Одним из немногих записанных контактов оказался Багов. Да и переписки, частые звонки говорили не в пользу Гриши. В телефоне Алек легко нашёл подтверждение всего, что было уже известно. И вдруг попался код, пароль со странного сайта, не совпадающий со всеми остальными паролями, не подходящий для автоматического взлома. Алек потянулся, разминая затёкшую спину, и заметил Арсения. Он сидел в кресле, в углу, что-то листал в телефоне. Поймав на себе взгляд, Сеня поднял блестящие голубые глаза и первым подошёл к Алеку. — Помощь нужна? Алек решил, что Арсений спрашивает на всякий случай, без подтекст. Как может он, мальчишка, помочь, когда бессильны профессионалы? Вопрос этот показался даже ироничным. И только когда Арсений заговорил, Алек готов был извиняться перед ним. — Я почти программист. Позвольте, я попробую. Как не особо понимающий в программировании человек Алек уступил место Арсению. Он не верил в этого мальчишку. Поэтому, когда Сеня через десять минут отложил телефон и с улыбкой объявил, что всё сделал, Алек вздрогнул от неожиданности. Редко он был так рад, что ошибся. — Программист говоришь? — уже разбирая удалённые переписки на взломанном аккаунте, переспросил Алек. — Любитель, — отмахнулся Арсений. Недооценивал он себя. Так ловко вскрыть аккаунт, над которым сам Алек безуспешно бился полчаса. Но найденные сообщения не очень-то впечатляли. Переписок было много, в том числе и не слишком приличных. Чат с Баговым тоже был. В нём Алек копался с особой тщательностью и всё равно не нашёл ничего, что сошло бы за алиби. Алек больше не надеялся на телефон. И именно когда он готов был закончить ни к чему не приводящие поиски, взгляд случайно зацепился за одно из сотен удалённых сообщений. Единственное слово привлекло внимание Алека. Он пролистал наверх. Сообщение было отправлено около суток назад, Грише. И одно это сообщение стоило всех трудов. «Тени, я говорила тебе, они ещё преследуют меня. Я видела тебя под окном сегодня. Знаю, что это неправда. Но, пожалуйста, не приходи пока. Я со всем разберусь». Алек в десятый раз перечитывал сообщение, словно можно было из двух строчек текста выудить ещё какую-нибудь скрытую информацию. Вернулся Макс. Сразу за ним — Камилла. Андрей немного задержался, и это было на него совершенно непохоже. Выглядел он непривычно взволнованным, но молчал. И почему люди постоянно за равнодушием скрывают прямо противоположное? Последним вернулся Олег, и на него сразу обратились все взгляды. Результаты экспертизы многое могли прояснить, как отметил Руслан. Но не для Алека. Он знал результаты заранее. — След ботинка на подоконнике принадлежит Григорий Багову, — без лишних предисловий объявил Олег. И никто не удивился. Взгляд Макса так и говорил: «А я был прав». Руслан черкнул что-то в блокноте, наверное, готовился уже к аресту. В том, что ни его, ни Макса Шустов не послушает, Алек был уверен. Вскрытие ничего необычного не выявило. Орудие убийства — острое ровное лезвие. Таких множество, не найти. Макс набегался, пытаясь отыскать концы ниточек, связывающих многоликую Милану с обществом. И связи находились в самых разных местах. У Миланы было немало недоброжелателей, но чтоб дошло до убийства, навряд ли. На своей мистической теории Макс больше не настаивал, понял, что убеждать бесполезно. Алек выбрал меньшее из двух зол и показал найденное сообщение. Гришу оно не оправдало, но посеяло зерно сомнения даже в рассуждения Руслана. Андрей и вовсе отказался комментировать. Но до самого интересного дело ещё не дошло. Камилла вышла к доске, покручивая в пальцах маленькую чёрную флешку. — Видео с камер, — пояснила она и подключила флешку к ноутбуку. По одному загадочному взгляду Камиллы Алек понял, что там не простое видео с камер. На первый взгляд на записи не было ничего особенного. Но стоило присмотреться и сравнить время, как Алек вскочил, одновременно с Максом. Случайно пересеклись их взгляды, и одна и та же мысль мелькнула в головах обоих. Они почувствовали, что думают об одном и том же. Камера ясно освещала вход в подъезд. На ней видно было, как Милана вернулась в восемь вечера и больше не выходила. После Миланы в дом вошли ещё несколько человек, Камилла пояснила, что это жильцы дома. Самое интересное началось в полночь. Человек в кофте с капюшоном беспрепятственно попал в подъезд и вышел через пару минут. И только другая камера, у перекрёстка, засекла движение у окна Миланы. Движение настолько смутное, словно по стене скользнула тень. Но оно точно совпадало по времени с предполагаемым моментом убийства. И было это ровно через пять минут после того, как вышел из подъезда странный человек. А пошёл он, между прочим, вправо, именно с той стороны дома и было нужное окно. — Багов. — Макс не спрашивал. Он знал ответ. — Он самый. — Камилла вывела на экран файл с подтверждением. Лицо человека под капюшоном на секунду попало в кадр. Это без сомнений был Гриша. Алек окончательно запутался. Одно дело — след обуви на подоконнике и смутные подозрения по поводу ночных визитов. Это можно подстроить. Но как подстроить то, что собственными глазами он сейчас видел? А если Гриша на самом деле был в доме, почему не сказал? Почему именно в это время? Зачем входил в подъезд и сразу вышел? Передумал? Или лгал, всё это время лгал? Последний вариант вызывал необъяснимое отторжение. Алек готов был броситься на защиту Багова, когда слово взял Руслан и начал открыто стрелять обвинениями. — Думаю, дело было так, — сказал Шустов самоуверенно, — Багов входит в подъезд, подходит к двери и понимает, что это глупая затея. Могут проснуться родители Миланы и всё испортить. Тогда он возвращается и выбирает новый выход — окно. — Глупо, — отрезал Макс. Положение и звание Руслана его уже не смущали. И Макс вступил в открытый спор. — Зачем входить в подъезд? Он не в первый раз перелезал через окно. Он знал об этом пути. К чему риски? — Багова не было этой ночью у дома Миланы, — не давая Руслану вставить слово, перебил Алек. — Вы видели сообщение. Вы слышали, что он сам говорил. Я в тот вечер встретил его в баре. И он был не в лучшей форме. Это почти алиби. Алек понимал, что защита хромает. А на стороне Руслана оставалась логика. Только или влияло обещание, данное Грише, или Алек окончательно сошёл с ума, но обвинений в сторону Багова он просто не допускал. — Я говорил! — вскипел Макс. — Это не человек. Да как вы можете не видеть? Это невозможно. — Невозможно, говоришь? — скептически переспросил Руслан. — А значит тени твои возможны? Запал Макса куда-то исчез. Мрачный, он опустился на стул и скрестил руки на груди. Алек тоже отказался от защиты. Всё равно он ничего не мог сделать. Пока. Но об обещании Алек не забыл. Подкараулив момент, он улизнул из отдела и поспешно позвонил Грише, предупредил и намекнул, что стоит на пару дней исчезнуть, пока обвинения не спадут. Полицейский предлагал подозреваемому бежать от правосудия! Сюжет для детективного романа. Алек давно уже принял тот факт, что больше ничего нельзя мерить обычными мерками. На протяжении долгого обсуждения Арсений тихо сидел в углу и во все глаза смотрел на доску. Когда это перестало казаться интересным, он начал разглядывать одного за другим временных коллег. Сеня не замечал, что и сам является объектом наблюдения сразу с двух сторон. Всё чаще на него кидал холодный взгляд Руслан. И Алек пытался угадать, на чью сторону в негласном противостоянии встанет новый участник. Хотелось сказать: «игры». Но ведь вовсе это не игра… Арсений ничего не сказал, когда его напрямую спросил Андрей, отмахнулся, сбился на полуслове и, испугавшись, замолчал. Пятиминутка подведения итогов превратилась в час рассуждений и перепалок и закончилась триумфом Руслана. Времени терять не стали. Руслан лично выследил местонахождение телефона Багова. И только Алек знал, когда высветился маячок на экране, что Гриша попросту оставил вещи в квартире. Ордеры на арест и на обыск были получены. Руслан, Андрей, Камилла и Олег поехали брать Багова. Макс наотрез отказался, его никто и не стал убеждать. Не до того было. Алек думал, что придётся ехать. Но тут, к общему удивлению, вступил в разговор молчаливый Арсений и попросил, чтобы он остался. И Алек остался. Только вместо Сени первым к нему подскочил Макс. — Ты тоже так думаешь? — выпалил он, схватив Алека за плечи. — Если ты о невиновности Гриши, то да. — Алек старался не выдавать смятения. Ещё одна капля, и его тирада обгонит речь Макса. Хорошо, что пока она оставалась мысленной. — Да ни при чем тут Багов, — отмахнулся Макс. — Я о тенях. Это не человек, Алек! И почему со стороны всякое безумие звучит ещё более безумно, чем в собственной голове? Макс говорил то, о чём Алек непрерывно думал последнее время. Но вслух подтвердить его слова значило признать существование сверхъестественного. А этого порога Алек пока не мог переступить. — Ты помог Багову. — Макс пошёл ва банк. Алек принял вызов. Он взглядом указал на телефон и на дверь. Макс быстро кивнул. Теперь он был за дверью с телефоном Алека. Пусть сам посмотрит и во всём убедится. В Максе Алек был уверен. Да этому парню он доверил бы жизнь, что там маленькие тайны! Макс улыбнулся ему перед тем, как отвернуться и захлопнуть за собой дверь. Алеку другого подтверждения было и не нужно. Если что взбредёт в голову, любое безумие, Макс пойдёт за ним, не задумываясь. Алек в этом не сомневался. Он ещё смотрел на закрытую дверь, когда кто-то дёрнул рукав рубашки. Алек обернулся. За его спиной стоял Арсений, про которого он успел забыть, и смотрел так доверчиво и открыто, что Алек невольно сравнил мальчишку с Максом. Между ними и правда было что-то общее. — Я вам хотел сказать. Вы поймёте, — выпрямившись, начал Арсений. Алек поймал себя на мысли, что с ним первым по-настоящему заговорил Журавлёв. Неужели, из-за того взломанного аккаунта? — Я чувствую что-то странное… — Будто кто то изнутри читает твои воспоминания, и тень следит за тобой, — подсказал Алек. — Точно. А вы тоже?.. — растерянно пробормотал Арсений. Алек покосился на дверь. Скоро должен был вернуться Макс. А перед ним Арсений не станет откровенничать. По крайней мере, не сегодня. И очень быстро Алек рассказал Журавлёву о всех странностей текущего дела. Арсений слушал, застыв от изумления. Его губы беззвучно шевелились в ответ. Алек дал ему время подумать. В конце концов свалил на мальчишку всё и сразу. — Веришь? — услышав шаги за дверью, спросил Алек. И в ответ Арсений ухватился за протянутую руку, крепко сжал. И одного преданного, благодарного взгляда этого странного, не по годам сильного, но всё же мальчишки хватило Алеку, чтобы понять одно: Арсению он сможет довериться. В тот же вечер они перешли на ты. И пока названивал возмущённый, рассерженный Шустов, стучали клавиши, вернувшиеся с обыска ни с чем ребята переговаривались и обсуждали дальнейшие планы, Алек, Макс и Сеня обменивались им одним понятными взглядами. И в голове каждого созревала теория и медленно превращалась в план. Они расходились, пообещав ничего не предпринимать и ничего не скрывать друг от друга. Алек обычно держал обещания. Но на этот раз знал, что нарушит. Он ехал по опустевшим дорогам. На включённом экране телефона светилось сообщение от Гриши. Его так и не нашли, ловко спрятался, залёг на дно у одного из клубных товарищей, добирался пешком, по проулкам. Найдут. Но на это нужно время, которого не будет. Алек знал, что ночью едва ли заснёт больше, чем на пару часов. Сложно спать, когда мир сходит с ума. Он ехал, и перед глазами мелькали полосы света и тени. Они пересекались, сменялись, сливались, всё летели, летели мимо и оставались где-то под колёсами. Позвонила Ника, волновалась. Алек успокоил её, и самому стало как-то спокойнее. Лина передавала привет. Её голос звучал немного живее, чем той ночью. Или это телефон искажал звук. Звонок завершился. И Алек, глупо улыбаясь, снова стал рассматривать полосы. Фонари сливались в один поток света, который косо пронзал полутьму и мчался вслед за машиной. Как мало нужно, чтобы почувствовать себя лучше — просто знать, что ты не один. Наверное, даже самому одинокому человеку нужно это знать. Словно в ответ на мысли Алека раздался ещё один звонок. И машина свернула в проулок. Домой он пока не вернётся. Он поедет в парк, найдёт, прям как в детском квесте, дерево с раздвоенным стволом и пойдёт от него в сторону заброшенной лесопосадки. И там будет ждать Маша. Глава 17 Алек нашёл дерево и беседку и по извилистой, поросшей травой и мелкими цветочками тропинке прошёл под живую крышу из растений и старых балок. Маша была здесь. Она не обернулась и не подняла глаз, только улыбнулась словно своим мыслями, но на самом деле шагам за спиной. Она узнала. — Это моё любимое место, — прошептала Маша. — Нет, не так. Это моё место. Алек, последовав примеру Маши, влез на высокую скамейку и притянул колени к груди. Он и не помнил, когда в последний раз позволял себе такие выходки — ночью сидеть в беседке с ногами на скамейке и слушать, как урчат, попискивают, трещат лягушки в пруду и жужжат комары над ухом. Алек прихлопнул одного, особо надоедливого. Даже от такого простого действия стало вдруг хорошо, словно не в парке он сидел и не в беседке, а дома. Дом Алек плохо помнил. Детская память сохранила лишь детали, но зато чётко, как на фотографиях. Алек помнил старый диван на террасе, за него часто пряталась маленькая Ника. А на вязаном покрывале жмурился толстый пушистый комок, кот, настолько белый, что, когда он лежал в траве, казалось, что посреди лета выпал снег. Ещё Алек помнил огород, небольшой совсем, зато чистенький, ухоженный. Он вскакивал летом по утрам и сразу туда, в огород. И каждый день было, что найти восьмилетнему мальчишке на этом клочке земли. Алек помнил и свою маленькую лейку. Как-то из-за неё они поссорились с Никой. И огромную лохматую игрушечную лошадку. Она постоянно подметала хвостом пол в руках своей хозяйки. Особенно хорошо Алек помнил стол на кухне и огромное окно в полстены. Из него видно было речку. И Алек всегда выбирал место за столом, чтобы смотреть в окно. С домом неразрывно связаны были мамина улыбка, звонкий смех Ники и бабушкина ласка. И это лето в деревне, лето, когда Алек чувствовал себя простым счастливым ребёнком. Летом тем по вечерам он также сидел на диване на террасе и слушал голоса цикад, лягушек, комаров. А тогда они на самом деле казались голосами. — Я прихожу сюда, когда хочу сбежать от всех. — Тихо звучал мелодичный голос. Алек закрыл глаза и слушал. Было в этом голосе что-то родное, тёплое. — Здесь уютно, красиво. И здесь легко дышать. Алек вдохнул полной грудью прохладный свежий воздух. Правда, дышать легче. И усталость куда-то исчезла. И мысли все вслед за ней. Только странный покой заполонил всё кругом, приятный, такой нужный и правильный, немного печальный покой. Беседку заплетали растения. Алек коснулся молодого свежего листка клематиса. Он дышал жизнью, свежестью и прохладой, словно впитал из воздуха. Если бы мог человек так впитывать жизнь… Листья покачивались, образуя маленькие волны со своими гребешками и барашками. Такие волны Алеку нравились даже больше, чем морские. Они не бунтовали и не бились, а тихо шептались. Алек не мог больше разобрать их шепота. Он давно не ребёнок. Тропинка убегала в глубь заброшенной части парка и петляла между могучими стволами деревьев. Луна освещала её неровными белёсыми пятнами. Свет редких звёзд проникал под полог зелени беседки и разбивался хрустальными каплями в воздухе. Он казался осязаемым и тоже говорил: звенел тихо в такт шёпоту листьев. Люди спали, а природа, боясь разбудить их, продолжала жить. Незагрязнённая, нетронутая, эта жизнь была особенно прекрасна. Природа пела: звуки сливались в одну протяжную мелодию, в многоголосье. Никогда не сможет ничто искусственное быть настолько совершенно несовершенным, как эта песня. Алека потянуло на лирику. Мысли крутились витиеватыми кольцами, полупрозрачными и невесомыми, как облака. А на самом деле Алек просто любовался красотой ночной природы. — Знаешь, я слишком часто сюда прихожу. Маша сидела спиной к Алеку, в тени. Но по голосу он слышал: тот же грустный покой охватил и её. Не лишний ли он здесь, в самом сокровенном месте Маши? Она призналась, что прячется здесь от людей. Разве Алек больше не относится к этой категории?