Пролог – Так ты жить хочешь? – Хочу. – Тогда подписывай. – Не буду. – Почему? – Желания нет. – О господи! – Мой собеседник Титов, полный, одутловатый тип с седым ежиком на голове и в покрытой камуфляжными пятнами куртке, тяжело и скорбно вздохнул. – Да пойми ты наконец, все его подписывают, иначе здесь не выжить. Или ты думаешь, угодил сюда, осмотрелся денек-другой и сразу весь мир нагнул? – Если он нагибаться начнет, так почему бы и нет? – Знаешь, сколько таких, как ты, через меня прошло? – Сколько? – Много! И где они теперь? – Где? – Нету их уже! Ни одного! – Что, совсем ни одного? Значит, буду первым. Мне бесконечно надоел этот разговор, который длился без малого час, но ничего подписывать по-прежнему я не собирался. – Вот смотри. Как только подпишешь этот договор, – ткнул он пальцем в лист бумаги на столе перед собой, – шансов выжить у тебя станет куда больше! Получишь снаряжение, оружие, пусть и не бог весть какое – хорошее еще заслужить нужно. Или заработать. Место, где у тебя будет хоть какая-то уверенность, что утром проснешься живым. А еще, так сказать, встанешь на довольствие. – А если нет? – А если нет, то я тебе не завидую. Думаешь, оказался в этом мире новый человек и все вокруг него хороводы начинают водить: только бы с ним ничего не случилось, только бы с ним ничего не случилось! Да всем плевать и на него, и друг на друга! Выжить, вот что здесь самое главное! С выживанием здесь действительно обстояло весьма неважно. За тот день, что тут пробыл, успел обратить на это внимание. Но мы уж как-нибудь. И все же, вероятно, на моем лице что-то отразилось, поскольку этот человек заговорил куда более уверенно: – Подписывай. – Не буду. – Опять ты за свое! Говоришь, не служил? – Нет. – А почему? Здоровье, убеждения, что-то еще? – Армия – не мусорный ящик, – ответил я дежурной фразой для подобных случаев. – Но хоть стрелять-то тебе приходилось? – По уточкам пару раз. – Ну вот. – Мой собеседник удовлетворенно кивнул. – И как мне тебя, например, к тому же Филу определить? Да он и сам не возьмет: у него люди сплошь спецы! От таких, кому человека зубочисткой убить, как раз плюнуть, до тех, кому даже зубочистка не понадобится – мизинца на левой руке хватит, образно говоря. И рабочей специальности у тебя нет. Не кладовщиком каким-нибудь, а плотником, столяром, слесарем, электриком, наконец. Или вот еще: ты в электронике хорошо разбираешься? Такие здесь нарасхват! – Нет, совсем не разбираюсь. – То-то же! Но жить-то ведь хочется? – Не без того. – Вот и я о том же. Так что прямая тебе дорога на шахты. Риск сдохнуть в них намного меньше, чем за периметром, правда, и заработаешь не так много. Хотя как повезет. Со временем заматереешь, опыта наберешься, тогда и поговорим. Домой вернуться желаешь? – Желаю, – искренне ответил я, втайне надеясь, что сейчас Титов предложит мне вариант вернуться туда как можно быстрее. И тогда соглашусь практически на любое его предложение. Но вместо этого он лишь печально вздохнул. – Все желают. По своей воле сюда никто еще не попал. В общем, черкай. Здесь, здесь и на обратной стороне в самом низу. – Тебе что, за каждого подписавшего отдельно платят? – С чего ты взял? – Слишком настойчив. Я же сказал: ничего подписывать не стану. – Не платят. Если честно, ты у меня второй, кто так яростно подписывать не хочет. – Ну вот, а сам говорил, что таких много. – Тут больше самолюбие: как же так, убедить не могу! Да и молод ты еще, жалко мне тебя. Двадцать-то есть? – Двадцать три. – Согласись, не самый срок умирать. В общем, ставь подпись. И он в очередной раз пододвинул ко мне сероватый лист, на котором в самом верху было напечатано: «Деловое соглашение». Что не могло не вызвать улыбку уже одним своим названием. А если учесть, что пятнадцать пунктов соглашения начинались со слова «обязан», моя реакция была вполне обоснованна. Особенно в связи с тем, что любые другие пункты отсутствовали полностью. На этот раз я отодвинул бумажку от себя без всяких слов. И невольно усмехнулся, подумав, что нижняя ее часть успела уже стать потертой от бесконечных передвижений по столешнице. – Ну как знаешь, – наконец сдался вербовщик. – Не желаешь – не надо. Только вот что… слово мне дай! – Какое еще слово? – Когда подыхать будешь, не вздумай меня проклинать, что уговорить тебя не смог. Чтобы мне не икалось. И неожиданно икнул. – Это не он ли? – не удержался я. Титов посмотрел на меня недоуменно: – Ты о чем? – Сам же говорил, что я второй, который не стал подписывать. И вот лежит он сейчас, умирает и клянет тебя всяческими словами, что ты его не уговорил. Оттого тебе и икается. – Он давно уже коньки откинул, так что вряд ли. Глава первая – Давай-давай! – потребовал я. – Все, что положено вновь прибывшему. И по списку. Сам я этот самый список в глаза не видел. Но мой единственный знакомый в этом мире Леха Суслов по кличке Воробей уверял, что таковой существует. И именно по нему положено выдать вновь прибывшему сюда кое-какие необходимые вещи. И оружие. – Что положено, на то наложено, – хмуро пробормотал Титов и на некоторое время исчез за дверью, ведущей в соседнюю комнату. Чем-то там погремел, пошуршал, вероятно, обо что-то ударился, поскольку от души выругался. Но когда вновь предстал передо мной, в руках он держал охапку одежды, на которой сверху лежали новехонькие берцы. Они, кстати, были единственной неношеной вещью. – Положено ему! Держи вот! И все это богатство оказалось на столе перед самым моим носом. – Как размер угадал? – поинтересовался я, обнаружив на подошве обуви цифру «сорок четыре». – Ничего я не угадывал, просто других размеров нет. Вернее, есть, но все меньше сорокового, а они тебе точно не налезут. Вообще-то меня вполне бы устроил и сорок третий, но много – не мало. Поменяем родную стельку на другую, из кожи потолще, и под портяночку – самое оно. Отцу в молодости пришлось побегать по горам Афганистана, так вот он рассказывал, что, когда не было ни малейшей возможности снять обувь в течение нескольких суток подряд, только портянка и спасала. А те, кто предпочитал носки, надолго оказывались в медсанчасти. А еще лучше стелька из войлока. Войлок – материал уникальный. Он и гигроскопичный, и тепло держит, и, когда жарко, не дает ноге сопреть, и стоять на нем стопе комфортно. Пусть Леха Воробей и уверял, что холодов в этих краях нет, лишним не будет. Мало ли каким боком жизнь повернется? – У тебя старого валенка не завалялось? Или просто войлока кусок? – А он-то тебе к чему?