Водрузив глиняную форму с лазаньей на подставку под горячее, мгновение спустя я вернулась с большим плоским блюдом, на котором лежала фокачча с розмарином, и миской с нарезанным зеленым салатом. Том вытащил из кармана телефон и положил рядом со своей тарелкой экраном вниз. Глаза Роберта недобро сузились – он терпеть не мог телефоны за столом. Но муж отвернулся, ничего не сказав, и я тихо выдохнула. Я разделила лазанью на три части и собиралась уже переложить порцию на тарелку Тома, но он предостерегающе выставил ладонь: – Мам, мне только половину. – Но это же твое любимое блюдо. – Я вернула кусок обратно в форму. – Раньше ты сметал его за считаные секунды. Как ни смешно, но я чуть не расплакалась. Том кинул на меня обеспокоенный взгляд. – Да. Прости, но… я не голоден. – Я ограничусь сэндвичем, – заявил Роберт, с громким хрустом разворачивая газету. – Иначе новый приступ подагры мне обеспечен. – Зря ты столько для меня наготовила, мам. – Том положил себе немного салата. – Но выглядит вкусно. – Поскорее бы закончился этот цирк, – пробормотал Роберт, не отрывая глаз от газеты. – Хотя на что я надеюсь! Том отложил вилку и уставился в тарелку. Прекрасно зная отца, он привык, что лучше всего не обращать на колкости внимания. Но теперь Том изменился, и от него волнами исходило возмущение. Я поняла, что с тех пор как сын сел в машину, он был как сжатая пружина. И сейчас вел себя так, словно вообще не желал оставаться здесь с нами. – Роберт, пожалуйста, не заставляй Тома чувствовать себя так, словно он тут лишний. – Я уронила кусок лепешки, и запеченные иголочки розмарина усыпали стол, словно дохлые мошки. – Я хотела, чтобы наш первый семейный обед прошел идеально. Пожалуйста, не порти его. – Как он может пройти идеально? – скривился Роберт. – Человек только что отмотал десятку за убийство лучшего друга, а ты делаешь вид, будто мы идеальная семейка из реалити-шоу! – Он швырнул скомканную газету на пол и встал из-за стола. – Я чай не буду. Вспомнил, что мне кое-куда нужно съездить. – Не уходи! Одну минуту! – Том так резко вскочил со стула, что на моей тарелке звякнули приборы. На лице Роберта отразилось изумление. – Мам, пап, мне надо вам кое-что сказать. Это действительно важно. В кухне повисла напряженная тишина. Я затаила дыхание – вот он, критический момент. Сын, наконец, поделится тем сокровенным, что не дает ему покоя с первых минут нашей встречи. И новость эта серьезная. Том посмотрел на меня, и я увидела в его глазах страх, безмолвную мольбу. Лицо сына осунулось, побледнело. Я знала: то, что он собирается сообщить, перевернет все. Наконец я медленно выдохнула, а Роберт снова сел за стол. – Ну хорошо, если тебе приспичило. Господь свидетель, я не сильно скучал по этим театральным сценам. – Я хочу сказать спасибо. За все, что вы оба сделали. Особенно тебе, мам. – Казалось, Том репетировал свою речь. – Что бы вы обо мне ни подумали, когда услышите следующие мои слова, знайте, я правда ценю ваши усилия и сожалею о позоре, который навлек на нашу семью. Я терялась в догадках: Том говорит о ночи, когда погиб Джесс, или подводит к тому, что лишь собирается сказать? Слыша тихий дрожащий голос сына, я с усилием выговорила: – Ты никогда не навлекал на нас позор. Тишина в кухне давила, словно на нас троих вдруг сошла снежная лавина. Том уставился на стол, будто забыв, что мы все еще тут. Роберт застыл, глядя прямо перед собой. – Мам, ты не в курсе, но года два назад я принял участие в программе для заключенных. Вы когда-нибудь слышали о восстановительном правосудии? Том посмотрел на меня, а затем перевел взгляд на Роберта. – Я да, – коротко ответил муж. – Это когда преступники искупают вину за совершенное деяние, так? – Отчасти да. – Том повернулся ко мне. – Программа нацелена на примирение с жертвами преступлений и их семьями, мам. – Но Джесса нет, и с ним уже не помириться, – непонимающе нахмурилась я, борясь с накатывающей тошнотой от запаха лазаньи и опаленного розмарина. Том опустил глаза и сцепил руки в замок. Роберт засопел. – Бриджет тоже в этой программе, – осторожно проговорил Том. – Что? Откуда тебе известно? – смысл сказанного ускользал от меня. За словами сына явно крылось нечто очень важное, но я не улавливала суть. – Я и Бриджет решили попытаться. Вдруг сработает? Дважды в месяц мы встречались, и с помощью кураторов программы… – Вы виделись с Бриджет?! – прошептала я. – Да как же они там допустили такое? – В этом и есть главная цель программы. Осознать горе, которое я причинил, и постараться наладить отношения с семьей Джесса. С его мамой. – А я думал, меня уже ничем не удивить, – фыркнул Роберт. Я словно окаменела. – У меня нет слов! Тебя заставили стоять на коленях перед этой женщиной! – В груди закипала жгучая ярость. – Я согласился добровольно. Меня никто не заставлял. – С Джессом произошел несчастный случай. Ты сам так говорил! Ты не собирался его убивать. – Но он умер, – Том развел руки в стороны, словно показывая, что ничего не скрывает. – Несчастный случай или нет, но Джесс умер из-за меня. Неужели ты не понимаешь? – Он кинулся на тебя с ножом, и, следовательно, это была самозащита! Ты не заслужил столь долгий срок! – Присяжные решили, что той ночью Джесс погиб из-за меня, и признали виновным, – произнес Том заученным тоном, устав повторять одно и то же снова и снова. – Я мог бы уйти до того, как мы сцепились, но не ушел. Я несу полную ответственность за свой выбор и никогда себя не прощу. Я уставилась в стену. Я ездила на свидания к Тому дважды в месяц на протяжении всего срока и ничего не знала об этой нелепой программе. Оказывается, Бриджет тайно виделась с моим сыном. Впрочем, я заметила, что он изменился, но не догадывалась, в чем причина. Том воспрял духом, повеселел, держался увереннее, но я объясняла это приближающейся датой освобождения. Я полагала, его радует скорое возвращение домой. …Когда сыну исполнилось шестнадцать, он начал заниматься в местном боксерском клубе. Вскоре тренеру – его звали Кенни, тоже из нашего города – стало ясно, что Том обещает стать отличным спортсменом-любителем. Сын начал тренироваться несколько раз в неделю. Причем нам не сказал ни слова. Даже успел принять участие в двух любительских соревнованиях, когда кто-то поинтересовался у Роберта, не его ли сын тот молодой перспективный боксер, не проигравший ни одного боя. Роберт был впечатлен. Он признался, что не думал, будто у Тома есть склонность к боксу. А я не одобрила. Сказала, что бокс – варварский спорт. Но больше всего меня интересовало другое: почему, ради всего святого, он скрывал от нас свои занятия? Я не могла взять в толк, как он мог ввязаться в такое серьезное дело, не сказав нам? Но ответа так и не получила. – Теперь ты знаешь то, о чем я догадывался давным-давно: наш сын умеет скрытничать и лукавить, – сказал тогда Роберт. Том продолжил заниматься боксом, и весьма успешно, но в итоге это его и подвело. По мнению суда, тот единственный удар, который он нанес Джессу, был совершен намеренно, с целью убить. И поэтому сын получил гораздо более суровый приговор. …Том по-прежнему не сводил с меня глаз. Щеки сына раскраснелись. – Мам, есть еще кое-что, – запинаясь, проговорил он. – Это для вас очень неожиданно. Сразу прошу прощения, но… – Это еще что? – Роберт наклонил голову, прислушиваясь. Том судорожно сглотнул и замолчал. И тут я тоже услышала. Тихий стук. – Кто-то пришел. – Я встала из-за стола. – Сейчас я от них избавлюсь. – Нет-нет! Я сам. – Том поспешил к входной двери. – Подождите тут. Я мигом. Роберт хмыкнул и одарил меня взглядом, означавшим «я же говорил». Мы оба молча сидели на кухне. Хлопнула входная дверь, затем раздался тихий взволнованный голос Тома. Потом заговорила женщина. Слов я разобрать не могла… стоп! Она хихикнула?! Мы с Робертом переглянулись. Я не могла прийти в себя от изумления. Послышались шаги, и в кухню вошел Том, а за ним Бриджет Уилсон. Запах остывающей на столе лазаньи вдруг сделался невыносимым, и я судорожно прикрыла ладонью нос и рот. – Бог ты мой! А она что тут забыла? – пророкотал Роберт. Желудок скрутился в тугой узел. Я не могла говорить, не могла дышать. К горлу подкатила тошнота. – Мам, пап, – размеренным тоном проговорил Том, – мы с Бриджет полюбили друг друга. Полгода назад мы расписались в тюрьме. И сегодня начинаем новую жизнь – как муж и жена. Глава 12 Я посмотрела на Роберта, а он, с открытым от изумления ртом, на меня. Я с трудом подавила дикое желание расхохотаться – все происходящее казалось полным бредом. Бриджет Уилсон здесь. В этой самой комнате, дышит одним воздухом с нами! Стоит на пороге моей кухни, а мой сын чуть позади нее, да еще и руку на плечо ей положил, словно защищать собрался! – Привет, Джилл! – доброжелательно поздоровалась Бриджет, затем перевела взгляд на моего мужа. – Роберт! Она похудела с тех пор, как мы виделись в прошлый раз. То было, когда Бриджет приходила к нам домой через несколько месяцев после смерти Джесса. Она и тогда не страдала от лишнего веса, но выглядела изнуренной и тощей. А теперь передо мной предстала стройная загорелая женщина. Волосы приобрели более светлый оттенок, чистая кожа сияла здоровьем. Глаза стали ярче, живее. Бриджет прошла в кухню, и они с Томом встали рядом. Бок о бок. Как пара. У меня вмиг перехватило дыхание. – Что же это за программа, после которой вы решились на такой шаг? – требовательно спросил Роберт. – Уже вижу заголовки: «Мать вышла замуж за убийцу своего сына».