Усевшись в любимое кресло, когда-то вмещавшее их вместе, она вдруг вспомнила о медицинском заключении, вчетверо сложенном и спрятанном в сумочке. Какая уж тут может быть совместимость ее яйцеклетки с его сперматозоидами, если он расходовал их направо и налево. Сволочь! — Даша, прости, — осторожными шажками Коленька приблизился к креслу. — Я идиот, конечно, что явился к тебе с подобной просьбой. Но больше мне никто не поможет. — И я не стану. — Она сунула кулаки под мышки, чтобы ненароком не пустить их в дело. — И я не стану искать твою любовницу, чтобы вернуть ее тебе. — Ох, господи! — всплеснул он руками совершенно по-бабьи. — Да не надо мне ее возвращать! Ее надо просто найти! Живой! — В смысле, живой? Она подняла глаза на бывшего мужа. И вдруг заметила в нем некоторые странности. Его одежда была неряшливой, чего прежде никогда не случалось. Он давно не стригся, а прежде делал это раз в две недели. А еще он был не брит, хотя раньше каждое утро скоблил свою холеную физиономию. — Ее надо найти живой, Даша. Потому что если ее найдут мертвой, то непременно обвинят в этом меня! — с легким повизгиванием возмутился Коленька. — Почему? — прищурилась она. — Вы публично подрались? — Нет, но… Но она требовала, чтобы я на ней женился. А я не собирался на ней жениться. Никогда не собирался. Я вообще не планировал это делать в ближайшие годы. Мне хватило брака с тобой за глаза. А Ася все настаивала и настаивала, и я… — И ты ее убил? С чего-то ей стало холодно до такой степени, что позвоночник ощетинился мурашками. — Я ее не убивал. — Он уселся на подлокотник кресла, в котором она ежилась от холода, уперся лбом в ее макушку и прошептал со странной болью: — Но я последний, кто видел ее живой. Глава 3 Место, которое они выбрали для разговора, было скрыто от посторонних глаз. Над крохотным тупиком автомобильной парковки свисали шатром ветки ивы. Мало кто решился бы сюда заехать из опасения поцарапать крышу машины. Они заехали. — Ты не должна и не обязана этого делать. Палыч смотрел на нее строже строгого. Взгляд не то что не одобрял, он запрещал ей ввязываться в это дело. Она рисковала подставиться до такой степени, что увольнение было самым безобидным, что могло с ней случиться. — Ты вообще не можешь быть уверена, что это не подстава с его стороны, — пробубнил Палыч, отвернувшись от нее к отпотевшему стеклу собственного автомобиля. — Палыч, чего стекло потеет? — нахмурила Даша лоб. — Пил, что ли, вчера? — Да, выпил, и что? — отозвался он с вызовом. — С твоими темами не нажраться — святым быть! Что ни день, то история. То рядового обывателя в отдел притащишь для допроса с пристрастием. Хорошо, что он жалобу не накатал, а то ментовской беспредел тебе бы грозил как нечего делать! — Он потому и не написал жалобу, что у него рыло в пуху, — глянула она исподлобья. — И я не уверена, что в скором времени что-нибудь такое не произойдет. Чую, что еще увижусь с этим парнем. Всеми своими местами чую. И на всякий случай данные по машине этих гопников сохранила в столе. — Ну… — Палыч завозился на водительском сиденье, протянул руку и добавил оборотов кондиционеру. — Сохранила и сохранила. За это тебе по макушке никто не даст. А вот что касается частного расследования по просьбе твоего бывшего, тут я категорически против. Вот никогда ей не надо ничего запрещать! Никогда и никому! Она же назло всему будет действовать. Вопреки всем запретам и предостережениям. И не потому, что упряма до глупости, нет. Просто очень не любит вмешательства в собственные действия. Она решила — значит, все! Этим она пошла в своих родителей, обладающих упрямством и ухитрившихся прожить в совместном браке почти сорок лет. — Вся в папу с мамой, — словно прочитал ее мысли Палыч. — Просто копия! По половинке в тебе и от одного, и от другого! Где они хоть сейчас, старики твои? Ее старики улетели в теплые страны еще четыре года назад. Полетели на отдых и решили остаться. Больно им понравилась островная жизнь под пальмами. — Все там же. — А чем занимаются? — Тем же: мама печет пироги, пирожные, делает прекрасные торты, отец продает. Бизнес процветает. Она погасила улыбку. Если честно, то она своими родителями страшно гордилась. И когда бабушка ворчала и называла свою дочь — Дашину мать — глупой аборигенкой, то всегда вставала на ее защиту. — Может, ты бы взяла отпуск, Панина? И улетела к ним на отдых? — задрал Палыч брови, с надеждой глянув на нее. — Отдохнула бы. Глядишь, за это время и любовница твоего Коленьки отыскалась бы. И тебе не пришлось бы совать голову в петлю ради него. Если честно, то подставляться она не собиралась. Тем более из-за козла, который изменял ей со своей секретаршей. Ей просто стало интересно: с кем же он так виртуозно обманывал ее? Что за девушка? Куда вдруг подевалась? И почему ее родители сразу же обвинили в ее исчезновении Николая? Неужели она — Даша Панина, капитан полиции с великолепной раскрываемостью тяжких преступлений — просмотрела в нем страшную преступную сущность? Жила с убийцей и ни разу не увидела в нем патологических наклонностей? — Этого не может быть в принципе, Палыч, — закончила она, проговорив все вслух. — Он бы проявил себя однозначно. А он… — Может, это случилось по неосторожности? Может, это был несчастный случай? А он перепугался и спрятал тело, — пожал плечами старый друг. — Ладно, начни тихонько щупать почву, но смотри у меня! Ведь могут стрелки с него на тебя перевести. Скажут, что убила соперницу из ревности! — Вон в чем дело! — Она откинулась на спинку пассажирского кресла, растянув рот в растерянной улыбке. — Ты думаешь, что он мог нарочно ко мне прийти за помощью? Чтобы отвести от себя подозрения? — А о чем же я еще думаю-то, Панина! — возмутился Палыч и принялся салфеткой протирать отпотевшее стекло, тут же опустил его, снова поднял. — Только об этом и думаю! Как-то уж очень стремительно он примчался к тебе за помощью. Сам накосячил, а теперь решил тебя подставить, чтобы сухим выйти из воды. Может же быть такое? — Может, — она часто закивала и тут же сделала страшные глаза. — Но от этого ведь еще интереснее, Палыч. Он посмотрел на нее как на тяжелобольного человека. Беззвучно выругался и следом обреченно вздохнул. — Ладно, вижу, все мои доводы бесполезны. Если ты что-то решила… — Так точно, товарищ подполковник, — перебила она его. — Идем уже обедать. В этом ресторанчике невозможно вкусный луковый суп. Тебе не помешает, Палыч. После вчерашнего. Они вышли из машины. Палыч закрыл ее ключом. Все на свете сигнализации он презирал. Считал, что от угона они не спасают. Специалисты высокого уровня с любой противоугонкой справятся. А запирал машину от бомжей и подростков. Первые могли нагадить. Вторые вытащить все, даже то, что им не нужно было, и выбросить за ближайшим углом. Они медленно шли ко входу в маленький ресторанчик с белой крышей и резными дверями. И молчали. Молча расселись напротив друг друга за столом, накрытым пурпурной скатертью. Сделали заказ. Палыч тут же набросился на ржаную булочку, макая ее в соль. — Ладно, — проворчал он, когда булочка закончилась. — Действуй, только с одним условием — я страхую. — Это как? — Даша крутила из белоснежной льняной салфетки всевозможные фигуры. — Я с тобой, вот как! Думаешь, я позволю тебе подставиться? Мы сколько вместе работаем, Панина? Ты когда пришла в отдел? Со студенческой скамьи? Десять лет прошло! — Не надо мне напоминать, какая я старая, — сморщила она рожицу. — Ай, оставь ты это жеманство, — отмахнулся он со смешком. — Давай лучше поедим. Им как раз принесли по тарелке лукового супа. А через пять минут еще и равиоли. Палыч заказал себе с телятиной. Даша с брокколи. Ели быстро, с аппетитом, не расходуя время на слова. Уже когда возвращались к машине, он почесал макушку и задал вопрос: — Скажи, в чем прикол есть тесто с какой-то зеленой начинкой? — Вкусно, — пожала она плечами с коротким смешком. — Мне вкусно. — Вот любишь ты, Панина, всякие невозможные несовместимости. Вот и с мужиками у тебя так. По этой самой причине. Слушай! — Он неожиданно остановился и глянул на нее просветленными глазами. — А может, тебе на островах у папы с мамой аборигена поискать? Может… — Не может. — Она полезла в машину. — Мой абориген точно где-то здесь живет. И готов стать отцом моего будущего ребенка. Просто он пока еще не знает об этом. Куда едем? — Куда, куда! К родителям несчастной Аси. Как там ее фамилия? Палыч уселся на водительское сиденье, завел машину, сдал назад. Ветки ивы, хлеставшие по крыше автомобиля, его не заботили от слова «совсем». — Кириллова, — подсказала Даша. — Кириллова Ася Сергеевна. Двадцать восемь лет от роду. Два высших образования. Одно экономическое. Второе — что-то связанное с управлением. — О как! А работала секретаршей? Почему? Так любила твоего Коленьку или стремилась занять его место? Диктуй адрес. Где вообще она жила? Кстати, а где обитал твой бывший после развода? Даша повторила слово в слово все, что узнала от Николая. Ася жила с родителями. Квартира в центре, двухуровневая, места на троих: маму, папу и Асю — хватало с избытком. Но после того как Николай съехал от Даши и купил себе «студию» в новостройке, Ася часто оставалась у него. — Когда она исчезла? — На сегодняшний день ее нигде нет уже пять дней. Телефон выключен. Полиция по месту ее регистрации вынуждена была принять заявление от родителей Аси и провела предварительную проверку. Никто из друзей и знакомых ее тоже не видел эти четыре дня. Ее вылет за границу исключен, загранпаспорт дома. Не покупался билет и на поезд. Вещи все на месте. Так что бегство исключается. — Движение по банковской карте? — Палыч тыкал толстым пальцем в навигатор, задавая маршрут. — Информация у меня отсутствует. — Она ведь может отсиживаться где-то, обидевшись на своего любовника, твоего мужа. — поддел Палыч, ехидно усмехнувшись. — Бывшего мужа. — Даша ткнул его локтем в бок. — Обиделась и сидит в какой-нибудь съемной квартире. Еду можно и заказать. Сидит и плачет, и строит планы мести. Я бы, конечно, не волновался. Еще мало времени прошло. — Расскажи это ее родителям. Они места себе не находят, со слов Коленьки. Ася никогда не позволяла себе подобного. — Все всегда случается в первый раз.