Офицеры сели. На вопросительный взгляд грузинского капитана Кольчугин ответил просто и лаконично: – Соседи по корпусу… Мартинес тем временем успел и заплатить за разбитые стаканы, и взять свой крепкий кофе и коктейль. Сказав несколько слов вставшим на ноги Ризвану и Бексолтану, он догнал подполковника и капитана, когда они устраивались за угловым столиком, за которым раньше сидел Тенгиз. Полковник торопился, потому что не желал оставлять капитана надолго наедине с этим русским спецназовцем, к которому, судя по восхищенному взгляду, капитан относится с большим уважением и симпатией. Но едва подошел Мартинес, как Кольчугин, сделав глоток из своего бокала, поспешил к выходу, чтобы принести Тенгизу то, что обещал. – Бексолтана и Ризвана я отправил на верхнюю поляну, – сказал полковник. – Как бы они твоего друга не заметили. Присмотрю… И тоже шагнул к выходу. – Он их на куски порвет, – сделал прогноз Тенгиз. – Не смотрите, что немолодой. Для Давида Вениаминовича не существует такого понятия, как тест Купера. – Присмотрю… – повторил Мартинес упрямо и пошел дальше. Но все же за дверь полковник не вышел. Его интересовал, конечно, не вопрос безопасности подполковника Кольчугина, который, как он уже понял, в состоянии постоять за себя. И, конечно, не вопрос безопасности Ризвана и Бексолтана, хотя они, в случае продолжения драки, конечно, подвергались бы опасности. Но Мартинес уже предупредил этих парней перед тем, как отправить их в корпус на верхней поляне, что сам пристрелит того, кто еще раз привлечет к себе внимание. Не для того он обучал группу в течение полугода, чтобы чья-то дурость провалила все дело. Сегодняшняя выходка Ризвана должна расцениваться только как профессиональная непригодность, и никак иначе. Но самого Мартинеса интересовали в данном случае действия ушедшего Кольчугина, потому что ухо профессионального разведчика, может быть, и не услышало за тихой музыкой, звучащей в баре, едва-едва различимый «виброзвонок» мобильника в кармане Давида Вениаминовича. Но вибрации кармана были заметны со стороны. И полковник просто проверял себя – не ошибся ли он. Он не ошибся. Однако интересоваться звонками Кольчугина у Мартинеса пока еще причины не было. Люди для того и носят с собой телефоны, чтобы им звонили или чтобы самим звонить. И ничуть не настораживало то, что Кольчугин не пожелал разговаривать при всех. У него для этого может быть множество причин. Мартинес увидел, как Кольчугин вытащил телефон и разговаривает на ходу, направляясь к своему корпусу, а Ризван с Бексолтаном идут метров на пятьдесят впереди. В этот момент Кольчугин обернулся и, не прекращая разговора, помахал полковнику рукой. Вообще-то он не должен был увидеть за тонированными окнами Мартинеса, вдобавок окутанного полумраком бара. Но он, кажется, увидел. Или просто догадался, что Мартинес будет провожать его взглядом. Опыт, видимо, подсказал. Жест этот Мартинесу был неприятен. Создалось такое впечатление, будто его застали подсматривающим в замочную скважину, и полковник торопливо вернулся к столу, по пути косо посмотрев на виновников свалки в баре, то есть на профессора Скипидарова и его объемную подругу, обладающую совершенными навыками боевого экскаватора. Судя по двум дополнительным стаканам, стоящим на стойке, профессор пытался подпоить «боевой экскаватор». Над такой попыткой, наблюдая за ней со стороны, можно было бы посмеяться. Если верить тому, что алкоголь распространяется и действует на клетку тела, то Скипидаров свалится в три раза раньше, чем его подруга, поскольку по весу она не менее чем в три раза превосходит профессора. По крайней мере, килограммов на сто пятьдесят потянет против его пятидесяти. Да он уже выглядел слегка пьяным, а она сидела на двух высоких табуретах так прочно и уверенно, что вообще непонятно было, пила ли женщина… * * * – Что это за человек? – строго спросил полковник. Тенгиз вяло плечами пожал. – Я уже сказал, кажется. Это друг и сослуживец полковника Габиани, моего отца. Я помню Давида Вениаминовича с детства. В военном городке мы жили в соседних домах. Хороший человек и большой военный специалист. Не полководец, но специалист. Насколько я знаю, на его счету много операций в разных странах. Удачных операций. В том числе и против американцев. Я с детства помню эти разговоры. На кухне у нас велись. Русские спецназовцы ни во что не ставили американцев. Били их при каждом удобном случае, а случаев таких во времена Советского Союза представлялось множество – и во Вьетнаме, и Никарагуа, и Сальвадоре, и Анголе, и Конго… Куда еще ваши совались… И всегда были биты, если там присутствовал спецназ ГРУ. Тогда, в детстве, я знал только, что дядя Давид специалист по боевым искусствам. В «рукопашке» с ним во всей бригаде никто сравниться не мог. Потом уже отец говорил, что Кольчугин великолепный военный специалист-диверсант, а не просто «рукопашник». И у меня нет причин сомневаться во мнении отца. Укол в сторону американских спецназовцев полковник Мартинес проглотил и не подавился. Только запил большим глотком горячего кофе, но даже не обжегся. А если и обжегся, не заметил этого, потому что на горизонте, возможно, появился серьезный противник. А противник это или нет, предстояло срочно выяснить. – А что он здесь делает? – Понятия не имею. Предполагаю, что отдыхает. Приехал на лыжах покататься. – С собакой? – Я не видел его собаки. Но вообще-то я собак уважаю. Особенно больших и лохматых. У меня дома чау-чау. Жена из собачьей шерсти мне носки вяжет. Очень даже спасают от простуды. – Зато я – видел. Громадный ньюфаундленд. Тоже «шерстяной». На двух чау-чау шерсти хватит. Но кто же едет с собакой отдыхать! – Значит, он приехал сюда с собакой, чтобы проводить боевую операцию. Правда, порода собаки заставляет в подобном сомневаться, но это тонкости. Вообще-то с ньюфаундлендом следует участвовать в боевой операции на море, а не в горах. Ныряет под американский авианосец и винты обгладывает. В итоге авианосец садится на рифы. Не знаю, может, Давид Вениаминович просто заблудился, если сюда попал… – Я серьезно разговариваю, – повысил тон полковник. – Вас кто-то обманул, господин полковник, утверждая, что я шучу. – Тенгиз своим тоном показал, что тоже имеет характер и не собирается позволять давить на себя. – Хотя я и не знаю, как в боевых действиях можно использовать собаку породы ньюфаундленд. Насколько мне известно, специализация этой породы – спасение утопающих. Может быть, в США это и неизвестно, но у нас это даже ребенок знает. И потому таких собак, бывает, по неграмотности водолазами называют. Капитан Габиани откровенно лез на рожон, и даже какая-то радость от этого чувствовалась в его голосе. Но полковник Мартинес, как человек опытный, прошедший через многие перипетии острых межчеловеческих отношений, быстро оценил ситуацию и не стал ее заострять. И нашел верный ход, который, по его мнению, должен был бы вернуть ситуацию в нужное русло. – В Южной Осетии силами спецназа ГРУ были уничтожены лучшие бойцы грузинских коммандос. Ты это должен знать. – Я это знаю. И считаю точно так же, как мой отец, что, если бы наших коммандос готовили бывшие офицеры спецназа ГРУ, а не американские и израильские инструкторы, подобного бы не произошло. В спецназе ГРУ уровень подготовки на голову выше. Престарелый Давид Вениаминович только что это прекрасно продемонстрировал. Он, я думаю, давно уже не тренируется. А вы Бексолтана долго готовили. Капитан по-прежнему шел на конфронтацию. И все из-за того, что он встретил старого друга своего отца. Но полковник свою линию гнул, и гнул мягко, хотя и неуклонно. – Хорошо. Пусть будет так. Допустим, что де– ло именно так обстоит. Но, окажись в числе коммандос ты… – Я не могу там оказаться по причине своего бронхита. Я своим кашлем всех выдам. – Тенгиз, словно бы иллюстрируя собственную жалобу, снова сильно раскашлялся. Полковник дождался, когда кашель прекратится. – Я сказал, «допустим»… Допустить можно всякое… И тебя уже не было бы здесь. И среди коммандос мог быть кто-то из твоих друзей. Тоже допустимый вариант. И его эти хваленые спецназовцы уничтожили бы. И ты после этого с таким восторгом встречаешь офицера этих войск? – Отставного офицера. И мой отец тоже бывший офицер спецназа ГРУ. В наших странах многое перепутано, и иностранцу разобраться в тонкостях человеческих отношений невозможно. Лучше и не пытайтесь, не то сильнее запутаетесь и сделаете неправильный вывод. Мартинес своего добился. У капитана изменился тон разговора. Из агрессивного он превратился в нравоучительный. Значит, полковник действовал правильно. Но завершился разговор вовремя, потому что в дверь вошел подполковник Кольчугин, держа в руках небольшой сверток. Долго же он, как показалось Мартинесу, общался с собакой. Но собака – хороший повод, чтобы оправдаться. Так все и получилось. Давид Вениаминович сел за стол и положил на стол сверток, придвинул к капитану и кивнул головой. – Извините, задержался. Пришлось собаку вывести на короткую прогулку. Попросился лапу поднять у ближайшего столба. Вот здесь, Тенгиз. Это травяной сбор. Заваривай как чай. На бокал кипятка по столовой ложке с горкой. Там полтора десятка разных трав. Я всех и не помню уже. Но смешивал я их все в строгой пропорции, согласно рецепту. На себе испытывал. Хорошо помогает. Перед сном выпьешь полстакана, ночью сильно пропотеешь. Только старайся не лежать на сквозняке. Через три дня уже будет результат. Можно пить по три раза в течение дня. Тоже по полстакана за двадцать минут до еды. Но я лично пил перед сном. Эффект гарантирован. – А мне рецепт не скажете? – вежливо попросил Мартинес. – Какие травы? В каких пропорциях смешивать? – Это травы русских полей и лесов. – У нас в фитоаптеке можно купить любые травы. Даже китайские и австралийские. Кольчугин пожал плечами. – Я просто не помню рецепт на память. У меня дома записан. Не захватил тетрадку с собой. Траву вот на случай простуды взял, а рецепт – нет. – Если вам не сложно, дайте мне ваш номер телефона, я позвоню, – Мартинес радовался, так удачно проводя маневр. Зная номер телефона, можно будет выяснить, что это за человек перед ним. Не зря же ему дана возможность пользоваться всей мощной разведывательной машиной США. Но Кольчугин тоже оказался не так прост. Он вытащил свой мобильник и потребовал: – Говорите ваш номер. Я наберу. Он сохранится в вашем телефоне. Отказываться от этого, значило бы вызвать подозрения. И Мартинес назвал номер. Давид Вениаминович тут же набрал его, и мобильник в чехле на поясе полковника «заголосил». Кольчугин нажал кнопку «отбоя», и звонки прекратились. Обмен телефонными номерами состоялся. – Я не спросил, Тенгиз, как у отца здоровье? – Слава богу, еще крепок. Сегодня он будет мне звонить. Я скажу ему, что вас встретил. Отец будет очень рад. – Большущий поклон ему от меня… – Тенгиз боялся, – перебил Мартинес подполковника, – что наши соседи снова затеют с вами драку. Я даже вышел посмотреть. Но они ушли далеко вперед. – Я не думаю, что им мало досталось, – вежливо оценил свои действия, а заодно и действия женщины Кольчугин. – Мне понравилось, как ударила женщина. Классика! – Натуральный боевой экскаватор. Но парни с Северного Кавказа – народ мстительный. Они могли вдвоем напасть на вас. Тенгиз боялся, что вы их просто перестреляете. А согласно российским законам, применение оружия даже с целью самозащиты сильно ограничено. Я так слышал. А мы не желали вам неприятностей. – Я не ношу с собой оружия, – отмахнулся Кольчугин. – У меня есть, конечно, наградной пистолет, но он остался дома, в оружейном сейфе. Зачем брать его в отпуск. Кроме того, в нашей стране трудно найти подмышечную кобуру из натуральной кожи. А искусственная кожа, из которой кобуры делают, сильно натирает руку под мышкой. «Если Кольчугин говорит правду, – подумал Мартинес, – значит, он и в самом деле приехал сюда только отдыхать. На боевую операцию без оружия не выходят». Но говорит он правду или нет, этот вопрос все еще оставался открытым. Разведчикам, даже если они люди от природы правдивые, часто противопоказано говорить правду… * * * Мартинес просидел еще минут сорок вместе с капитаном и подполковником, невнимательно слушая, как они предаются воспоминаниям о каких-то совершенно незнакомых ему людях. Конечно, не хотелось оставлять капитана наедине с Давидом Вениаминовичем, но попусту время терять тоже не хотелось. Тем более что профессор Скипидаров, ради которого Мартинес и пришел в бар, тоже собрался уходить. Вернее, его уводили. «Боевой экскаватор», чуть не под мышку засунув профессора, удерживала его на ногах. И полковник, дождавшись, когда Скипидаров с подругой покинут заведение, тоже поднялся. – Мне, пожалуй, пора, – протянул он руку Кольчугину. – С Тенгизом мы вечером еще, может быть, увидимся. Заходи, Тенгиз, ко мне. Мы каждый вечер партию в шахматы разыгрываем. Традиция… Это был тонкий намек на то, чтобы Тенгиз не задерживался допоздна. – Обязательно, – пообещал капитан. – Я через полчасика тоже двину. И собираюсь взять реванш за вчерашнее поражение. Но ферзевый гамбит больше играть не буду. У меня он как-то не получается. Но я и еще кое-что из теории помню. Тенгиз легко поддержал шахматную легенду, значит, можно было рассчитывать, что он не начнет откровенничать с этим подполковником. Мартинес вышел из бара и остановился на невысоком крыльце. Вечер уже прочно вошел в свои права, яркие фонари озаряли дорожку, и странная парочка – профессор Скипидаров и его подруга удалялись в сторону корпуса, где жил профессор. Кажется, они нашли общий язык, решил Мартинес. Это, однако, усложняло ситуацию, поскольку ставило профессора под определенною защиту. Конечно, полковника такая защита не смутила бы, и убрать боевой экскаватор можно одним ударом. Но женщина всегда бывает защитой более сильной, чем мужчины, потому что, в отличие от мужчины, никогда не стесняется поднимать крик и вой. А вот этого-то полковнику Мартинесу как раз и следовало избегать. Если бы не появление здесь, рядом с ними, этого подполковника спецназа ГРУ, Мартинес посчитал бы, что у него есть время в запасе. А сейчас начал подумывать о том, что следовало торопиться. Он лучше многих других знает, что разведчики не бывают в отставке. Наступает какой-то момент, и они становятся снова действующими разведчиками. И было бы очень неплохо уже сегодня ночью отправить профессора Скипидарова вслед за его же ноутбуком и под надежной охраной. Размышляя над тем, как можно организовать похищение, и прикидывая вероятные планы, Мартинес присел на скамейку, чтобы хорошенько все обмозговать. И, как оказалось, не зря присел, потому что увидел, как из корпуса, где жил профессор, уже без спутника, вышла и направилась к другому корпусу крупная женщина. Значит, она просто доставила Скипидарова до номера, а сама ушла, не желая связываться с таким щуплым и к тому же пьяным мужичонкой. Пришла, видимо, к выводу, что калибр ухажера ее не устраивает. Это сразу облегчило выполнение задачи и настроило мысли на нужный лад. Планы начали было выстраиваться в стройную картину, но тут телефонный звонок оторвал полковника от размышлений. Звонил Бексолтан. – Слушаю тебя, – ответил полковник. – Голова болит? Или она больше болит у Ризвана? – Беда, мистер Валентино. На подходе к верхней поляне мы нашли Аскерби. Прямо у дороги. Избит и убит. Еще теплый. Только-только это случилось. Ноутбука у него с собой не оказалось. Мы осмотрели следы на обочине. Снег там неглубокий. Похоже, Аскерби дрался с кем-то один на один. Хотя при свете фонарика все следы прочитать сложно. – Понял. Сейчас буду у вас. Поищите ноутбук. Может, лежит где-то. Это очень важно. Убить можно любого, прекрасно знал Мартинес, но избить такого опытного бойца, как Аскерби, – сложно. Тем более в поединке. Хотя сегодня уже избили и Ризвана, и Бексолтана. Однако и женщина, и подполковник спецназа ГРУ в это время находились рядом с полковником. Бар ненадолго покидал Кольчугин, но подняться до верхней поляны он не успел бы. Но, главное, пропал ноутбук. Значит… Значит, нужно форсировать события и как можно скорее захватывать обладателя ноутбука. Другого выхода Мартинес не видел. И делать это нужно, не успев подготовить пути вывода группы вместе с похищенным. То есть придется импровизировать. Полковник такие неподготовленные акции не любил, но обстоятельства порой принуждали к подобным действиям. Принуждали и сейчас, хотя и хотелось бы узнать, что случилось с Аскерби, найти пропавший ноутбук, в котором может оказаться нужная информация. Но может этой информации и не оказаться. Поэтому полагаться можно не на память ноутбука, а только на память профессора Скипидарова…