Внезапный приступ панического страха накрыл меня с головой, как в тот раз на поле, незадолго до появления машины «туристов». Я опять ощутил холодное дыхание смерти, почувствовал немигающий взгляд её цепких глаз на своей переносице. С хрустом сжав кулаки, я до боли стиснул челюсти, из последних сил борясь с желанием немедленно лечь на пол. Перед глазами будто проплыла волна. Банки-склянки зарябили, словно я смотрел на них сквозь струящееся марево горячего воздуха. Длилось это считаные мгновения. Вскоре всё вернулось на круги своя, и только сильное сердцебиение и сухость во рту говорили о недавнем инциденте. Мне показалось, что в одной из склянок что-то сверкнуло красным. Я списал это на недавний приступ, повернулся к шкафу боком и принялся изучать поцарапанные и оббитые мыски своих ботинок, чувствуя, как сердечный ритм постепенно приходит в норму. Прошло пять минут, прежде чем отдёрнутая женской рукой занавеска отлетела в сторону, звеня кольцами по металлической штанге. – А вот и я! – Настя вышла из закутка, будто модель на подиуме, и подбоченилась, выставив правую ножку вперёд. Комбез был ей явно великоват, как и берцы, наверное, но это всё равно было лучше, чем джинсы с блузкой и кроссовками. По крайней мере, хоть какая-то защита от аномального воздействия Зоны. Профессор с ассистентом посмотрели на «амазонку»: Олег Иванович с отеческой заботой, а Игорь со щенячьим восторгом в глазах. Байкер достал из сумки ремень с кобурой, в которой лежала «беретта», бросил Насте. (Та ловко поймала его.) Выудил из баула АКМ, подождал, пока она подпояшется, и отдал ей автомат. Настя взяла в руки оружие. Как заправский стрелок, посмотрела, в каком положении находится планка предохранителя, отомкнула магазин, проверила наличие в нём патронов. Потом вернула его на место и рассовала по карманам разгрузки заранее набитые Байкером магазины (тот их заботливо протянул ей, когда она закинула автомат за спину). Пока девушка вооружалась, я краем глаза снова заметил красноватое мерцание в шкафу со склянками. Из любопытства повернулся к шкафу лицом, приоткрыл стеклянную дверцу. На третьей полке у задней стенки шкафа, за банкой с бугристым сердцем какого-то мутанта, стоял небольшой пузырёк. Я взял его, чтобы лучше рассмотреть, что в нём лежит. Это была тонюсенькая ампула примерно с сантиметр длиной. Большая часть её была чёрной, и только прозрачный кончик тревожно пульсировал красным. – Ну что, раз все готовы… – начал Олег Иванович, но я перебил его, показывая зажатый между большим и указательным пальцами пузырёк: – Профессор, что это там мигает? Шаров скользнул по мне рассеянно-добродушным взглядом и в ту же секунду переменился в лице. В его глазах появился густо замешанный на любопытстве испуг, усы встопорщились, на лбу проступили капли испарины. – Этого не может быть! Что ты с ним сделал, Купрум?! Все уставились на меня, будто я сотворил ужасное преступление. – Ничего, – растерянно пробормотал я. – Это само там заморгало, я просто взял пузырёк из шкафа. Что это вообще такое, профессор? – Маячок. Твой отец извлёк его из твоей руки, когда ты в детстве её сломал… Профессор явно хотел ещё что-то добавить, но в это время сквозь приоткрытую фрамугу в кабинет с улицы ворвался оглушительный вой сирены. Чуть позже раздался грохот мощного взрыва, такого сильного, что звякнули склянки в шкафу, и воздух сразу наполнился треском беспокойных выстрелов и нарастающим рёвом моторов. Оба учёных вздрогнули (ассистент при этом ещё и вжал голову в плечи). Мы с Байкером переглянулись и бросились к окну. Путь нам перегораживал громоздкий профессорский стол. Поскольку я ближе всех находился к нему, то первым запрыгнул на столешницу и перешагнул на широкий подоконник. Прижался лбом к холодному стеклу (на нём сразу появился мутный след от дыхания), пытаясь понять, что происходит. Немногим позже Байкер присоединился ко мне. В это время Настя отвела учёных к закутку, усадила на диван и предусмотрительно щёлкнула выключателем. Стало намного лучше, поскольку, пока мы здесь находились, сумерки за окном плавно перетекли в ночь, и горящий в кабинете свет мешал разглядеть в деталях, что творится на улице. А там разворачивалось настоящее сражение. Небольшой отряд военных сталкеров стрелял по бегущим к пробоине в стене налётчикам. Здесь когда-то находились ещё одни ворота. Потом их из соображений безопасности убрали: командир взвода охраны посчитал, что лучше сосредоточиться на защите одного входа, чем распылять внимание и силы на оба уязвимых с точки зрения вражеского вторжения стратегических объекта. Демонтированные ворота порезали на широкие полосы и обшили ими дозорные площадки на каждой пулемётной вышке, а образовавшийся проём между плитами забора заложили силикатным кирпичом. По иронии судьбы, неизвестные выбрали для вторжения именно это место, посчитав кирпичную кладку самым слабым звеном в охранном периметре базы. Наверное, жахнули по ней из гранатомёта (тот оглушительный взрыв отлично вписывался в мою версию событий) и понеслись живой лавиной к проделанной в стене бреши. Охранники с ближних к месту вторжения вышек ожесточённо палили из пулемётов по противнику. Яркие лучи прожекторов помогали вести прицельный огонь. Длинные цепочки почвенных всплесков пробегали по земле, то перечёркивая траектории движения налётчиков, то настигая их, и тогда прошитые пулями фигурки в тёмных комбинезонах падали, нелепо раскидывая руки и теряя оружие. Преимущество на стороне пулемётчиков было недолгим. Прожекторы, один за другим, со звонкими хлопками разлетелись на стеклянные осколки. Пробоина в стене и примыкающая к ней территория погрузились во тьму, и сразу же стих грохот пулемётных очередей. У стрелков на вышках не было при себе ноктовизоров: командование решило, что ПНВ им не нужны, раз есть мощные источники освещения. Правда, стратеги хреновы не учли вариант со вражескими снайперами, которые сперва загасили прожекторы, а потом шустро перебили пулемётчиков. У них-то, в отличие от бедолаг на вышках, подобные приборы были в наличии. Как и у нас, впрочем. Стоило погаснуть прожекторам, я сразу нацепил на лоб прибор ночного видения. (Краем глаза я видел, как Байкер сделал то же самое.) Чернота за окном исчезла. Мир наполнился всеми оттенками серого. Светлые фигурки лезли из пробоины, как тараканы из щели. Пригибаясь и прячась за укрытиями вроде складированных штабелями ящиков, домиков для персонала и кустов живой изгороди вдоль дорожек, они разбегались по базе, стреляя в её защитников. Рёв моторов всё нарастал. Вскоре на вершину ближнего к базе холма вылетела группа квадроциклов с двумя наездниками в каждом. (Один управлял транспортом, второй отвечал за огневую поддержку.) Прорваться сквозь готовую пробоину машины не могли, поскольку тогда бы передавили своих же. Им нужен был альтернативный въезд на базу, и они его получили. Стрелки? первых четырёх машин привели в действие одноразовые гранатомёты и одновременно выстрелили по бетонным плитам забора. Дымные следы протянулись от мотовездеходов к забору. Спустя мгновение пара бетонных плит преграды с оглушительным грохотом взлетела на воздух в облаке огня и дыма. Через несколько секунд квадроциклы нырнули в клубящуюся пелену и оказались на охраняемой территории. Беспрестанно маневрируя и выворачивая комья земли колёсами, они рванули вглубь базы, шквальным огнём прикрывая пешие порядки атакующих. Звонкие хлопки гранатных разрывов, треск автоматных и грохот пулемётных очередей, крики раненых, рёв моторов. Под эту оглушительную симфонию пара квадроциклов отделилась от основной массы и направилась к зданию пристроя, где мы сейчас находились. За ними бежала группа налётчиков. Лазерные лучи целеуказателей плясали перед ними в такт движению. Несколько пеших бойцов на бегу подняли оружие. Тонкие нити протянулись к нашему окну, легко прошли сквозь стекло. Красные точки зашарили по стенам и потолку кабинета. Две из них появились на теле Байкера, а одна скользнула по моей груди. – Валим, пока не пристрелили! – крикнул бородач и первым спрыгнул на пол. При этом он ухитрился выбить пузырёк с мерцающим внутри маячком из моих рук. Склянка ударилась об пол и разлетелась на осколки. Я соскочил вслед за ним, и в этот миг стекло со звоном осыпалось вниз. Пули ударили в потолок и стену закутка, посыпая пылью и крошками выбитой штукатурки прижавшихся друг к другу профессора и ассистента. (Настя стояла с другой стороны дивана и присела, когда свинцовая плеть хлёстко прошлась по стене.) Тем временем Байкер с хрустом раздавил мерцающий среди осколков маячок, выключил свой ПДА и рванул к комнатке отдыха. Я думал, он кинулся к Насте, но, как оказалось, ошибся. Байкер схватил Шарова за руку и выкрикнул тому в лицо: – Отсюда есть другой выход? Олег Иванович не ответил на вопрос. Он как будто абстрагировался от всего и бормотал одно и то же, запустив пальцы в седую шевелюру: – Что им нужно? Мы же учёные. Зачем они так? Почему? Байкер ударил его по щеке (голова профессора резко мотнулась в сторону, но он даже не отреагировал на удар, продолжая бормотать себе под нос), схватил одной рукой за грудки, другой собрался отвесить ещё одну звонкую пощёчину. Я едва успел перехватить его руку и сжал пальцы, что есть силы. – Ты что творишь?! Остановись! Байкер, как ужаленный, повернулся на каблуках и заорал: – Сдохнуть решил?! Валяй, они всё равно за тобой пришли, а я ещё жить хочу! – Совсем сбрендил? – гаркнул я, по-прежнему удерживая его руку. – Ты с чего вообще это взял? – С того! Мозги включи, если они у тебя есть! Маячок этот твой когда замигал? Ну, понял теперь? Думаешь, я случайно его раздавил, а они просто так по окну лупили? Грохнуть тебя хотят, и нас заодно пришьют, если по-быстрому не уберёмся отсюда! – Кто они?! Зачем охотятся за мной?! – А ты останься здесь и спроси, – огрызнулся Байкер. – Может, скажут, прежде чем вышибут тебе мозги. – Эй, парни, вы долго тут препираться будете? Как бабы базарные, ей-богу, – сказала Настя. Я выглянул из-за плеча Байкера. Тот вырвал руку из моей хватки, повернулся к спутнице. Пока мы с ним орали друг на друга, девушка привела Олега Ивановича в чувство, нацепила ему на лоб свой фонарик и теперь, вместе с ним и Игорем, стояла у двери. – Здесь есть другой выход, и профессор готов нас к нему отвести. – Ну чё встали-то все, ёк-макарёк?! Гасите ПДА – и вперёд! – гаркнул Байкер и подскочил к двери. Присев на колено, он резко толкнул её, выставил ствол дробовика в коридор и осторожно выглянул сам. – Чисто! За мной, по одному. – Раскомандовался тут, – буркнул я, но всё же последовал его приказу. Вскоре мы уже двигались по коридору к лестничной клетке. Впереди, сильно пригнувшись и держа оружие наготове, шёл я в паре с Байкером, за нами семенили учёные, Настя замыкала процессию. – Надо подняться на третий этаж. Оттуда по переходу можно добраться до соседнего корпуса, – сбивчиво сказал профессор, громко топая башмаками. От волнения и пережитого стресса он быстро дышал и поэтому так говорил. – Там есть экспериментальный образец телепортационной установки. С её помощью вас выбросит за пределы базы. Нам впервые удалось сгенерировать аномалию в лабораторных условиях путём попеременного воздействия на скомпонованную мной сборку артефактов магнитным полем и высоковольтными разрядами. Теоретические расчёты подтвердились практикой: «переносчик» работает, и им можно управлять. Байкер внезапно остановился. Шаров не успел среагировать, с ходу налетел на него и зашипел, потирая ушибленную руку. Игорь замер рядом. После неожиданного обстрела он вёл себя безучастно и делал всё на автомате. Настя выглянула из-за спины ассистента, на её лице застыло удивление, она вопросительно посмотрела на меня. Я в ответ пожал плечами: мол, сам весь в непонятках. Обернувшись к учёному, Байкер быстро прошептал: – Прекрасно, профессор, только заткнитесь сейчас и постарайтесь не дышать так громко. Он жестом велел нам оставаться на месте, а сам сделал шаг вперёд и замер, как почуявшая след гончая. Я тоже весь обратился в слух. Без включенных ПДА мы были слепы, но не глухи. Какое-то время я ничего не слышал, кроме свистящего дыхания Олега Ивановича, безразличного сопения его ассистента и шума собственной крови в ушах. Потом различил тихий скрип входной двери внизу, шорох одежды и острожный, еле слышный, стук чужих подошв. Я мысленно похвалил Байкера за его проницательность. Если б не он, мы бы выдали себя топотом ног и бормотанием профессора. Бородач повернулся к нам, приложил палец к губам и опустил расправленную ладонь вниз: дескать, пригнитесь и не отсвечивайте. Сзади зашуршала одежда. Я оглянулся. Настя, положив руку на плечо профессора, заставила его лечь на пол и прикрыть голову руками. Глядя на старшего коллегу, то же самое сделал Игорь. Когда оба учёных оказались в относительной безопасности, девушка присела на колено, прижала приклад автомата к плечу. Я только хотел занять удобное положение для стрельбы, как Байкер взмахом руки подозвал меня к себе. Держа палец на спусковом крючке, не сводя глаз со светлого мерцающего пятна в конце коридора (похоже, противники крутили головами, высматривая цели на лестничных пролётах), я, сильно согнув ноги в коленях, бесшумно скользнул к нему. Байкер указал взглядом на мой подствольник, потом мотнул головой в сторону выхода на лестничную клетку и показал два пальца: типа, шмальнёшь туда дважды. Я кивнул, показывая, что всё понял, а он поднял руку, готовясь дать отмашку. Тем временем враги всё выше поднимались по лестницам. Тихие шаги слышались всё отчётливее. Вскоре дверной проём засиял из-за яркого света тактических фонариков, и в нём замелькали красные лучи лазерных целеуказателей. Байкер махнул рукой, и я тут же нажал на тугой спуск. Гранатомёт ухнул, выплёвывая тупоносую тушку заряда. Граната быстро преодолела расстояние и оглушительно взорвалась. Лестничная клетка громко охнула, выдыхая в коридор облака дыма и тучи цементной пыли, наполнилась эхом от звенящего грохота беспорядочных выстрелов и криков раненых. Секундой позже я воткнул в жерло подствольника новый заряд и выпустил его вдогонку первому. Снова грохнул взрыв, добавляя дыма, осколков, паники и едкого запаха сгоревшей взрывчатки. Байкер сорвал с груди гранату, разжал пальцы. Звонко щёлкнула и отлетела в сторону спусковая скоба. Он бросился вперёд, словно спринтер на стометровке, через пару секунд метнул ребристый кругляш в задымлённый просвет и пригнулся к полу с дробовиком в руках. Граната, вращаясь, пролетела по высокой дуге, едва не задев боком поперечную балку дверного проёма, глухо ударилась в стену, упала на лестницу и заскакала по ступенькам. Раздался громкий хлопок, звонко зацокали осколки. В коридоре прибавилось пыли и гари, а на лестнице опять затрещали выстрелы, перебивая вопли подранков. Байкер рванул вперёд. Я нагнал его и вместе с ним нырнул в пахнущие сгоревшим порохом и пироксилином серые облака. Мечущиеся в дыму лучи целеуказателей с головой выдавали местонахождение противников. Вдвоём мы быстро расправились с теми, кто ещё был на ногах, и добили раненых. Для этого пришлось спуститься почти до середины второго лестничного марша.