— Шило в жопе покоя не дает? Не отвечай, и так знаю, — замахала на нее подруга руками, сидя за кухонным столом перед блюдом с ее пирогами и не притрагиваясь к ним. — Со школы тебя помню. Если нормальный человек яму обойдет, то ты в нее непременно заглянешь. Так было всегда. И тебя не переделать. Таня не стала спорить. Подруга детства была права. — Чего пироги не ешь? — поинтересовалась она, во второй раз подогревая чайник. — На ночь? Ты с ума сошла? Я и так толстая. Ирка потрогала свои кости, выпирающие отовсюду. Покосилась на Танины формы. Но промолчала. — Если что, я пироги не ем, — вспылила та, сразу поняв ее красноречивое молчание. — Ни на ночь, ни днем. Конституция у меня такая, поняла? Ирка лишь развела руками и мотнула головой. — Ладно, не злись. Я ведь не пустая приехала. Есть у меня для тебя кое-что. Кое-что удалось разузнать о спортивной семейке. — Да ладно! — Таня наклонилась над столом в сторону подруги, потребовала. — Говори! — Раньше… Много раньше… — хмельно хихикнула Ирка. — Еще когда мама-бодибилдер папу не встретила, он был весьма приметным малым. — Красивым, в смысле? — В смысле, на примете у органов правопорядка. Имелись факты его неоднократного задержания по всяким разным эпизодам. То угон машины, не был, кстати, доказан. То драка пьяная. Однажды даже было заведено дело в отношении этого дяди, тогда он еще был молодым парнем. — Что натворил? — Магазин обворовал. Но! — Ирка подняла вверх правую ладонь, словно клясться собралась. — Дело до суда не дошло. Хозяин магазина исковое заявление забрал. А будущего папу спортивной семьи как раз заметила бодибилдерша. У них начались отношения, случилась семья, потом случились дети и так далее. — То есть, в принципе… — Таня чуть притушила горящий азартом взгляд. — В принципе, папа может быть задействован в преступной схеме. — Ну… Сказать ничего не могу. Предпосылки имеются. Это если вспомнить про волка, которого, сколько ни корми. А так, законопослушен, примерный муж и отец. Я все сказала, — выдохлась Ирка, роняя голову на стол и ударяясь лбом. — Больше не знаю ничего. Выдумывать не стану. — И не надо. Таня отвлеклась на телефон. Ей пришло фото с телефона напарницы. Она каким-то образом сфотографировала Зотова, получившего сегодня две банки спортивного питания. Это был он — тот самый рыжеволосый парень. Таня с ним разговаривала. — Что там у тебя? — прищурилась Ирка. — Любимый возвращается? — Нет. Вот, — она подставила к ее глазам телефон с фотографией. — Этот малый сегодня получил две банки спортивного питания из того же самого магазина, что и Архипов. — И? — широко развела руки в стороны Ирка и качнула головой, недоуменно глянув. — Запрещено законом? — Нет. Но этот малый работал в магазине Архипова. — И что? — фыркнула подруга. — Услышал отзывы о хорошей спортивной жрачке и последовал примеру. В чем тебе видится подвох, Таня? — Ты его видишь? — потыкала она пальцем в фото. — Где ты видишь спортсмена? Не жирный, конечно, но и не качок. Ладно, разберемся. Выпей ты уже чаю, подруга! Сколько можно чайник греть?.. Ирина сдалась. И чаю напилась, и два пирога съела, блаженно закатывая глаза. Потом долго и нудно рассказывала о двух своих романах, шедших параллельно и необременительно. — Не определюсь, прикинь, кого выбрать? — А если они узнают друг о друге? — округлила Таня глаза. — Знаешь, в чем преимущество большого города перед маленьким? — Ирка медленно полезла из-за стола, потянулась и направилась в прихожую. — Здесь никто никому не нужен. Никто никого не знает. Парни мои живут на разных концах города. Занимают разные ступени социальной лестницы. Один шанс из ста, что пути их когда-нибудь пересекутся. Они параллельны, Танюшка. — А ты? Ты можешь быть той точкой, в которой они, нечаянно сменив маршрут, пересекутся. Что тогда станешь делать? — Тогда… — Ирка накинула ручку сумки себе на плечо, беспечно тряхнула волосами. — Тогда я стану выбирать. Она ушла в начале восьмого. Таня убрала со стола, вымыла посуду, забралась с ногами на диван и надолго задумалась. То, что Зотов заказал себе спортивное питание в том же самом интернет-магазине, не казалось ей странным. Наоборот! Это было как раз логично: один курьер умер, на смену ему явился второй. Они не поменяли пункт выдачи. А зачем? Здесь тихо, место уединенное. Если вдруг что, можно и грабеж устроить, забрав товар. Она понимала, да, что размышления ее похожи на бред сумасшедшего, но была уверена, что права. И выяснить это можно было только одним путем. Очень опасным! Но она готова была рискнуть. В дверь позвонили. Она соскочила с дивана, добежала до двери, припала к дверному глазку. Андрей! С цветами и бутылкой вина. Она почувствовала, что обрадовалась. И не столько тому, что сейчас увидит его, а тому, что сейчас ей удастся отвлечься. Ненадолго позабыть о том, что она задумала. Никому, разумеется, она рассказывать о своей затее не станет. Даже Ирке. И уж тем более Андрею. Они примутся ее отговаривать. Будут трепать нервы — свои и ее тоже. Но зачем? Все же бесполезно. Отговорить ее не получится. — Привет, — выдохнула она, распахивая дверь и счастливо улыбаясь. — Я так рада тебя видеть! Его губы дрогнули, то ли от улыбки. То ли от волнения. Переступив ее порог, Андрей подхватил ее и прижался губами к ее щеке. — Я скучал, Танюшка, — прошептал он, осторожно опуская ее на пол. — В качестве извинения: цветы и вино. Принято? — Угу… — она забрала у него из рук бутылку с букетом, повернулась, чтобы идти в кухню. — Хорошо, что ты вернулся. Я думала, что… — Не дождешься! — перебил он ее со смешком, снял ботинки и пошел следом, обхватив ее за плечи. Пока Таня ставила цветы в вазу, Андрей вымыл руки, достал из шкафа штопор, бокалы, сел к столу и принялся открывать вино. Он несколько раз посмотрел в ее спину, прежде чем произнести: — Кстати, Танюша, я узнал о том, о чем ты меня давно просила. — Я много о чем тебя прошу. Что конкретно ты узнал? — вопросительно глянула она на его макушку, устанавливая вазу в центр стола. — О девушке Архипова. Хозяйке магазинчика бытовой техники неподалеку от моего опорного пункта. Сердце ее на мгновение замерло. И вдруг почудилось, что новости не будут хорошими. Андрей склонил голову, на нее не смотрит. Точно, что-то не так. — И? Андрей, не тяни! — она положила ладонь ему на голову, погладила. — И что она? — А она мертва, малыш. — Андрей глянул на нее исподлобья и произнес со вздохом: — В чем-то ты была права. Что-то тут нечисто. — Тоже тромб? Смерть девушки тоже случилась по естественным причинам? — Таня осела на стул рядом с Андреем, свела плечи, произнесла задушенным голосом: — Но так же не бывает, Андрей! — Так и не было, малыш. Он разлил вино по бокалам, вложил ей в руки тонкую ножку. Поднял свой бокал, посмотрел сквозь него на светильник. Вино играло рубиновыми бликами. — Так и не было, — повторил он после того, как звякнул боком своего бокала о Танин. — Ее убили… Глава 17 И опять все было как во сне, который будто и не был таковым, а все же нереальной дикостью казался. Она опять бежала из квартиры, теперь уже не из своей. А из квартиры Коленьки, в которой она обнаружила его умершим. Правильнее — убитым. Кто-то воткнул ему нож в область сонной артерии. Да так его там и оставил. И, прежде чем позвонить Палычу, она зачем-то взяла и нож этот из раны вытащила. Завернула в кухонное полотенце и спрятала в сумочке. Ну не дура ли! Зачем?! Это же улика, которую оставил преступник. Она не имела права так поступать. И если ее примут с этим «грузом», на жизни впору ставить крест — жирный, черный, несмываемый. Ее закроют без права быть оправданной. Ни один адвокат не поможет. Но она все равно не остановилась и забрала орудие убийства. Почему? Да все просто! Вдруг на ноже окажутся ее отпечатки? Самым невероятным, самым фантастическим образом, но окажутся. Как на лампочке в подвале, куда она даже не заходила никогда. Пытаться доказать свою непричастность, даже нечего стараться. Есть улика, против нее не попрешь. — Что так тюрьма, что так три года, — проворчала она, пряча нож в камере хранения ближайшего к дому Коленьки вокзала. Она старательно огибала периметры, простреливаемые камерами видеонаблюдения. К ряду камер хранения шла, пристроившись за спиной толстого высокого дядьки. Ей нужен был именно такой персонаж, чтобы за ним укрыться от «большого брата». Его появления ей пришлось ждать почти десять минут. И потом почти столько же, чтобы выйти из помещения. Пока дядя уложил свои сумки в ячейку, пока придумал код, записал его в телефоне, ввел его… Орудие убийства с места преступления она забрала, подстегиваемая инстинктом самосохранения. Не уничтожила, потому что должна была убедиться, что на ноже нет ее отпечатков. А если есть какие-то, то чьи? Но Даша была почти уверена, что если на ноже нет ее пальцев, то там нет вообще ничьих. Не просто так он был оставлен в теле Коленьки. С умыслом он был оставлен. Господи, хорошо, что она почти ничего не касалась в его квартире. И дверь открыла, натянув на руку рукав джинсового плаща. Таким же образом дверь прикрыла, убегая. Потом пробралась на вокзал, искренне надеясь, что осталась незамеченной. А теперь сидела на ступеньках набережной, которые облизывала река. Ей нужно было укрыться. Срочно и надежно. Но где?! В свою квартиру возвращаться было нельзя. Там майор Васюков и его люди. Пусть уехали наверняка уже, но наблюдение оставили. Она бы оставила. К Палычу нельзя. Она тем самым его подставит. Она поставит его перед выбором: долг или дружба. Она была почти уверена, что Палыч выберет дружбу и не сдаст ее, но… Но втягивать его в свои проблемы нельзя. Дача, квартира бабушки, однокомнатная квартира родителей, оставленная ими и не проданная, так, на всякий случай, — все мимо. Там ее будут искать. Не сразу, но будут. Мелькнула мысль, что зря отказалась от помощи Волкова. Это единственный вариант не быть пойманной. Вовлеченной еще в какую-нибудь историю — возможно. Но пойманной — нет. Не стал бы он ее спасать от Васюкова, чтобы потом вручить кому-нибудь еще. Вопрос — зачем ему это было нужно — оставался открытым. Даша пошарила в кармане джинсового плаща, достала оттуда ополовиненную пачку крекеров. Лежала в кармане с незапамятных времен. С конца апреля. Тогда она надевала этот плащ в последний раз перед летом. На вечернюю прогулку надевала. По дороге в киоске купила пачку крекеров. И сгрызла половину, пока гуляла. Сейчас печенье пришлось как нельзя кстати. Она не успела позавтракать. Сбежала.