– Вы общались с Пьером Галинэ лично? – Очень мало. Он проходил курс эрготерапии, если я не ошибаюсь. Мальчик был потрясен смертью родственника… кажется, отца. – Совершенно верно. – Вы не знаете, у него бывало много посетителей? – спросил Сеньон. – Нет, я не слежу за этими аспектами жизни пациентов, особенно тех, кто находится в восточном крыле. – Но все посещения контролируются персоналом, я полагаю? – сказала Лудивина. – Учитывая решетку и сторожа на входе. – Встречи на территории клиники – да, – кивнул директор. – Вас интересует кто-нибудь еще? Лудивина разрядила второй патрон: – Людовик Мерсье. Малюмон пробуравил ее таким взглядом, будто хотел извлечь ответ из ее собственной памяти. Глаза у него были блестящие, живые и очень умные. – Тоже из восточного крыла? – уточнил он. – Судя по всему, да. Мерсье по своей воле проходил курсы лечения во многих заведениях. – Думаю, он и у нас побывал – это имя мне тоже знакомо. Очень жаль, что не могу вам дать более подробную информацию. Признаться, я гораздо лучше знаком с обитателями той части клиники, где мы с вами сейчас находимся. Все-таки не надо было давать вам поспешных обещаний, расхваливая свою память. – А можно получить более подробную информацию еще каким-то способом? Малюмон едва заметно усмехнулся, оценив вежливую настойчивость Лудивины, но все-таки склонил голову: – Да, думаю, у меня есть такая возможность. Идемте. Директор повел их обратно теми же коридорами мимо будки охранника. Лоик, ответственный за безопасность, снова прошелся по Лудивине похотливым и даже заигрывающим взглядом. Дальше они поднялись на второй этаж, в просторный кабинет, заставленный книжными шкафами из черного закаленного стекла с сотней томов. – Прошу прощения за беспорядок, я просто не успеваю этим заниматься – приходится делить время между административными обязанностями и долгом психиатра. Малюмон отодвинул тяжелое кожаное кресло на колесиках, уселся за ноутбук, указав на два других кресла жандармам, и принялся быстро печатать на клавиатуре. Лудивина со своего места не видела экран, но подумала, что для занятого по горло врача-психиатра под пятьдесят он очень ловко обращается с компьютером. Похоже, этот человек не терпел посредственности и старался достичь высот в любом деле. – Вы сказали «Мерсье». Первая «е»? – Да. Малюмон наконец оторвался от экрана и кивнул: – Действительно, он у нас зарегистрирован. Ради соблюдения врачебной тайны не могу назвать вам даты его пребывания здесь, но сам факт подтверждаю. Из-за него у нашей клиники могут возникнуть проблемы? Он сжал челюсти, и вертикальные морщины на щеках обозначились еще отчетливее, словно подчеркивая странную двойственность этого человека – с одной стороны, сурового и властного, с леденящим взглядом, а с другой – вполне дружелюбного и согласившегося помочь. Лудивина почуяла, что внешняя суровость и холодность – не более чем надежный защитный панцирь. И вдруг поняла, чем он ее так заворожил с самого начала. Это же потенциальный Ришар Микелис. Человек того же склада. Облаченный в броню интеллектуал с обманчивой внешностью. Он умеет произвести сильное впечатление, и в то же время ему с высоты своих выдающихся умственных способностей наплевать, нравится он кому-то или нет. Он сам прекрасно знает себе цену, понимает, чего хочет, и не заботится обо всем остальном. И у него такой же пронзительный взгляд, который проходит сквозь человека насквозь и может прочитать его от корки до корки. Сеньон посматривал на Лудивину, предоставив ей выбирать тактику общения с психиатром. – У вас никаких проблем не возникнет, – заверила она. – Но нам необходимы сведения о Мерсье, чтобы продвинуться в расследовании. – Эти двое натворили что-то серьезное? Убийцы из скоростного поезда были несовершеннолетними, поэтому ни их фотографии, ни полные имена пока что не попали в прессу, а фамилия Мерсье прошла незамеченной на фоне разнообразных событий, которыми пестрели газеты последние десять дней. Так что Лудивине не показалось странным, что и Малюмон, и персонал клиники еще не связали эти преступления со своими давними пациентами, которые побывали у них много месяцев назад. – Вы принимаете много больных? – спросила она. – Стационар рассчитан на сотню мест, но аншлага у нас не бывает. Добровольное лечение не должно затягиваться, и пациентам рекомендуется менять клиники. Таких гостей у нас меньше, чем тех, кого присылают на принудительную госпитализацию. Судя по вашей реакции, ответ положительный: Мерсье и Галанэ сделали что-то серьезное, но вы не желаете это обсуждать. – Они убили десятки человек, – сказала Лудивина. У психиатра дрогнули брови – это был первый намек на эмоции с момента их знакомства. – Речь о том, что произошло в скоростном поезде на прошлой неделе? – В том числе и об этом. Малюмон откинулся на спинку кресла; кожаная обивка заскрипела под его весом. – Вы можете мне сказать, были ли зафиксированы у Мерсье и Галанэ приступы беспокойства или буйства во время их пребывания в клинике? – спросила Лудивина, указав на ноутбук, словно он хранил все тайны. – Это деликатная тема. Вопрос напрямую касается моих пациентов, и я не могу ответить без официального требования. Вам нужно обратиться к их родственникам. Мне очень жаль, но, как вы сами понимаете, я должен защищать репутацию заведения и не имею права выдавать конфиденциальные сведения, ограниченные рамками отношений психотерапевт – пациент, первым встречным. Это незаконно. – Мы офицеры Национальной жандармерии и ведем уголовное расследование, – отрезал Сеньон. – Что может быть законнее? Взгляд ледяных глаз в полной тишине переместился на здоровенного парня в толстовке. – Вы прекрасно поняли, что я имел в виду, – сухо произнес директор. Лудивина, поморщившись от раздражения, продолжила: – Вы не могли бы проверить также имя Кевен Бланше? – Мне оно, по крайней мере, ни о чем не говорит, – отозвался Малюмон, набирая его на клавиатуре. – Нет, под такой фамилией у нас никто не зарегистрирован. – Вы принимаете людей под вымышленными именами, если они не хотят показывать документы? – спросил Сеньон. – Такого у нас не бывает. У отдыхающих из восточного крыла нет никаких причин скрывать от нас свою личность, а другие поступают в клинику по решению суда, так что их личность заранее установлена. – Проверьте на всякий случай аббревиатуру ГФЛ или имя Говард Лавкрафт, – попросила Лудивина. Поиск по базе ничего не дал. – Сеньон, как зовут задержанного в торговом центре? – Марк Ван Докен. Директор набрал в поисковой строке и это имя, затем покачал головой. – Тогда Михал Баленски, – сказала Лудивина. Малюмон удивленно вскинул брови: – Вы что, разыскиваете целую армию убийц?.. Нет, никаких Баленски у нас тоже не было. Лудивина даже цокнула языком от разочарования. Время шло, задерживаться дольше было нельзя. – Двоих-то все-таки нашли – значит, не зря приехали, – попытался успокоить ее Сеньон. Она рассеянно повернулась на кресле, оглядывая кабинет. Здесь повсюду были книги – в основном по психиатрии, многие на английском, но она также заметила дорогие издания, посвященные винам, виски и коллекционным автомобилям. На полках кое-где стояли украшения – африканские маски, японский бонсай в пластиковом контейнере, слон из сандалового дерева, желто-синий мексиканский череп со Дня мертвых – сувениры из путешествий. За непроницаемой маской директора-психиатра скрывался человек, не чуждый радостям жизни. В точности как Микелис… Она развернулась обратно и взглянула на его руки – есть ли обручальное кольцо. Оно было – старое, золотое, на безымянном пальце левой руки. А на столе стояла боком к ней фотография в рамке. Рассмотреть снимок как следует в таком ракурсе Лудивина не могла, но различила на нем светловолосую женщину и смеющуюся девочку рядом с Малюмоном. Жалко, что не удается разглядеть получше лицо психиатра на этой фотографии – ей интересно было узнать, какое у него выражение, когда он с семьей. Внезапно Лудивина наклонилась через стол к директору: – Если я предоставлю вам полное досье по уголовному делу, вы сможете составить психологический портрет преступника? – Что, простите? Думаю, вы обратились не по адресу. Я не профайлер, или как вы там это называете на своем жаргоне. – Но вы психиатр, да еще с огромным опытом, и в вашей клинике проходили лечение двое из наших подозреваемых. В отличие от нас вы можете взглянуть на дело свежим взглядом и, возможно, найдете психологические связи, которые мы упустили, заметите что-то особенное в их поведении. Ведь это вас ни к чему не обязывает. – Во-первых, это отнимет у меня время, а во-вторых, я могу ошибиться и направить вас по ложному следу. – Я готова рискнуть. Есть в вас что-то такое… что подсказывает мне – надо попробовать. Малюмон даже не улыбнулся, услышав комплимент. Он смотрел на Лудивину все тем же ледяным взглядом. – Разумеется, все останется между нами, – добавила она. Психиатр сплел пальцы под подбородком и слегка качнул головой в знак согласия. – Не ждите от меня версий, основанных на нерушимых доказательствах, – холодно произнес он. – Сейчас нам любые версии пригодятся… Двое жандармов встали, и Лудивина первая пошла к двери. Она хотела еще попросить у дежурного в приемной список персонала клиники, но директор окликнул ее на пороге кабинета: