– Ну что же, послезавтра и отправляемся. Завтра надо будет отдать кое-какие распоряжения, определиться с домом и леном, и все. Продавать все это я пока не буду, в крайнем случае, в доме сможет располагаться наше посольство, которое надо открыть в этом королевстве. А там посмотрим. Лен в дальнейшем можно будет вернуть обратно в казну и получить компенсацию или продать, если будет кому. Команду я подобрал по твоему совету, беру с собой Ингара Борса и его семью, а также кормилицу. Я думаю, нам хватит места разместиться. – Хватит, – ответил Марк. – Хочу еще кое-кого прихватить, если согласится. – Это кого, интересно. – Ну, если согласится, увидишь, – улыбнулся Дарк. Он думал предложить Суслику и его семейству перебраться с ним. Раздавать распоряжения он начал с вечера, завтра все должны были собраться и быть готовыми к отправке, ведь еще несколько дней придется добираться до моря. Сержант и пятнадцать бывших солдат его корпуса, выразивших желание отправиться с Дарком, чистили снаряжение и оружие, грузили в телеги провиант на дорогу. Завтра он вечером посетит Ашкена, попрощается, а утром на следующий день отправится в дорогу. Еще неделю назад на корабль был отправлен гонец, предупредить капитана, чтобы был готов, запасся водой и провиантом. Утро выдалось хмурым и довольно прохладным: лето закончилось, и впереди ожидались осенние дожди и ветра, а также сезон штормов на море. Дарк ходил по двору усадьбы и наблюдал, как в телеги и повозки грузили вещи, продукты, остатки сокровищ которые он привез из замка, и остатки денег, полученных за аферу с продажей участка речного берега. Зашел в комнату к дочери, посмотрел на спящего ребенка и снова принялся слоняться по двору, не зная, чем себя занять. Вечером он собирался навестить Ашкена и попрощаться, в академии уже начались занятия и Ашкен появлялся дома только после занятий. Потом Дарк все-таки решился и дал распоряжение заложить карету, после чего сел в нее и выехал за город. «Суслик ты далеко?» – послал он мысленный вызов бергу. «Гр-р-р, кто-то обещал звать меня по-другому. Правильно мне говорила мама: никогда не доверяй двуногим». – «Извини, как-то по привычке вырвалось. Как там твой сын поживает?» – «Нормально он поживает, растет и бегает. А что ты хотел? Ведь ты не просто так меня позвал». «Понимаешь, я собираюсь уехать на свою родину, вернее уплыть на большом корабле. Не хотел бы ты перебраться со своей семьей вместе со мной? Там я должен стать человеком, имеющим большую власть, и мог бы выделить тебе целый лес, запретив показываться в нем не то что охотникам, а вообще людям». – «Да нам и тут неплохо, хотя… Я дам ответ завтра». – «Завтра я собираюсь уже выезжать к морю». – «Если я надумаю, то догоню, у меня семья, надо посоветоваться». – «Хорошо, я буду ждать». На этом разговор закончился, и Дарк отправился восвояси. Почему-то ему было важно, чтобы берг отправился с ним, хотя это и создавало некоторые трудности. И тем не менее что-то словно шептало: «Забери его с собой, забери его с собой». Он даже не думал о том, как он устроит его на корабле, вот хотелось ему забрать берга, и все тут. А кроме того, Дарка не покидали мысли о Франческе. Что делать и как ему поступить? Наверное, все-таки надо написать ей письмо и послать кого-нибудь с ним завтра, когда он покинет столицу. В письме предупредить, что, как и договаривались ранее, Дарк пришлет своих шаферов, а к этому времени принцесса должна определиться. Обещанного сообщения от королевы о принятом решении по сию пору не поступило. Прощание с Ашкеном вышло какое-то скомканное: они то говорили оба, чуть не перебивая друг друга, вспоминая и знакомство, и последующие дни войны, то молчали, думая каждый о своем. И только когда прощались и Ашкен обнял Дарка, он сказал: – Ты знаешь, мне кажется, что сейчас я теряю что-то важное и ценное, и от этого мне очень горько. Увидимся ли мы с тобой когда-нибудь еще, брат, не знаю, но если тебе вдруг потребуется помощь, дай только знать, и я приду. Уже по пути домой Дарк осознал, что и он с Ашкеном потерял часть своей жизни, в какой-то мере беззаботной, хоть и довольно опасной и непредсказуемой. Потерял, вернее расстался с друзьями, ставшими родными и близкими, а что там ждет впереди, неизвестно. Нет, он не обманывал себя, впереди, скорей всего, учеба, а потом – тяжелая работа. Он был наблюдательным парнем и видел, как загружена работой королева Кармина, и прекрасно понимал, что для того, чтобы королевство процветало, надо работать и работать. Еще он боялся и оттягивал момент возвращения в Болар, боялся ответственности и власти, а еще ему было любопытно взглянуть на отца-короля и увидеть своих сестру и брата. Последнюю свою ночь в королевстве Кармина Дарк не спал. В его голове возникали тысячи вопросов, на которые он не знал ответа, которые заставляли думать, ворочаться, под тем или иным предлогом вставать. И рассвет застал его лежащим и смотрящим в потолок, обдумывающим очередную возникшую мысль. * * * Город Михель гудел, простые горожане и ремесленники собирались в небольшие компании и до хрипоты обсуждали последние события. Золотые россыпи оказались пустышкой, вернее они были, но очень быстро исчерпались. Когда обратились в столичную гильдию рудознатцев, то оказалось, что, желая, как всегда, сэкономить, никто не заключал договора на иссследование участка. А в бумаге, которую им выдал приезжавший рудознатец, было указано, что в связи с малым сроком изыскательских работ точность результата не гарантируется. Приписка была в самом конце страницы, и на нее мало кто обратил внимание. Городской совет и совет управления провинции, а также почти вся администрация города во главе с бургомистром оказались банкротами. Банк уже разослал им письма о возврате займа до определенного времени, после чего последует изъятие заложенного имущества и средств в обороте. Что-то таить и прятать было бесполезно, потому что тебя в этом случае просто закроют в местном каземате, а если недоимка будет большая, то ты отправишься на каторгу отрабатывать долги. Конечно, никто из участников концессии последнее не отдавал. Но все равно это ставило их на уровень простых мещан, и многим надо было начинать с чистого листа. Больше всех пострадали купцы и торговцы, они ведь закладывали в основном лавки и товар в обороте и, в случае невозврата долга банку, теряли почти все. Чиновникам было проще, они имели оклад и на взятках могли отбить потери, но не сразу, а в течение нескольких лет. Плохо было то, что все имели семьи, которые привыкли ни в чем себе не отказывать. Прокатилась серия скандалов, потешившая жителей городка. Некоторых участников консорциума выгоняли из дома, и они селились на постоялом дворе или пытались снять недорогой домик. Народ смеялся над потерпевшими неудачу и враз из вальяжных и важных господ превратившимися в простых обывателей. Грав уже третью неделю беспробудно пил и бил посуду, старший женатый сын и замужняя дочь, жившие отдельно, попытались уговорить отца прекратить все это, но были выгнаны им из дома, а вслед им неслась площадная брань. Дочь забрала с собой мать, и все оставили Грава в покое. Он в одночасье лишился всего, и ладно бы только лавок, дома и товара – все это можно заработать, купить, восстановить. Но он потерял своих младших сыновей, потерял из-за своей жадности и глупости, он сам лично отправил их на гибель. Однажды посреди ночи он пришел в себя. – Э-э-э, есть кто-нибудь? – спросил Грав, но ответом ему была только тишина. На дворе была ночь, и Грав трясущимися руками зажег свечу и прошелся с ней по дому. Никого нигде не было. Большинство слуг покинули их дом, услышав о том, что скоро все отберут, а те, кто еще оставался при нем, на ночь уходили домой. Грав походил по дому, затем вышел во двор. Где-то далеко брехала собака, ночная осенняя прохлада давала о себе знать, и Грава затрясло то ли от холода, то ли с похмелья, случившееся снова навалилось тяжелым грузом. Он вдруг схватился за голову и застонал от невыносимой боли, от невозможности вернуть все обратно. «А ведь Торвин, наверное, все знал, – мелькнула мысль, – а может даже, все это и подстроил. Точно подстроил, да и сыновей моих убил он. Нет, это так оставлять нельзя. Хотя где он мог взять столько золотого песка? Собрали его почти на девять тысяч золотых…» И вдруг в одурманенном алкоголем мозгу всплыла фраза, которую ему передал судебный секретарь: «Я еще вернусь, и, клянусь честью, вы все об этом пожалеете». Это были слова того мальчишки, которого осудили на каторгу несколько лет назад. Да, осудили в нарушение всех законов, но кто Грав и его дети – и кто сын какого-то барона из далекого королевства. Да и сын ли он? Ведь отказался писать письмо, чтобы его выкупили, так что неизвестно, правдой ли были его слова о дворянстве. Но сейчас Грава заботило совсем другое. «Вы тоже об этом пожалеете, – билось в его мозгу, я не прощу гибель сыновей». Он вернулся в дом, взял ковш и, зачерпнув из стоящей бадьи воды, вылил себе на голову. Холодная вода привела его в чувство, он посидел, о чем-то размышляя, и просидел так до утра. Через неделю Грав на повозке, запряженной двумя неплохими конями, подъезжал к предгорьям. В повозке были продукты и сменная одежда; кроме того, под соломой лежали армейский арбалет, сумка с болтами, кинжал из отличной стали да несколько поленьев дров. Он в свое время часто ходил с караванами и прекрасно знал, что в горах сложно найти дрова для костра, поэтому и прихватил немного с собой. Это все, что он смог купить на оставшиеся деньги. Нет, у него в кошеле было еще с десяток золотых в разменной серебряной монете да немного меди, но это все, что осталось от того богатства, которое еще до него собирали его дед и отец. Грав направлялся в соседнее королевство: до него доходили слухи, что Торвин осел в столице соседнего государства. «Это он убил моих мальчиков», – билось в мозгу Грава. И совсем не имело значения, что он сам послал их убивать ради денег. Он ведь и сам начинал в свое время с того, что перепродавал товары с пиратских кораблей. Да и вообще семейство Сикморов не гнушалось ни грабить, ни убивать, если это сулило выгоду и не имело свидетелей преступления. Лошади не спеша поднимались по горной дороге на перевал, Грав шел рядом с повозкой. Он никогда не был в этой местности. Скоро вечер, и надо найти место для стоянки. Наконец он увидел ровную площадку с остатками кострища: видать, кто-то уже отдыхал здесь и пережидал ночь. Загнав повозку, Грав распряг коней и надел им на морду торбы с овсом, а сам, достав несколько поленьев из кибитки, принялся разводить костер. Когда в котелке забулькала вода, он кинул туда высушенного мяса, а через время сыпанул пару жменей крупы. Когда каша была готова, достал из сумы большую фляжку с булькающей жидкостью и неплохо к ней приложился. Поел, обжигаясь горячей кашей, а потом сидел, прихлебывая из фляги и рисуя себе в воображении кары, которым он подвергнет Торвина и его дочерей. Под утро он проснулся для удовлетворения физиологических потребностей и решил справить нужду в стороне от стоянки. Ночью выпала роса, и камни были мокрыми от влаги. Грав, находясь еще под влиянием алкоголя, оступился, затем его ноги заскользили по камням, и, упав, он покатился по склону. Как он ни пытался удержаться, но у него ничего не получилось. Грав рухнул в глубокую расселину и умер, размозжив голову о скалу. Днем возвращавшийся из королевства Кармина селянин с женой и сыном увидел стоящую повозку и лошадей. Они поискали хозяина и, не найдя никого, прихватили и лошадей, и кибитку. * * * Утро началось задолго до рассвета. Все бегали, догружали последнее, кухарка и ее помощница грузили свежеиспеченные хлебцы и другую снедь. Софин и кормилица вместе со своей подопечной малышкой погрузились в нанятую карету и ждали отправления. Остальная семья Софин во главе с отцом семейства находилась в одной из повозок. Наконец ворота распахнулись, и караван телег и повозок начал выезжать из усадьбы и уже на улице выстраиваться согласно оговоренному ранее плану при движении. «Вот и все, – думал Дарк, покидая столицу королевства Кармина, – прощай, страна, давшая мне приют и сделавшая из меня того, кем я сейчас являюсь. Вряд ли я когда еще посещу тебя, так что прощай». До моря надо было добираться несколько дней, двигались не спеша, но ежедневно неуклонно отмеряя расстояния до него. В караване было полтора десятка телег и кибиток, две кареты и три с половиной десятка воинов охраны. Десяток должен был вернуться в усадьбу и сопроводить карету и телеги. Останавливались на постоялых дворах, при этом Дарк, Марк и ребенок с няньками ночевали в комнатах, остальные у телег и кибиток. Наконец на пятый день показалось море. Караван проследовал через город в порт, на корабле при виде их каравана началась суета. Затем началась погрузка сундуков и мешков с золотыми монетами, а также остатков сокровищ с острова Скалистый. Деньги, положенные в банк, Дарк не трогал: дохода хватало, да и последнее время личный кошелек пополняли то деньги покойного Мастера, то доход с лена, а теперь еще и от продажи участка берега. Вызов раздался неожиданно. «Двуногий, ты еще не передумал забрать с собой меня и мою семью?» – «Суслик, ты где?!» – едва не закричал Дарк. «Где-где, сижу вот жду, когда ты обо мне вспомнишь, – прозвучало в голове Дарка, и чувствовалось, что собеседник ворчит. – И почему ты снова зовешь меня каким-то грызуном?» – «Да сложное у тебя имя, никак не могу запомнить. Так скажи мне нормально: ты где?» – «Мы следовали за тобой, сейчас сидим возле строений двуногих, у самой дороги». – «Я сейчас за вами подъеду, – сказал Дарк и кинулся к карете, по дороге попросив отца предупредить капитана и команду, чтобы не пугались. Семейство бергов и правда ждало его у дороги. Когда они вышли из прилегающих к дороге кустов, лошади чуть не понесли, их с трудом удалось успокоить. Обратная дорога проблем не создала, а вот на берегу и у трапа все шарахнулись в стороны. Семейство бергов важно прошествовало по трапу и следом за одним из воинов Дарка проследовало к небольшой каморке, которую выделил капитан корабля. «Вот, поживете здесь, пока мы будем плыть, это недолго». – «Ладно, ты там подумай о еде: мы давно не ели», – раздалось у Дарка в голове. Наконец все было погружено. Дарк дал команду, и Ринк рассчитался с возчиками и остающимися воинами. Скупо попрощались, и под крики и суету на палубе Дарк долго стоял, глядя на удаляющийся берег. Он стоял и думал о том, что скоро увидит и Верону, и свою сестру, и брата, а также своего кровного отца. Как они его встретят и придется ли он ко двору? Все-таки воспитание барона отличалось от воспитания королевских отпрысков. Берег постепенно таял и пропадал из вида, и когда он совсем исчез, Дарк вернулся в каюту, попутно заглянув, как устроились его дочь и ее няньки. Эпилог – Ваше величество, к вам верховный жрец, – доложил секретарь королевы. – Пусть войдет. В кабинет вошел седой благообразный старик. – Проходите, ваше преосвященство, – проговорила королева, – давно вы у меня не были. Присаживайтесь. Вам что-нибудь подать: вина или отвара? – Спасибо, Сальма, – он имел право называть ее просто по имени, – пусть принесут горячего отвара, вроде бы и не холода еще, а я уже мерзну. А то, что не появлялся давно, так дел невпроворот, ведь налаживаем работу в Польмаре. Да и у себя, там, где храмы были разрушены. Пусть и было их не более десятка (вера-то одна), только отморозков везде хватает. – Хочу с вами посоветоваться, – начала королева, пока жрец прихлебывал маленькими глотками принесенный отвар. И она поведала ему все, что услышала от Дарка. – Значит, покинула нас сестра Спасителя, – грустно сказал верховный. – Какая сестра? – Ты же знаешь, как появился Спаситель? – Ну, вроде бы да, – неуверенно проговорила королева. Жрец улыбнулся. – Была болезнь, вначале заболели животные, потом она перекинулась на людей. Болезнь все разрасталась и разрасталась, уже почти никого не хоронили, потому что некому было. Трупы лежали на улицах и начинали ужасно смердеть. В это время и пришел человек, или бог, или сын божий, и начал лечить народы. Я не знаю, как он это делал, в книгах написано, что там, где он появлялся, с неба падала роса и переставали заражаться новые люди. А у тех, кто уже болел, течение болезни замедлялось. Но больных было так много, что он один просто не успевал всем помочь. И тогда Спаситель призвал дев, молодых и красивых, они давали страждущим белый порошок и проводили их через белую комнату, после чего оставалось только ждать. Выздоравливали почти все, лишь за редким исключением кому-то не удавалось помочь. Жрец замолчал и допил отвар в кружке. Через какое-то время он продолжил: – Когда болезнь отступила, Спаситель ушел, но оставил несколько дев, которых и назвали сестрами Спасителя. Они ничем не отличались от простого люда и жили, как они, и среди них, и вели себя так же, только вот лечить могли почти все болезни, конечно, если вовремя обратиться. Если их обижали или оскорбляли недоверием, девы уходили, перебираясь на новое место. А чтобы продолжить свой род, они сами выбирали мужчин, которые им подходили. И никто из избранников не мог этому сопротивляться, – хохотнул старик, – да многие, а то и все, не хотели. И рождались у них только девочки. Для того чтобы продолжить род, возвращались даже из-за грани или просто не уходили туда, пока не происходило продолжение рода. Вот так. Жрец замолчал, посидел, потом снова продолжил: