— Ты!.. — стукнула она его кулаком в грудь. — В моем мусоре роешься? — Не в твоем, а в нашем. И я не рылся, а картофельную шелуху выбрасывал. А тест сверху лежит себе. — Это еще не точно. Это требует проверки. — Проверим. И если нет, то повторим. И снова, и снова, и снова. Вся жизнь впереди, Панина. Будем этим заниматься бесконечно. — Чем? — Будем делать новых людей, — тем самым опасным голосом, которому она не могла сопротивляться, проговорил Костя Волков. Она на всякий случай шагнула от него назад и подальше. Чтобы он, как в отвратительной сопливой сцене, не подхватил ее на руки и не поволок в койку. Ее даже замутило от этой мысли. Может, уже гормоны начинают свои симфонические пробы? Вдруг и заплакать захотелось. И удрать от него подальше. Ванная пригодилась. Даша закрылась там. И несколько минут поливала лицо ледяной водой, залив всю футболку на груди. И пила воду горстями. Но помогало плохо. Горло саднило и болело. А глаза слезились. Ну что выдумал, а? Будем делать новых людей! Не ребенка, не детей, а людей! Новых! Как-то это… И возразить хотелось, и правильным казалось. И страшно было, и заманчиво. Он постучал к ней, она впустила. И минут пять плакала, обнимаясь с ним, и все рассказывала и рассказывала, как всего этого хотела, давно уже, но не выходило. И про старую акушерку, предсказавшую ей тот самый момент, который будет выбран Небесами. И про то, как не поверила ей. — А теперь вот все сбылось? — всхлипывала Даша, сама не зная, почему плачет: от счастья или еще от чего. — И это, Костя… И это точно чудо. Такое, которое… которое никому и никогда не постичь… — конец —