись, он вышел на кухню. На столе стояла тарелка с остывшей манной кашей. Воронцов поморщился. — Холодная! — Конечно, холодная, — согласилась Диана, выдувая дым от сигареты в приоткрытую форточку. — Тебя утром не добудиться! Митька вздохнул и налил себе из турки кофе. — Съешь хотя бы печенье. Кофе на голодный желудок — это же самоубийство! — сказала она, и Митька послушно сунул в рот соленую галету. — Ладно, Димуля, я пошла одеваться, — она поцеловала его в ухо и пощекотала по голому животу. Наверное, в ее понимании это было невероятно сексуально и соблазнительно, но Митька не почувствовал ровным счетом ничего, кроме противных холодных мурашек, облепивших его со всех сторон, как лягушки. Уже через двадцать минут они вышли из двери, но тут Митька неожиданно вспомнил, что забыл флешку, на которой были материалы по его недавней поездке в Питер. Диана вышла на площадку, чтобы вызвать лифт, а он снова вернулся в квартиру. VII Полина плеснула в кружку кипяток и уставилась на гору посуды в раковине. Денис всегда завтракал обстоятельно и плотно: непременно яичница или омлет с ветчиной, горячие бутерброды с сыром, йогурт и кофе. — Полюшка, пойми, — наставительно говорил он, глядя как она тоскливо глотает пустой чай, — завтрак — это главный прием пищи. Ты же медицинский работник и должна все это знать не хуже меня! — Денис, я все понимаю, но я с детства не могу есть, если не высплюсь. А сегодня я не выспалась. — Лучше бы ты отказывалась от ужина, — с едва уловимым сарказмом сказал он. — Девушке необходимо следить за фигурой, а котлеты с макаронами — не лучшая диета. Полина тихонько вздохнула и, как всегда, не стала с ним спорить, хотя она вполне могла бы сказать, что ее сорок восемь килограмм вполне позволяют и съесть полноценный ужин, и даже закусить шоколадкой на ночь. Сам же Денис любил покушать не только утром. Вчера, например, съев все приготовленные Полиной котлеты, он еще выпил большую кружку чая с шоколадными бисквитами. Глядя на это пиршество, Полина с тоской думала о том, что завтра вновь придется идти в магазин и пару часов простоять у плиты. Почему-то раньше аппетит Дениса вызывал у нее умиление, а приготовление ужинов-завтраков не воспринималось, как рабская обязанность. Но теперь все изменилось. Однако надо сказать, что вне обыкновения, Денис вчера вечером дал ей три тысячи на хозяйство. Она была очень удивлена такому повороту. Денис, заметив на ее лице недоумение, сказал: — Поля, я всерьез намерен создать с тобой нормальную, полноценную семью. Поэтому отныне у нас с тобой будет общий бюджет. Покупай продукты, и все, что надо. «Интересно, а покупка новых сапог подходит под категорию «все, что надо»? Судя по сумме — нет», — подумала она про себя, но все-таки ничего не сказала о том, что вчера, после того, как он отправился спать, она целый час убила на починку прохудившейся подошвы. Заплатка совершенно не хотела оставаться на том месте, куда ее старательно прилаживала Полина. Зато все пальцы уже через минуту покрылись противной слюдяной клейкой коростой. В конце концов, с трудом приподняв тяжеленный диван, она исхитрилась подсунуть сапог под ножку. Сегодня, когда она вытащила его из-под этого импровизированного пресса, вид у него был, мягко говоря, не товарный, но заплатка прилепилась намертво. В ванной шумела вода — Денис, «полноценно позавтракав», отправился бриться. Господи, скорее бы он ушел! Со вчерашнего вечера на сердце залегла какая-то необъяснимая тяжесть, в горле, совсем близко, плескались слезы. Почему?! Ведь все так хорошо! Денис с ней и говорит, что любит ее, Ленка совсем скоро поправится, убийцу ищут. Так почему же так плохо и горько? Неужели только потому, что она узнала, что Митька нашел себе девушку?! От этой мысли Полина чуть слышно застонала и крепко зажмурилась. Хлопнула дверь — Денис пошел в комнату одеваться. — Поля, — услышала она его крик, — я там бросил в корзину пару рубашек. Закинешь в машинку? У тебя ведь сегодня выходной. — Не закину, сам стирай свои шмотки, — зло пробормотала она себе под нос, а вслух ответила: — Конечно, сделаю. — Спасибо, родная, — Денис появился на пороге кухни в белоснежной рубашке в чуть заметную голубую полоску, в сером галстуке и идеально отглаженном костюме от «Boss». Благоухающий дорогим одеколоном, он обнял Полину и клюнул в бледную щечку. — Ну, все, я пошел. Сегодня могу задержаться, шеф что-то говорил о совещании. Но я обязательно позвоню. И будь осторожна, прошу тебя. Обещаешь?