Да еще странной несовместимости, не позволяющей им размножаться. Это просто просилось с ее языка, но она промолчала. И не потому, что в замке после их звонка заворочался ключ. А потому, что дай только повод Палычу, снова оседлает своего конька. И достанется тут не только Коленьке, но и двум предыдущим ее мужьям. — День добрый, — Палыч махнул удостоверением перед глазами испуганной женщины в длинном шелковом халате. — Мы по факту исчезновения вашей дочери. — Она нашлась?! — взвизгнула тут же женщина. — Она жива?! — Мы не знаем, к сожалению. Простите, — миролюбиво улыбнулся он. — Просто хотелось задать вам несколько вопросов об Асе. Чтобы, так сказать, прояснить ситуацию. — Но нам уже задавали вопросы. — Она растерянно обернулась и громко крикнула: — Сережа, подойди! Сережа возник в дверном проеме мгновенно, словно прятался за дверным косяком и ждал вызова. На нем был домашний костюм из того же шелка, что и халат его жены. Он был так же перепуган, бледен. Руки его, сжимающие дужки очков, подрагивали. — В чем дело? — тревожным голосом спросил он, переводя взгляд с Даши на Палыча. — Какие-то новости об Асе? — Нет. Они ничего не знают, — досадливо поморщилась женщина. — Пришли снова с вопросами. — Нам их уже задавали, — нахмурил густые брови мужчина. — Возникла необходимость повторить их снова, — настойчиво проговорил Палыч и занес ногу над блестящим хромированным порогом. — Так мы войдем? Их впустили. Пригласили в столовую — и такая имелась в огромный квартире. Предложили не разуваться. Они не были против. В большой комнате, на взгляд Даши, полностью лишенной уюта из-за обилия бархата и темного дерева, их усадили в глубокие кресла. Мать Аси минут через пять вкатила столик с кофейником, чашками, сахарницей и вазочкой с клюквой в глазури. Колеса столика встали у самых носов Дашиных туфель. Она с сомнением посмотрела на клюкву. Как это можно есть вообще? — Угощайтесь, — махнула рукой мать Аси, не сделав ни единой попытки разлить кофе по чашкам. — Спасибо, — сдержанно поблагодарили они почти в одно слово. — Так о чем вы хотели еще узнать? — поднял на них затравленный взгляд Сергей Сергеевич Кириллов. — Давайте все сначала. Коллеги, конечно, провели работу. Но будет лучше, если мы все узнаем из первых уст, а не из протокола. — Палыч сграбастал тонкую ручку кофейника, налил им с Дашей кофе. — Итак… При каких обстоятельствах… — Не было никаких обстоятельств, — оборвал его речь отец Аси. — Она ушла на работу и не вернулась. — И на работу не дошла. То есть не доехала, — подхватила мать. — Она вышла из дома. Села в свою машину и пропала. — Вместе с машиной? — уточнила Даша, записывая в телефон информацию. — Да… Кажется, машину ее тоже не нашли. Мы даже по совету ваших коллег объявили ее в угон. — Сергей Сергеевич стащил с переносицы очки и на мгновение зажмурился. — Только ничего! Ни единого следа! — По камерам ее маршрут отслеживали? — вставил Палыч. И соврал: — Нас не снабдили информацией. — Да. Тот, кто приходил до вас, сказал, что в то утро Ася не поехала привычным маршрутом, а свернула на улицу Добролюбова, оттуда во дворы. И все… След ее затерялся. — В машине она была одна, — утвердительно кивнула мать Аси. — На записях, которые имеются у ваших коллег, отчетливо видно, что она в машине одна. Пока Палыч уточнял детали, о которых она уже знала от Коленьки, Даша проложила маршрут следования пропавшей девушки. И нахмурилась через минуту. Улица, куда свернула Ася на машине, располагалась совсем не по пути на работу. И от дома Коленьки это было далеко. Совсем в другом конце города. И что там ей в этих дворах? — У нее были подруги, друзья, которые, возможно, проживали по этому адресу? — спросил Палыч, когда она ему показала экран телефона с отметками на карте. — У Аси, конечно, были и друзья, и подруги, — немного с вызовом отозвался отец. — Но их адресов у нас нет. — А телефоны? — Нет, — пожал он плечами и немного ядовито скривился. — Разве вы не можете пробить номера из распечатки ее телефона? — Можем. Но это хлопотная процедура, — ушел от прямого ответа Палыч. — Думали, вы в курсе, с кем общается ваша дочь. — Еще бы не в курсе! — взвилась вдруг мама, приподнимая с бархатной оттоманки зад, обтянутый шелком. — Она как связалась с этим хлыщом, так все! Все у нее пошло прахом! Нелестная характеристика в адрес Коленьки Палычу явно понравилась. Он даже покивал в такт словам матери Аси. — Вы имеете в виду ее любовника? Он же ее начальник? — не удержалась от реплики Даша. Лицо матери пошло красными пятнами. Отец озадаченно крякнул и сделал губы буквой «о». — Почему любовника? Он был ее… Ее другом, любимым человеком, — оправившись от неловкости, привел в движение губы Сергей Сергеевич. — Они жили вместе. — Потом — да. А когда он был женат? У них же давно отношения, разве нет? Любимый человек, друг, так сказать, вашей дочери долгое время был женат. И по нашим сведениям, в разводе он всего месяц. Она понимала, что тем самым вредит себе, но не могла остановиться. Ей хотелось вредничать, говорить родителям Аси неприятные вещи. И не только им, а еще и портрету их красавицы дочери, выставленному в столовой напоказ. Словно нарочно, чтобы Даша могла сравнить себя с ней и понять, что шансов против красавицы у нее не было никаких. — Не соблазниться Коленьке было бы очень сложно, — пробурчала она, усаживаясь в машину к Палычу. — Видел ее фото? — Видел. — Палыч поерзал глазами по ее фигуре, ногам, лицу. — Ты что, хуже, что ли? У тебя, по-моему, полный комплект того же, что и у нее имеется. — Может быть. Но у меня все как-то прозаичнее, скучнее. А там… Какая подача себя! Наверняка каблуки носила. Узкие платья. По салонам слонялась, холила себя и лелеяла. А я что? — А ты что? — А я с утра умылась, нырнула в форму или брюки, и на службу. А вечером мылом умылась и… Ладно, плевать. Что мы узнали в итоге? В итоге узнали не особенно много. Услышали, что Ася была скрытным человечком и неплохой дочерью. Маме с папой не грубила, без нужды не расстраивала. Когда начались ее отношения с начальником (Коленькой), она долгое время не могла решиться и признаться родителям в этом. Рассказала, уже когда возникла нужда в ночевках у него. — О том, что он был женат, мы узнали буквально недели две назад. Хотя роман их длился… В этом месте отец задрал глаза в потолок, а у Даши остановилось сердце. — Года два точно, — припомнил папа. Сердце Даши упало в колени. Взгляд Палыча с презрением вопрошал: «Ну не мерзавец ли?» — А если бы она забеременела от женатого человека? — неожиданно задала она вопрос, который ее страшно мучил. — Как бы она поступила, ваша дочь? — Это было исключено. Ася умная девочка. К тому же ее любимый человек принимал какие-то таблетки. Он предохранялся, чтобы ее беречь. Все! Сердца Даши не стало. Оно остановилось, умерло, как старые часы. Палыч даже взглянуть на нее боялся. — Вот скажи, Палыч, за что я отдала почти восемь тысяч? — вытаращила она глаза еще в лифте, который вез их вниз. — Этот козел предохранялся, а они мне бумагу с мудреным текстом продали. О какой-то там несуразной несовместимости. Какое это все… Дерьмо! Палыч спокойно выдержал, пока она легонько молотила ладонью стенку кабины лифта. Пока материлась, маршируя с ним рядом к машине. И молчал, пока она дергала ремень, чтобы пристегнуться. Но потом, когда она вдруг принялась на все лады нахваливать соперницу, не выдержал и сделал ей комплимент. Хотя не любил этого как никто другой. Минут десять ехали молча. Потом она спросила: — Зачем же она все-таки повернула туда, Палыч? Надо пробить всех ее друзей и подруг. И узнать: могла ли наша волоокая красавица изменять Коленьке? Или не изменять, а просто обманывать? И вообще: она, может, до сих пор сидит там на какой-нибудь съемной хате и потешается над его страданиями. — Восемьдесят пять процентов, — кивнул ее старый дружище. Он очень любил называть эту цифру, когда был в чем-то почти уверен. — Слушай, Палыч, а давай туда съездим, а? Она развернулась к нему, забравшись на сиденье с ногами. И смотрела умоляюще. — Нам надо на работе быть, Панина, — строго глянул на нее подполковник Лисицын. — Если не хотим завтра жить на пособие. Но пока они толкались в пробке, он набрал дежурного и поговорил с ним. Даша не вслушивалась, да и речь Палыча звучала невнятно. Она все это время размышляла. Ася и Коленька дружили организмами целых два года. А она — сыщик с прекрасной раскрываемостью — жила себе спокойно и ни о чем не подозревала. Мало этого, Коленька, сволочь такая, жрал какие-то таблетки, предохраняясь от нежелательного зачатия. А от нее — своей жены — требовал ребенка. — Мерзавец, — прошипела она. — Согласен, — отозвался Палыч, даже не спросив, о чем она, и так догадался. — В общем, руководства на месте нет. Можем смотаться на адрес, куда поехала Кириллова Ася. Дворы как дворы. Обычные. Без намека на опасную, криминогенную обстановку. Пенсионеры на скамеечках, дети в песочницах, собачники на отведенном квадрате. — Ну, я пошел., — полез из машины Палыч. — А ты сиди здесь. — Чего это? — Позвони своему мерзавцу и позадавай ему вопросы. — Не стану, — надула она губы. — Да не о ваших обидах вопросы стоит задавать, Даша. А о том, с кем при нем общалась чаще всего Ася. Пусть расстарается и раздобудет для нас распечатки с ее мобильного и с городского рабочего телефона тоже. — А если он откажет в помощи? Палыч хмыкнул, уже стоя на улице, и проговорил с холодком: