– Георгич, так что хотел сказать-то? Может, попытаемся смыться отсюда по-тихому, пока им до нас дела нет? – И сам же себе ответил: – Нет, не получится незаметно. – А хотел я сказать, вернее, спросить вот что. Что будем делать в том случае, если гвайзелы на них нападут? Отсидимся в сторонке или попытаемся помочь с ними справиться? Вот уж у кого лицо оставалось непроницаемым, так это у Грека. Как маска. И цвет обычный. Наверное, потому он и главный. А не Гриша. Или даже Янис. Который как будто бы тоже выглядит спокойным, но покусывает нижнюю губу, чего раньше за ним не замечалось. – Кому помочь?! – после минуты всеобщего молчания спросил Гудрон. – Этим, что ли?! Которые поджидают нас здесь совсем не для того, чтобы хлебом-солью встретить! Георгич, ты чего?! С дуба рухнул?! – То есть ты против. – Еще бы нет. – Гудрон хотел что-то добавить, но Грек заткнул ему рот легким взмахом ладони и обратился к Сноудену: – Григорий, что об этом думаешь ты? – То же самое. Чего бы ради помогать тем, кто собирается нас убить? – Понятно. Вячеслав? – Ну не знаю… Я как все. – Так да или нет? – Ну… если все остальные будут за то, чтобы помочь, в стороне не останусь. Следующим был Янис, но почему-то Грек его пропустил, обратившись ко мне: – Игорь? Тогда-то мне и пришла мысль, что все это розыгрыш. Недаром же меня позвали сюда самого последнего. Ну не может Грек так поступить: даже если мы объединимся, шансов против этих тварей у нас практически нет. Против троих нет. А если там еще и четвертый прячется? Или даже парочка? Прав Гудрон: появилась возможность расправиться с нашим врагом чужими руками. Вернее, лапами. Наверное, часть гвайзелов при нападении все же погибнет. Или, хотелось бы на это надеяться, они получат достаточное количество ранений, чтобы мы могли с ними справиться, если гвайзелы обнаружат нас. Если все же случится чудо и победят эти люди, вряд ли они останутся здесь надолго. Гвайзелы успеют потрепать их так, что наверняка отобьют охоту устраивать засаду и дальше. Зачем им всем этот розыгрыш нужен? Наверное, Грек желает проверить меня еще разок – стоит ли брать с собой к пику Вероятности? Остальные давным-давно проверены неоднократно, и он точно знает, чего от кого ждать. Едва мне в голову пришла такая мысль, как сразу же их поведение стало казаться насквозь фальшивым. Все их страхи, охи, вздохи, мимика… – Игорь? – переспросил Грек. И я разозлился. Причем так, что кровь бросилась в голову. Проверить меня хотели?! Ну тогда получайте! – Конечно, нужно помочь. А уж мне и сам бог велел. Они ведь ваши враги, не мои. Лично мне они ничего плохого не сделали. В общем, так: что бы вы ни решили, я в любом случае буду им помогать. И откладывать дальше нельзя, так что я пошел. – Я сделал вид, что поднимаюсь на ноги, злорадно думая: «Что, съели?!» На самом деле не очень-то я и собирался подняться в полный рост. Так, от силы встать на колени. Но как бы там ни было, расчет оказался верен: в меня, крепко прижимая к земле, вцепились сразу две пары рук – Гудрона и Яниса. – Теоретик, твою… дивизию! – на самое ухо злобно зашипел Гудрон. – Ты чего творишь?! Ты еще орать начни! А заодно пальни! Георгич, я же тебе не раз говорил: не стоило его брать собой! Явно у него с головой не все в порядке. Камень больно впился в ребра, найдя себе место между кармашками с запасными магазинами на разгрузке. – Отпусти, – попросил я, отчетливо понимая: плохонький из меня психолог. Вообще никакой. Ничего они не изображали и никого не собирались проверить: ситуация совсем не та и все эмоции у них искренние. Что до моей головы… Возможно, с ней действительно есть проблемы. Но у кого в этом мире проблем с головой нет? Нормальные люди сюда не попадают. – Точно не будешь дуру пороть? – Точно. Хватка ослабла, но рук с моей спины Гудрон так и не убрал. – Нас уже трое, – сказал Грек, и сначала я его не понял. Затем догадался. Трое – это Янис, которого он даже спрашивать не стал, настолько был уверен в его ответе или успел переговорить с ним заранее, сам Грек и я, чья выходка была принята им за чистую монету. Настало самое время объявить ему, что с моей стороны это была неудачная шутка. Но я промолчал. Да и переигрывать было слишком поздно. – Георгич, самое ли время для благородства? – вновь попытался образумить Грека Гудрон. – Может, подождем более подходящего случая? Когда риск остаться без собственной головы будет не настолько велик? Ожидая поддержки, он посмотрел на Гришу. Тогда-то Грек и сказал: – Поймите, дело совсем не в моем благородстве. И жить мне хочется не меньше других. Тут совсем другое. Если эти твари действительно преследуют нас, не самое ли подходящее время с ними покончить раз и навсегда? Ну пересидим мы сейчас, но кто может дать гарантию в том, что через какое-то время не встретимся с ними снова? Только уже наедине. Есть и еще одна причина. Гвайзелы ведь не успокоятся, убив их. Они будут продолжать охотиться на всех тех людей, до которых только смогут добраться, не делая разницы, плохие они или хорошие. – Четверо, Грек, тогда нас уже четверо, – кивнул Гриша. И добавил: – Одна надежда, что, пока мы будем рядиться, там уже все закончится. – Меня тоже считайте. – После согласия Гриши Слава принял то же решение. – Только просьба у меня небольшая. Перед тем как все начнется, дайте мне тот жадр, который сейчас у Игоря, немного подержать. – Сдается мне, жадр у него какой-то особенный, а Теоретик вообще из рук его не выпускает, – сказал Гудрон. – Иначе с чего бы это он в одиночку бросился их спасать? – Он имел в виду мое недавнее безрассудство. Тогда-то Гриша и заметил с изрядной доли ехидства: – Вот тебе точно не помешало бы его у Теоретика попросить. Или даже он не поможет? – Перебьюсь. Георгич, я так понимаю, что у тебя уже и план готовый есть? – И это нельзя было трактовать иначе как то, что теперь он вместе со всеми. – Есть, – кивнул Грек. – Не самый готовый, но есть. Все это время мы продолжали наблюдать за гвайзелами. Те лежали все так же неподвижно, и лишь хвосты у них то и дело подрагивали. Мне не показалось: через оптику хорошо было видно. А еще я то и дело поглядывал на солнце. Когда оно окажется в зените, ветер обязательно переменит направление и начнет дуть от нас на гвайзелов. К тому же ветер станет сильнее. Вчера, во время моего дежурства, это приносило немного облегчения, но сегодня такая перемена ветра грозила серьезными неприятностями. Ведь в этом случае гвайзелы смогут учуять наш запах. – Так вот, в общих чертах мой план таков, – продолжил Грек. – Нет, мы не будем подобно Теоретику бросаться в атаку, все произойдет несколько иначе. Всерьез утверждают, что гвайзелы – самые разумные существа на этой планете. Возможно, существуют и куда более разумные, но люди с ними пока не встречались. Но не суть. Суть в том, что гвайзелы полностью представляют себе ту опасность, которая исходит от человека. Они считают его зверем не менее опасным, чем сами, и потому выжидают наиболее подходящего момента. Иначе они давно бы уже на них напали. Теперь о главном. Когда гвайзелы на них нападут, свое слово скажем мы. Причем сделаем общей целью единственную особь. Хотелось бы верить, что огня из шести стволов достаточно, чтобы ее если не уничтожить, то, по крайней мере, ранить так, что серьезной опасности она представлять уже не будет. Если бить в одну точку, динамический удар получится такой силы, что вряд ли твари поздоровится. Своей стрельбой мы и Ероху с его людьми предупредим, и дадим им неплохой шанс справиться с остальными. – Такой вариант мне подходит, – немного подумав, сказал Гудрон. – Но как мы определим, что момент самый что ни на есть подходящий? Когда гвайзелы примут решение действовать, все произойдет настолько молниеносно, что мы даже глазом моргнуть не успеем. – Я и не говорил, что мой план – само совершенство. И потому с удовольствием выслушаю другие предложения. – А если мы начнем стрелять и они на нас переагрятся? – спросил Гриша. – Чего? Судя по лицам, его вопрос поняли только мы со Славой. Ну да, остальным играть в компьютерные игрушки не приходилось. – Вместо них бросятся на нас, – пояснил Сноуден. – Возможно и такое, – кивнул Грек. – Только не думаю, что Ероха в стороне останется. В их же интересах помочь, ведь гвайзелы обязательно вернутся. Да и невдомек Ерохе, что это именно мы пальбу по гвайзелам затеяли, так что обязательно должен ввязаться. Что будем делать в этом случае мы? Рядом с местом нашего ночлега расселина есть, почти пещера, все ее видели. Мы в нее протиснуться сможем, а эти твари – ни при каких обстоятельствах. И, если гвайзелы бросятся в нашу сторону, считаю, времени будет достаточно, чтобы успеть в ней укрыться. – Грек, с рюкзаками мы там не поместимся. – Согласен. Придется рюкзаки оставить снаружи. – Ты представляешь, что от них останется?! Клочья! – Вполне себе представляю. И потому жадры следует забрать из них уже сейчас. Тут вот еще что… Если гвайзелы действительно на нас, как выразился Сноуден, переагрятся, надеюсь, Ерохе хватит мозгов отправить кого-нибудь известить Вокзал. Тогда на помощь сюда прибудет достаточно людей, чтобы покончить с гвайзелами: такое соседство не нужно никому. Мы тем временем пересидим в убежище. Ну а затем… кто же будет убивать нас на виду у всех? Так на Вокзал и попадем, под охраной. – Вначале обязательно надо договориться. Если придется ретироваться, пусть Артемон последним в щель лезет, – проворчал Гудрон. – Он самый толстый из нас, и, если застрянет, всем остальным хана! – Битум, не дрейфь! – как мог, успокоил его Янис. – Я уже пробовал. Если без разгрузки и бочком – не застряну. Эх, в былые времена точно бы брюхо не позволило, но теперь!.. – Скорбно вздохнув, он хлопнул себя по животу, как и у всех нас, донельзя поджарому. Потянулись, что называется, минуты томительного ожидания. Мы, держа оружие наготове, напряженно всматривались, чтобы не пропустить тот самый момент, когда следовало дать дружный залп в тело заранее оговоренного гвайзела. После чего либо сломя голову бежать к спасительной щели, либо поддержать огнем воюющего с хищниками Ероху и его людей. Целью была выбрана особь, на левом боку которой имелось довольно большое светлое пятно. Не очень-то и различимое, но именно этот гвайзел находился к нам ближе всех других. Лежали, стараясь не шевелиться и лишь изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами. Куда чаще мы поглядывали на солнце, положение которого указало бы на скорую перемену ветра. Что означало бы – наш запах будет наносить на гвайзелов. Но, возможно, не такие они и чуткие к запахам. Когда от них самих так смердит, куда уж там чужой запах учуять?! Вспомнив их смрад, я даже плечами передернул от отвращения. Это не осталось без внимания Гудрона, который принял мою реакцию если не за трусость, то за нервный мандраж. – Не трусь, Теоретик. Все там будем, никто не избегнет. Что-то тебя из крайности в крайность: то в одиночку на них пытаешься броситься, то колотить тебя начинает. – И в третий раз поинтересовался: – Патроны с вольфрамовыми сердечниками зарядил? Я уже привычно кивнул: да. Всего таких у меня восемь штук. Остальные двенадцать в магазине – обычные. А в двух других и вовсе с экспансивными пулями. Они – самое то, что против обычного зверя, что против не защищенного броней человека. Потому Гриша и посоветовал мне по большей части запастись именно ими. И только с вольфрамом я взял все патроны, что имелись в наличии. У других таких вообще нет. К чему нужны бронебойные в охотничьих карабинах? Ну разве что есть они у Яниса с его СВД или у того же Гриши с его АК, но не уверен. Впрочем, вряд ли у меня получится выстрелить в намеченного гвайзела больше двух раз, настолько они шустрые при всей своей массе. С другой стороны, тот единственный гвайзел, которого мы встретили, пересекая болото, показался мне не очень-то и проворным. «Наверное, потому что в тот момент очень проворным был я сам». Эта мысль вызвала у меня улыбку, Гудрон увидел и ее. – Ну вот, совсем другое дело, – сказал он. Вероятно, еще и поставив себе в заслугу моральную поддержку. – Приготовились! – скомандовал Грек. – Цель прежняя. Я старательно навел мушку под левую лопатку гвайзела. Возможно, сердце у него находится в другом месте, не как у земных существ, но Грек распорядился стрелять именно туда. Эти твари явно намеревались атаковать. Даже если судить по их хвостам. Если раньше те время от времени дергались, то теперь вибрировали как будто бы от нетерпения, что непременно должно говорить о крайнем возбуждении их обладателей. И еще их поза. Не расслабленное, как прежде, тело, а будто сжавшееся в комок. Атаковать им было кого: полдень, обед, и на наших глазах происходила смена караула. Грек однажды говорил, что вопреки классическим канонам кинематографа проникать или даже брать штурмом секретный объект следует не глубокой ночью, а во время обеда, когда бдительность стремится к нулю. Вряд ли гвайзелы оказались настолько умны, но момент они выбрали самый подходящий. Когда напряжение достигло высшей точки и вместо ожидаемой команды «огонь!» Грек вдруг сказал «стоп», мне едва удалось удержать указательный палец на спусковом крючке. – Давно бы так, – пробормотал Гудрон, очевидно посчитав, что Грек в самый последний момент все-таки решил расправиться с нашими врагами с помощью гвайзелов. И потрясенно прошептал: – Лимбическая система!.. Этот научный термин, услышанный им от Славы Профа, как мы все уже успели привыкнуть, означал у него высшую степень удивления. Проследив за взглядом Гудрона, я понял: удивляться, а скорее даже ужасаться есть чему. Мало нам тех тварей, которые уже имелись, к ним присоединилась еще одна. То ли она только что подошла, то ли с самого начала находилась здесь, но до сих пор оставалась незамеченной.