– Тошнит? Что-то ты весь зеленый. – Да. – Всех поначалу тошнит. А иных и наизнанку выворачивает. Со мной именно так все и было. Еще и ночами могут присниться. Хотя и не обязательно – как повезет. На вот, попей. Теплая, с привкусом металла вода облегчения не принесла. – Ему сейчас не вода нужна. Грек? – Гриша вопросительно взглянул на него, и тот кивнул. Покопавшись в рюкзаке, Сноуден извлек из него фляжку, скрутил с нее колпачок и протянул емкость мне. – Держи. Пей, сколько выпьешь. Меня хватило лишь на несколько глотков. Крепости самогонки я не почувствовал. Но ее вкус, пусть Гриша и утверждает, что она у него особая – двойной очистки, настояна на семи корешках и трех сортах ореха, показался мне отвратительным. Лучше уж воду. – Пей! – настаивал Гриша, и я послушно выпил еще. – Ты здесь стоял? – Грек, который внимательно осматривал место, где все и случилось, подкинул на ладони гильзу от моего ФН ФАЛа. – Чуть левее. Возле самого куста. – В кого выстрелил первым? – В дальнего. В того, который лежит мордой вниз. Он посмотрел на трупы, взглянул на меня, но ничего не сказал. Сказал Гудрон: – Три выстрела – три трупа. И не кого-нибудь там – самих перквизиторов! И по раскладу сработано грамотно: сам бы так сделал. Или повезло. – Одного везения тут мало, – не согласился с ним Грек. – Ты прав: грамотно сработано. Все, уходим! – А они? Выпитая самогонка все-таки помогла, и мне стало немного легче. К чему все эти глупые раскаяния? Как бы там ни было, эти люди непременно бы убили меня, если бы я не заметил их первым. И совесть их потом не мучила бы, и не поташнивало бы. – Оставим все как есть. – И повторил: – Уходим. – Игорь, если ты про трофеи, то знай: нельзя у перквизиторов что-то брать, проблемы начнутся, – отведя меня в сторонку, горячо заговорил Слава. – Причем не только у тебя самого, но и у тех, кто был вместе с тобой. В это здесь свято верят. Нет, сам я всей этой чуши значения не придаю, но других-то зачем нервировать? Проще не брать. – Я не про трофеи. Может, их закопать следовало бы? Какие бы они ни были, но все-таки люди. – Что, Теоретик, понравилось? – Гудрон даже по сухой траве ходил так, что его внезапно раздавшийся рядом голос заставил нас обоих вздрогнуть от неожиданности. – Все налюбоваться на них не можешь? Гарантирую тебе, они не последние. Тут вся жизнь на этом построена: либо ты, либо тебя. Причем «ими» может быть кто угодно. В том числе и те, с которыми ты только вчера в кафешантане горькую квасил. – Закопать их нужно. – Закопаем, Теоретик, обязательно закопаем, – охотно кивнул Гудрон. – Лично сам этим и займусь. Как только придем на Вокзал, первым делом лопату схвачу и бегом обратно. Даже чай пить не стану. Пошли уже, нашумели мы здесь, пора отсюда свалить как можно быстрее. Глава двенадцатая Дождь шел третий день подряд. Мелкий, надоедливый, бесконечный. Иногда для разнообразия он вдруг становился проливным, и тогда мы с тревогой поглядывали на крышу нашего временного пристанища: выдержит ли она столь бурный поток? – Удачно мы его обнаружили, – уже несколько раз повторил Гудрон. Он имел в виду домик, в котором мы находились и который, спрятанный посреди густого леса, нашли совершенно случайно. Чтобы переночевать в относительно сухом месте, мы начали строить нечто вроде навеса. Работа была почти закончена, когда Янис, вернувшийся с очередной охапкой веток, вместо того чтобы пристроить их на место, разжав руки, выбросил ее себе под ноги. – Ты чего? – удивленно спросил Гриша. – Тут рядом дом стоит, – спокойно объяснил ему Янис. – Думаю, он нам куда лучше шалаша подойдет. Хватайте вещи, и пошли. – Точно он есть? – усомнился Гудрон. – А то случается иногда… То, что он хотел сказать, было понятно и без дальнейших объяснений. Галлюцинации, морок, наваждения как индивидуальные, так и массовые – явление в этом мире не то чтобы обыденное, но и не редкость. – Точно. – Янис ответил уверенно, но это совсем не означало, что домик ему не привиделся. Дом действительно нашелся там, где его и видел Янис. Причем располагался он настолько недалеко, что было удивительно, почему мы не обнаружили его раньше. Всего в нескольких шагах мимо проходили, собирая ветки для навеса! Сложенный на скорую руку из плохо ошкуренных бревен, тем не менее он был самым настоящим. Чтобы окончательно убедиться в его существовании, Гудрон стукнул по одному из бревен кулаком, и звук от удара тоже подтвердил его существование. Он был недостроен: и дверной проем, и все три нешироких окна зияли пустотой, но крытая рубероидом крыша оставляла его внутри сухим. И лишь сложенный из плах пол возле входа потемнел от влаги. Внутри дома пахло так же, как и снаружи. Оно и понятно: все нараспашку. – Откуда он тут взялся? – все удивлялся Слава. – Посреди леса? – Возможно, кто-то решил пикет соорудить, – пожал плечами Грек. – Тут в дне ходьбы довольно крупное селение. То ли Марково, то ли Мурлово, не помню. А недалеко должна быть дорога не дорога, тропа не тропа, но путь. Что к каньону, что в обход его. В общем-то довольно удобно получается, если, например, в тот же Фартовый идти. В сезон дождей так даже ближе. Иначе придется в обход Курмановых топей, а там крюк тот еще. Да и какая разница, кто и зачем его построил? Главное, что он есть и нам подходит. Единственно, необходимо на входе пару жердей потолще укрепить крестом, чтобы нежданных визитеров задержать. Плащ-палаткой прикроем, и вполне уютно получится. И ждем, пока дождь не закончится. В такую погоду по местным лесам не ходьба. Любая низина болотом становится. – Заодно и выспимся, – до хруста костей потянулся Гудрон. – Впрок. Дальше будет сложнее: места начнутся не те. «Куда уж сложнее-то?!» – подумал я, но отдыху обрадовался, ведь появилась возможность немного расслабиться, когда нет нужды вскидывать оружие на каждый подозрительный шорох или малейшее шевеление ветки на ближайшем кусте. И когда незачем постоянно бросать взгляд под ноги, где может оказаться и ядовитая гадина, и острый шип, и другая опасность, которых хватает тоже. – Гриша, приготовь что-нибудь горяченькое. Сейчас оно будет в самый раз. – Просьба Грека выглядела приказом. – Борис, Теоретик – за вами дверь. Причем сделайте так, чтобы горизонтальная перекладина убиралась легко. На всякий случай, возможно, нам придется отсюда убраться по-быстрому. Скука пришла к вечеру следующего дня. Когда все поочередно выспались, обговорили все, что только можно обговорить, выслушали очередную лекцию Славы. На этот раз о том, почему наш мозг обожает юмор. Вопреки теме лекция получилась довольно скучной. Вероятно, виной всему было то, что на этот раз Слава совсем не горел желанием о чем-то нам поведать. Ну а затем неожиданно напился Грек. Все началось с того, как за ужином Гудрон предложил немного выпить. – У меня даже тост отличный есть, – заявил он. – Чтобы наконец-то закончился этот дождь, будь он проклят. Чем не повод? – Повод как повод, – горячо поддержал его Гриша. – Как знал, на ужин жаркое с овощами затеял! Грек, а ты что по этому поводу думаешь? И тот не замедлил с ответом: – Почему бы и нет? Но только в меру! Янис, зная Гришину любовь ко всем напиткам крепче чая, язвительно хмыкнул, но промолчал. Хотя бы потому, что настроение у всех действительно было паршивым. В первую очередь из-за дождя, который продолжал докучать нам своим постоянством. Гриша накрыл импровизированный стол так быстро, что, наблюдая за его суетой, мы гадали: не перевернет ли он что-нибудь и не выронит ли из рук? Но нет, обошлось, а в центр стола фляга со спиртным была поставлена чуть ли не с торжественной неспешностью. – Грек, а ты? – без всякой уверенности спросил Гриша, когда кружки остальных были наполнены примерно на два пальца каждая. – Может, с нами? Хотя бы символически? – Лей как всем, – ответил Грек и даже подвинул кружку к нему поближе. У Гриши удивленно взметнулись брови: что в мире случилось такого, если Грек вдруг решил присоединиться к остальным? Другие тоже выглядели не менее озадаченными. И лишь Гудрон почему-то помрачнел. «Чего это он вдруг? – размышлял я. – Откуда у Гудрона такая реакция? Неужели Грек запойный? Хотя в нашем-то положении чего этого опасаться? При всем желании ему не удастся уйти в запой – нечем. А может, причина кроется в чем-то ином? Например, он буен во хмелю. Справиться с ним, с его-то навыками, даже всем вместе будет ох как нелегко! А если Грек еще и схватится за оружие?!.» – Ну так что, – поднял кружку Грек, – за то, чтобы непогода ушла? – Георгич, – осторожно сказал Гудрон, – а может, ну его на фиг? – Боря, ладно тебе! Всем так всем. – И Грек, подавая пример, вылил в рот содержимое кружки. Остальные сделали то же самое. Гудрон выпил последним, перед этим тяжело вздохнув. Закусили, позвенев ложками о край общей посудины. Грек указал Грише на фляжку: наливай. Сноуден сделал это явно торопясь, в опасении, что тот передумает. Затем Гриша разливал уже без всякой команды, правда, не забывая перед этим покоситься на нашего командира. Глядя, как Грек пьет, Гудрон лишь вздыхал, но больше возразить даже не пытался. Поначалу было весело. Шутили и смеялись все, даже вечно невозмутимый Грек. Затем он внезапно помрачнел и, что называется, ушел в себя. Гудрон, указав на него глазами Янису, пересел поближе. «Сейчас начнется», – понял я. И не ошибся. Грек, страшно проскрежетав зубами, вдруг со всей силы опустил кулак на наш импровизированный стол. Благо тот состоял из двух толстенных плах, которые просто лежали на полу, иначе точно бы развалился на части. Или, по крайней мере, опрокинулся. – Это моя вина, что их теперь нет! – И столько в его голосе было горечи, что я поневоле вздрогнул. – Именно моя. Гудрон как будто этого и ждал. – Георгич, ну сколько можно себя винить? – торопливо зачастил он, обняв Грека за плечи. – Никто ни в чем не виноват, так сложились обстоятельства. А ты всего лишь выполнял приказ. – Приказ, говоришь?! Если бы я на него наплевал, все остались бы живы! А так, на чужой земле, на чужой войне, непонятно за что! У них даже могилок нет, куда матери могли бы прийти поплакать: все там остались, под Босрой! – Ну полно тебе! Ты же не бросил их, ты среди них был! Просто у них одна судьба, а у тебя другая. У них – там остаться, а у тебя – выжить. Забыл, что ли, сколько после этого случая в госпитале провалялся? Могли бы и не спасти! Ты что, теперь всю жизнь винить себя будешь? – Буду! Они же у меня до сих пор перед глазами стоят! И смотрят все с укоризной: ну что же ты, командир?! Мы ведь толком и пожить-то еще не успели! – Знали они, на что шли. Все добровольно, никого не принуждали. – Гудрон… – тихо позвал Гриша и указал глазами на флягу: возможно, это поможет? Но тот лишь отмахнулся и продолжил: – Георгич, ну в самом-то деле! Тебе лучше меня известно: в этом гребаном мире невинных овечек нет! У каждого есть такое, за что он сюда и угодил. У Яниса, Профа, Сноудена, Теоретика, у меня самого… у всех. Так ведь сразу и не скажешь, куда именно мы попали: как будто бы и не ад, и на чистилище непохоже, и уж точно не рай. И наша задача неясна: то ли просто выжить, то ли собирают нас для какой-то непонятной цели, то ли еще для чего. Но мы здесь, а то, что на всех нас висит, никуда не делось. Нам этот крест до конца жизни на себе нести. А может, и есть шанс от него избавиться, если людьми будем. Не такой мразью, как перквизиторы, бандиты всех мастей и прочая шваль. Глядишь, и зачтется нам…