– Валяйте. – Почему я? Почему не какой-нибудь профессиональный эксперт, криминолог или кто-то из ваших профайлеров? – Потому что вы над схваткой. Малюмон вздохнул в трубку и помолчал несколько секунд. – Но я же не единственный. Почему вы выбрали именно меня? – Потому что заглянула вам в глаза и увидела там то, что нужно, доктор. Я догадываюсь, что вы за человек и в каких дальних пределах побывали. Поэтому знаю, что материалы этого досье о многом вам расскажут. Убийца, за которым я охочусь, живет на границе двух миров, он говорит на извращенном языке страдания и патологии, поэтому для того, чтобы выследить его и загнать в ловушку, мне нужен хороший переводчик. Молчание психиатра длилось еще какое-то время. – У вас, похоже, сложилось обо мне весьма неприятное впечатление, и я этим даже польщен, – насмешливо произнес он наконец. – Вы, вероятно, догадываетесь, что для такого человека, как я, ваше предложение – редкая возможность выйти за рамки обыденного. Однако еще раз предупреждаю: не ждите от меня чуда. – Чуда я и не жду, только небольшой помощи. Достаточно будет вашего мнения. Малюмон попрощался и повесил трубку. Лудивина понимала, что в этом деле пригодится любая помощь. Потому что с того самого дня, когда она узнала, что на свободе гуляет человек с взрывчаткой С-4, для всех запустился обратный отсчет. Оставалось надеяться, что речь идет о днях, а не о часах. 45 Черная челка Магали взметнулась, как театральный занавес, явивший публике двух актеров, увлеченно разыгрывающих спектакль. Когда миловидное личико с горящими от возбуждения глазами просунулось в дверь кабинета, Лудивина, достав из принтера распечатку материалов, присланных по электронной почте Себастьеном Вассером из версальского РУСП, укладывала бумажки в картонную папку. – Есть новости? – рассеянно спросила она Магали. – Я докопалась до ребят из криминальной бригады, которые занимаются делом о нападении в торговом центре. Оказалось, тот псих, Марк Ван Докен, признался, что был не один. Теперь уже Лудивина напряглась и вся обратилась в слух: – Он назвал имя? – Нет, сказал только, что это его лучший друг. Флики сейчас наводят справки, но проблема в том, что этот Марк Ван Докен – асоциальный элемент и друзей у него вроде бы не имеется. – А свидетели не видели второго преступника перед арестом первого? – Не видели, и на камерах видеонаблюдения Ван Докен запечатлен в полном одиночестве на протяжении всего пути от арендованного грузовика, оставленного на паркинге, до того места, где флики его взяли. Он ни с кем не разговаривал в торговом центре, и из его мобильника тоже ничего не удалось выжать – псих звонил только в «секс по телефону», входящих звонков в журнале вообще нет. – Что думают в полиции? – Пока готовы рассматривать любые версии. Я пообщалась с капитаном Тионом, возглавляющим расследование. На данный момент он считает, что этот «лучший друг» – либо воображаемый персонаж, чего нельзя исключить, учитывая психическое состояние Ван Докена, либо еще один чокнутый, который его на это подбил. Из слов самого Ван Докена такой вывод вполне можно сделать. – Да, это весьма вероятно. Только, знаешь, очень похоже на целую банду чокнутых, Маг, на преступную сеть, состоящую из людей, лечившихся в психиатрических клиниках и в некоторых случаях имеющих уголовное прошлое. Они все общаются между собой. Сказав это, Лудивина вздрогнула. Она вспомнила о сумасшедших, с которыми они с Алексисом столкнулись в Пестиланс и в Валь-Сегонде. Там все было по-другому, однако теперь она видела много общего. Нет, с той историей покончено. Они все погибли. Да, похоже, но не то же самое. Повторение невозможно. И потом, те психи старались держаться в тени, они скрывались, а в поступках новых безумцев прослеживается желание заявить о себе, вызвать всеобщий шок, причинить боль всему обществу и увлечь его за собой в бездну… – Может, они общаются через Интернет? – предположила Магали. – Вы уже проработали форумы душевнобольных? – Я только начал копать в этом направлении, – подал голос Гильем; он сидел, закинув ноги на стол и пристроив клавиатуру на бедрах. – Задача слишком масштабная – недостаточно набрать в Гугле «форум психопатов», чтобы найти то, что нужно. Лудивину трясло – начав думать о Пестиланс и Валь-Сегонде, она теперь никак не могла отрешиться от воспоминаний о тех событиях. Сделав над собой неимоверное усилие, она все же затолкала их в самые глубины памяти и обратилась к Магали: – Оставайся на связи с полицией. А по делу в Брюнуа есть что-нибудь новое? – Nada. Криминалисты мне пока ничего интересного сказать не могут, опросы соседей тоже мало что дали. Если это действительно убийство, тогда тот, кто его совершил, очень осторожен, хитер и методичен. – Могу тебя заверить – так и есть. Давай будем повнимательнее – наверняка есть что-то, что мы упустили. – А если нет? Если преступник не совершил ни одной ошибки? – Значит, совершит. – Сама знаешь, двадцать процентов убийств остаются нераскрытыми, то есть два преступника из десяти уходят от наказания. – Только не серийные убийцы. Мы его возьмем. Магали, видимо вспомнив о том, что приключилось с ее коллегой ночью, не стала продолжать спор и осторожно поинтересовалась: – Как ты вообще, а? – Лучше, чем когда-либо, мотивирована на достижение цели, как ты сама понимаешь, – отрезала Лудивина и вернулась за свой стол, давая понять, что разговор окончен. – Ты выглядишь усталой, Лулу, – заметил Сеньон. – Иди домой. Позвать Бена? – Нет, пока рано. – Ну как скажешь, а я пошел. Хватит с меня на сегодня, хочу побыть с семьей. Мы и так за день много сделали. – Правильно, иди. – Ты точно не хочешь с нами поужинать? – Точно. Мне надо побыть одной. – Только не вздумай отсылать Бена! Он будет спать на софе у тебя в гостиной, поклянись! Лудивина вскинула руку в торжественной клятве, Сеньон чмокнул ее в щеку и сбежал, попрощавшись с Гильемом, а тот снова застучал по клавиатуре. – Ты робот, – хмыкнула Лудивина, берясь за папку с делом молодых влюбленных, найденных мертвыми в лесу Сен-Жермен-ан-Лэ. – Иногда мне кажется, что я – ваша секретарша. – Но ты же не любишь оперативную работу… – Это точно. Разговор сошел на нет, и Лудивина пробежала по диагонали первые отчеты, подготовленные командой из регионального отделения судебной полиции. Ничего особенного флики не нашли – ни свидетелей нападения на Фредерика и Альбану, ни подозреваемых. Но что касается их дома, один флик упомянул в рапорте о царапинах вокруг замочной скважины входной двери. Возможно, был взлом. При мысли об этом у Лудивины по спине побежали мурашки. Собака же оказалась маленькой пугливой дворняжкой, ее, запертую на кухне, можно было не принимать в расчет. Однако Себастьен Вассер хорошо сделал свою работу, признала Лудивина, читая его рапорт. Подробно описал дом, находящийся фактически на отшибе – у пары было только двое соседей, и оба не заметили ничего необычного. Но если нападение было совершено в три часа ночи, кто бы заметил? В доме нет сигнализации, вокруг пусто, рядом проходит заброшенная сельская дорога. Идеальные условия для убийцы – он мог не бояться, что ему помешают, и одновременно имел отходной путь на случай внезапного бегства. Лудивина подумала о другом убийстве из той же серии, по поводу которого она беседовала с лейтенантом из криминальной бригады с набережной Орфевр. Мужчина, найденный мертвым с перекошенным от страха лицом, жил один почти в центре Парижа. Получается, что убийца стал более осторожным. Может, потому что боится ареста? Нет, флики и в Париже ничего нашли, там тоже не было свидетелей… Пара. Он напал сразу на двоих. Убийца повысил планку опасности в плане жертв и понизил в плане условий и местности. Он не сумасшедший. Совсем наоборот… К другому рапорту Вассер приложил несколько фотографий обеих жертв. Лудивина решила их не рассматривать – вообще-то, это было не в ее правилах, но сегодня у нее не хватило бы на это духу. Еще Вассер сделал некоторые выводы по поводу хронологии преступления. Поскольку двое влюбленных не явились на работу в субботу, их похитили самое позднее субботним утром, однако смерть наступила предположительно в ночь со вторника на среду следующей недели. Кроме того, Вассер напомнил о царапинах на ладонях, разодранных коленях, пятнах земли и каменной крошке на одежде у обоих, чтобы подкрепить свою версию о том, что преступник держал молодых людей взаперти. Сейчас полицейский ждал результатов вскрытия, прежде всего анализа грязи под ногтями, в надежде, что найдется ДНК их палача, если они пытались бороться. Никакой ДНК там не будет. Убийца слишком осмотрителен для этого. Даже если ему не удалось предотвратить сопротивление жертв, что кажется маловероятным, он должен был вычистить их ногти, если парень с девушкой все-таки рискнули вступить с ним в схватку. Откинувшись на спинку кресла, Лудивина помассировала виски. Голова еще болела, и не верилось ни на секунду, что ее тем или иным способом не накачали наркотиками. Наркотик был единственным объяснением. Дьявол не существует. Почему убийца держал Фредерика и Альбану в плену живыми несколько дней? На телах нет никаких следов физического насилия. Может, из любопытства? Хотел понаблюдать. Возможно, это такая форма садизма – он получал удовольствие, слушая их крики, зная, что они сходят с ума от страха. В конце концов, именно этим дьявол и занимается – питается чужим страхом. Людские страдания – его хлеб насущный. В его распоряжении было спокойное место, где можно запереть двоих людей и слушать их крики. Место обязательно изолированное, вдали от случайных ушей. Потому что вряд ли он заткнул им рты кляпами. Нет. Слушать, как они плачут, пытаются выторговать у него свою жизнь, шепчутся между собой, тщетно пытаясь успокоить друг друга, – все это для него было чистым наслаждением. А сам он с ними говорил? Вероятно, да. Со мной он говорил. Только меня, в отличие от них, оставил в живых. Наверняка он обращался к Фредерику и Альбане, чтобы напугать их еще больше. Или просто шумел, стучал в дверь, давая понять, что вот он, рядом, вопил и дьявольски хохотал, нагоняя ужас, а еще, я уверена, он поделился с ними своими планами – сказал, что намерен их убить. Мерзавец с ними играл, забавлялся, пока их сердца не выдержали. Он нагнетал страх час за часом и ждал момента, когда они уже не смогут этого выносить. А когда они окончательно созрели, показал им свое истинное лицо. На этом логические построения Лудивины забуксовали. Она не знала, что думать, и вернулась к отчету полицейского – интересно было, к какому заключению он пришел.