Звонок Марины застал Порецкого за переговорами в ресторане «Империал» гостиницы «Коринтия» на Невском проспекте. Он решил сделать Павлу Фролову, который только что сообщил ему о том, что они с Олесей решили пожениться, подарок – организовать и оплатить их свадебный банкет где-нибудь в хорошем месте. Пока ехал по Невскому, взгляд упал на величественное здание гостиницы «Коринтия Невский Палас», где он однажды был на конференции, а потом как-то с женой Марьяшей в ресторане отмечал свой день рождения. Марьяше в «Империале» очень понравилось – прекрасная атмосфера, чудесная музыка и выбор блюд отличный. Решил сразу заехать в ресторан и все обговорить. А потом уже и Павлу все сказать. Если ресторан будет оплачен, он уже не сможет отказаться. Будущим супругам Фроловым останется только назначить дату торжества… Цветные полоски, которые были на фрески, как-то не привлекли его внимание. Гюнтер и Чен считали их частью плана или схемы, а Мише, напротив, они больше напомнили какие-то иероглифы. Но, будучи человеком далеким от археологии, он скромно промолчал. А от Марины свои сомнения скрывать не стал: – Я когда их разглядывал, кстати, даже под лупой, то они мне вообще какими-то значками показались, или иероглифами. Я не силен в вашей терминологии, поэтому Гюнтеру ничего не сказал. – Миша, ты гений. – Уверена? – Абсолютно. Это действительно текст, именно текст, а не схема. Отбой, мне срочно нужно позвонить Мазурову… Марина отключилась, а удивленный Порецкий. Пожав плечами, продолжил беседу с администратором ресторана «Империал». После поездки к Русичу Мей-ли на несколько дней ушла в подполье: отключила телефон и занялась работой – расшифровкой того, что было нанесено на фреске. Русич ей очень понравился – принял их как дорогих гостей, охотно рассказал свою версию тайны фрески, которую узнал от отца, ответил на все вопросы Мей-ли. А их у нее накопилось немало. После того, как Чен разложил перед ней все три фрагмента, до этого хранившиеся в разных условиях, Мей-ли сразу заметила, что они когда-то были единым целым. По структуре, качеству глины и даже по цвету они ничем почти не отличались. Но сложить из них единую картинку никак не получалось – отсутствовали еще две или три части. Сами символы, нанесенные синим и зеленым цветом, конечно же выцвели и стали бледными, что натолкнуло Мей-ли на мысль о том, что здесь еще что-то могло быть нанесено другим цветом. Если, например, что-то было нанесено охрой или красным цветом, то могло выцвести бесследно. Мей-ли попыталась узнать у Русича, откуда взяла свое начало версия о закодированном на фреске плане прохода к заветной лаборатории? На этот вопрос Русич лишь пожал плечами – ему эта версия досталась в наследство от отца вместе с фрагментом фрески. Так же, ну или примерно также ответил на этот вопрос и Чен. Он узнал о лаборатории из записей профессора Немытевского. А где гарантия того, что Немытевский был точно уверен в наличии такой лаборатории и в том, что план, начертанный на фреске, ведет именно к ней. Как оказалось, такой гарантии нет. У Мей-ли сложилось свое собственное мнение – поиск некоей лаборатории по кускам разбитой терракотовой фрески – это дорога в никуда. Конечно, можно развлекаться поиском кладов, подземных кладовых, набитых сокровищами в стиле Лары Крофт. Но это удел авантюристов. Мей-ли всегда любила археологию как науку, а не как средство от скуки. В этом они с Ченом, пожалуй, были полными антиподами. Он хотел отыскать пещеру, до краев набитую золотом или золотым порошком, а Мей-ли хотела в первую очередь прочитать таинственную надпись. И ей это казалось гораздо важнее, чем найденный клад. Да и в наличие его она уже сильно сомневалась. Она решила пока не делиться с Ченом своими соображениями, чтобы не разочаровывать его, а сконцентрироваться полностью на расшифровке символов, начертанных на фреске. А если обратиться к химикам? Мей-ли стала лихорадочно вспоминать, есть ли у нее знакомые, работающие в лабораториях. Наверняка существуют такие препараты, которые позволяют восстанавливать утраченные надписи. Вот только как их отыскать? Надо срочно найти такого специалиста. Это смело можно поручить Чену – он найдет его за считаные дни. Главное, чтобы он не переусердствовал, как в случае с Кларой и Гюнтером. Мазуров позвонил Марине в воскресенье вечером – с опережением срока. – Интересную задачку ты мне подкинула, Марина. Полночи не спал – разгадывал твой древний кроссворд. – Так это же здорово! И как результат – есть чем меня порадовать? – Даже не знаю, останешься ли ты довольна моей работой. Я-то не в особом восторге от того, что наскреб… – Как же так! А что там… – Конечно, до конца мне прочесть письмо не удалось, но в принципе его автор пишет своей возлюбленной… – Какой автор? Какой возлюбленной? – Своей, разумеется, но видимо и чьей-то еще. Там явно не хватает многих слов, но в целом – это любовное послание к не свободной женщине. – Вы ничего не путаете? – Не путаю, конечно. Это послание, причем очень яркое в эмоциональном плане, насколько я могу судить. – Максим Петрович, а как вы его смогли прочитать? – Пришлось вспомнить молодость, когда-то я очень увлекался буддизмом. На Тибете бывал, пытался постичь тайны бытия… А посему изучал тибетское письмо. Прекрасное было время. – А почему женщина не свободная? – Потому что автор письма назначает ей свидание. И далее Максим Петрович в деталях поведал Марине все, что смог прочесть. Хватило на целый рассказ… Марина от изумления даже слова вымолвить не могла, слушая необыкновенную историю любви. Из рассказа шефа Марина поняла, что возлюбленная была, скорее всего, китаянкой, знакомой с тибетским письмом. Жила она вдали от своего любимого, возможно, была наложницей высокопоставленного человека в Китае. Поэтому свое послание он зашифровал, разместив его на каком-то глиняном предмете, отправленном любимой в дар. Возможно, это была ваза или кувшин. Он направил свой подарок, будучи уверенным, что никто, кроме нее, не сможет его прочитать. Тибетское письмо в Китае было непопулярно. Неизвестно только, получила его женщина или нет. Максим Петрович замолчал с прямо-таки блаженной улыбкой на лице. Видимо, его накрыли приятные воспоминания, связанные с пребыванием на Тибете. – Максим Петрович, а вы всю эту историю буквально прочитали или какую-то часть, скажем, немного досочиняли. – Увы, грешен. Конечно, пришлось что-то домыслить, ведь здесь часть символов просто утрачена, ну я и додумывал. Говорю же: полночи не спал. – Понятно, сочиняли историю чьей-то красивой любви. – А вот и нет… и не сочинял вовсе, а догадывался. Вот, к примеру, у тебя есть слово из шести букв, а тебе известны только три буквы «о». Что тебе в голову приходит? – Ну, молоко. Или холодок. – Мимо, в слове холодок – 7 букв. А вот молоко подходит. Да, кстати, а откуда к тебе эта чудесная история в руки приплыла? – Адресат вам известен – от Миши Порецкого. – А нельзя ли как-то поближе познакомиться с оригиналом? Взглянуть бы на эту фреску целиком. Марина задумалась. Молодец, Петрович, отличную идею ей подкинул. Надо просто слетать в Китай. Встретиться с Мей-ли и этим странным человеком по имени Чен, который втянул сначала Гюнтера, а теперь вот и ее в разгадку тайны терракотовой фрески и забрать все оставшиеся части фрески. Мей-ли была уверена, что прилет Марины Рябининой из Петербурга станет для Чена приятным сюрпризом. Когда она сообщила Мей-ли, что ей удалось частично расшифровать символы, но нужно посмотреть на фреску целиком, чтобы попытаться найти недостающие детали, Мей-ли немедленно пригласила ее к себе. Чену сказала, что прилетает очень нужный человек – специалист, который щелкает как орехи подобные древние ребусы, и попросила денег, чтобы оплатить ему билет. Чен, не раздумывая, перевел ей необходимую сумму и еще добавил на организацию культурной программы для гостя. В последнее время они виделись с Ченом нечасто – ему пришлось уехать ненадолго по делам своей фирмы в провинцию, а Мей-ли активно общалась со студентом-химиком Зихао, которого ей порекомендовал Чен. Ему была поставлена конкретная задача – найти раствор, с помощью которого можно будет проявить утраченные символы. Они вместе искали его по интернет-магазинам, листали справочники и проводили вместе все свободное время. Мей-ли забросила даже своих друзей, с которыми раньше виделась ежедневно, теперь ей понравилось проводить время с этим парнем. Зихао подбирал реактивы с осторожностью, чтобы ничего не смыть. Мей-ли присутствовали при всех его экспериментах. В день прилета Марины она с раннего утра уже сидела в зале ожидания аэропорта. Самолет немного задержался, и вышедшая из зала прилета Марина поразила Мей-ли своей бледностью. Мей-ли подлетела к ней, поприветствовала по-китайски и обняла. – Спасибо, огромное спасибо, что вы прилетели. Я безумно рада с вами познакомиться. Марина смотрела на эту милую девушку и улыбалась, но при этом еле стояла на ногах. Перелет ее немного утомил, и во всем теле чувствовалась невероятная слабость. Она ругала себя за то, что решилась на такой тяжелый перелет. В Петербурге перед вылетом шел дождь и было довольно прохладно, а в Пекине стояла удушающая жара. Мей-ли быстро побросала все вещи в машину, усадила Марину рядом с собой и хотела поехать с Мариной в ресторан, но та категорически отказалась: – Нас отлично покормили в самолете, не хочется тратить время на ресторан. Может быть сразу поедем и посмотрим на фреску? – Если вы не очень устали, то я только «за». Тогда может быть заедим в офис к господину Чену и вы с ним познакомитесь? – Я только «за», – улыбнулась Марина, – не скрою, очень хочу взглянуть на господина Чена. В пекинский офис Чена пришлось ехать не меньше часа по пробкам. Марина даже успела подремать, пока Мей-ли лихо выруливала в стремительном потоке автомобилей. Из окна машины Марина пыталась рассмотреть город, но у нее это плохо получалось. Многочасовой перелет ей дался не так-то просто. В офисе Чена все было очень демократично. Мей-ли поприветствовала девушку на ресепшене, подвела Марину к двери кабинета и тихонько открыла дверь. Первое, что бросилось ей в глаза – стоящий у окна мужчина. Он смотрел в окно и не слышал, как открылась дверь. Мужчина был как две капли воды похож на …Владлена Троеглазова. Марина, не удержалась, вскрикнула: – Владлен! Он стремительно оглянулся, и она увидела, что у ее Троеглазова – другое, китайское лицо. Силы окончательно покинули ее, и Марина почувствовала, что летит в пустоту. Когда Чен услышал голос Марины Рябининой и увидел ее в дверном проеме, он не поверил своим глазам. А от ее вскрика и внезапного обморока он и сам чуть не лишился чувств, и замер в ступоре. Только умница Мей-ли не растерялась и успела подхватить Марину, когда она, безвольно качнувшись, стала оседать на пол. – Да помогите же мне, – взмолилась девушка, удивленно глядя на онемевшего Чена. – Держите Марину, я побегу за нашатырем. Она вылетела из кабинета, как пуля из ружья, как только они аккуратно переложили Марину на диван. Только теперь, глядя на лежащую без сознания Марину, Чен понял, о каком специалисте из России все время говорила Мей-ли, но что им может оказаться Марина Рябинина он и подумать не мог. И ведь даже спросить не удосужился. Решил, что юный китайский вундеркинд и без него прекрасно разберется. Она и разобралась. За пару минут, пока отсутствовала Мей-ли, он успел разглядеть, что Марина сильно похудела, щеки на ее некогда прекрасном лице ввалились, а под глазами появились темные круги. От стильной короткой стрижки с яркими перьями не осталось и следа – теперь у Марины были длинные волосы, стянутые на затылке в хвост. Он нежно провел по ним, снял тугую резинку. Наклонился, чтобы вдохнуть знакомый аромат ее любимых духов с мудреным японским названием и с трудом сдержался, чтобы не поцеловать. Залетевшая в комнату с бутылочкой нашатырного спирта Мей-ли опустилась перед Мариной на колени, помахивая перед ее носом салфеткой, пропитанной едким зельем. Чен, стоявший рядом, закашлял от резкого запаха. Марина слегка дернулась, с трудом приоткрыв веки. Увидев перед собой лицо Чена, она прошептала: – Я что, уже на небесах? И скоро увижу свою девочку? – Ты уже на земле, – нежно ответил ей Чен, глядя на изумленную Мей-ли. – И теперь мы с тобой начнем новую жизнь. А девочка твоя уже подросла. И стала такой же умницей, как и ее мама. Только похожа она на папу – китайца. Ничего, что ты такая бледненькая и худая. Мы тебя к Русичу отвезем, он вмиг из тебя человека сделает. Слушая этот невнятный монолог Чена, Мей-ли сделала интересный вывод – если здоровый человек, например Чен, нечаянно нюхнет нашатыря, то начинает нести полный бред. Видимо, на работу мозга нашатырь действует не лучшим образом. Хотя выглядит это очень романтично… Надо будет этот феномен обязательно обсудить с Зихао. Эпилог Клара Кейдер с трудом удерживала в руках зонтик, готовый вылететь из ее рук при следующем порыве ветра. Уже пора было идти в зал прибытия, а доктор Вебер все никак не мог припарковать свою громоздкую машину. Она уговорила его поехать в аэропорт встречать китайского целителя Русича, который приехал, чтобы поделиться тем, что он умеет делать.