— Что ж, я рад, что ее план избавиться от меня был осуществлен столь удачно, — саркастически заметил Ник. — Прекращай, дружище. Согласись, что в конце концов все закончилось хорошо. Разве не так? Если под «хорошо» Дипак имел в виду мертвую невесту, чужого ребенка и возлюбленного на другом конце света, с которым пришлось расстаться навсегда, — что ж, тогда все и вправду просто замечательно, с горечью подумал Ник. По выражению лица Дипака было видно, что тот осознал всю нелепость своих слов, поскольку предпочел уставиться в пол. Ник был просто ошарашен, к каким способам пришлось прибегнуть Салли в ее отчаянии. — Я даже не представлял себе, что она была способна на такие манипуляции, — пробормотал он. — А что скажет Сумайра о том, что ее муж является отцом ребенка ее лучшей подруги? У твоей жены обычно есть собственное мнение по большинству вопросов. — Она в шоке. Из дома не выгнала, однако не хочет, чтобы я навещал ребенка Салли. — Ну а ты сам? Какого будущего ты для него хочешь? — Бремя ответственности за судьбу мальчика выпало на долю Ника, и он любил его всем сердцем, что не мешало ему задумываться о том, не было бы лучше, если б Дилана взял к себе его родной отец. Дипак в задумчивости отвернулся, но Ник продолжал в упор смотреть на него, хотя и пытался не подавать виду, насколько важен для него ответ на этот вопрос. Он знал: на его месте многие мужчины отказались бы от ребенка, зачатого от другого отца, но Ник и без того уже пожертвовал слишком многим, чтобы отказаться еще и от Дилана. Крошечный мальчик, который так мирно спал у него на руках, потерял мать, еще даже не появившись на свет. Так разве он позволит ему потерять того, кто надеялся стать его отцом? При одной этой мысли Ника захлестнула волна нежности к сыну. — Я не вижу для этого ребенка и для себя совместного будущего, — в конце концов произнес Дипак. — По крайней мере, мне так кажется. — Тебе так кажется или ты точно знаешь? — Точно знаю. — Ты не испытываешь к нему вообще никаких чувств? — Нет, и мне совершенно не стыдно в этом признаться. Я сижу здесь, смотрю на него и абсолютно ничего не чувствую. Все, что я вижу, — это проблемы и сложности. Мне не хочется взять его на руки или приласкать, как моих дочек. Даже если б Сумайра его не отвергла, мне он все равно не нужен. Это признание вызвало у Ника отвращение. — Ты и Салли имели между собой больше общего, чем ты думаешь. Вам обоим нет дела ни до кого, кроме себя, любимых. — Если ты хочешь, чтобы он остался с тобой, я подпишу любые бумаги, чтобы все было официально. — С этими словами Дипак поднялся и зашагал к двери. — Ник, — добавил он, не оборачиваясь, — мне и вправду очень жаль, и я надеюсь, что ты мне веришь. Ник ничего не ответил. Когда дверь за Дипаком закрылась, он крепко обнял сына и нежно поцеловал его в лобик. Глава 100 Мэнди — Похоже, это не первый случай, когда Пэт взяла чужого ребенка, — сказала Лоррейн. — Ни ДНК Ричарда, ни ДНК Хлои не совпадают друг с другом и с ней. Все трое не состоят в родстве. — А не могла она их усыновить? — Мы проверили европейские и американские базы данных и пока не можем это подтвердить. Сейчас подняли старые случаи — ищем детей, о которых сообщалось как о пропавших примерно в то время, когда якобы родились Ричард и Хлоя. — О боже, — Мэнди недоверчиво покачала головой. Ей стало жутко при одной только мысли о том, что могло бы произойти, не узнай она на фотографиях Ричарда летний домик в Озерном крае. Крепче прижала сына к груди и попыталась представить, что пережили биологические родители Ричарда и Хлои, не ведающие, что стало с их детьми. — Что будет с Хлоей? — спросила она у сидевшей напротив Лоррейн. Эта была их первая встреча с того момента, как неделей ранее ее младенец был спасен. — Ее обвиняют в похищении ребенка, но поскольку раньше у нее не было судимостей, то ее выпустили под залог. Далее — расследование. Мы предполагаем, что защита будет настаивать на невменяемости. Но не волнуйся, ей теперь запрещено куда-либо ходить и особенно подходить к тебе или к твоему дому. После попытки самоубийства Пэт содержится в психиатрической клинике, но пройдет время, прежде чем мы узнаем все подробности этой истории. Мэнди было сложно стереть из памяти тот момент, когда она впервые увидела своего ребенка. Завернутый в полотенце, он лежал на руках у Пэт, которая сама была без сознания, а вокруг валялись пустые упаковки из-под таблеток. Все это напоминало кадры замедленной съемки: Лоррейн пыталась удержать Мэнди, а та тянула руки к сыну. Вместо нее его подхватил медработник. Он отнес малыша на лестничную площадку, где, положив на пол, развернул полотенце и проверил тельце ребенка на предмет повреждений и травм. Лишь когда стало ясно, что с мальчиком всё в порядке, Мэнди разрешили впервые взять его на руки. Когда ей дали ребенка, Мэнди упала на колени. Она понюхала его макушку, провела пальцами по нежной коже его тельца, а затем прижала к себе так крепко, что почувствовала, как бьется его крошечное сердечко. Мэнди не заметила, как медики бросились спасать Пэт, не смотрела, как они перевернули ее на бок, как засунули в горло трубку, чтобы вызвать рвоту. Все голоса, которые обращались к Мэнди, звучали глухо, как будто издалека. Единственный звук, который она воспринимала, — это едва различимое дыхание ее ребенка. — Я должна сказать тебе кое-что еще, чего мне, наверное, не следовало бы говорить, — продолжила Лоррейн. — Нечто такое, что мы обнаружили в медицинской карте Пэт. По всей видимости, в ее анамнезе были эпизоды психического расстройства. Лечащие врачи считали их результатом многочисленных выкидышей и по меньшей мере двух случаев мертворождения. В какой-то момент эти эпизоды, похоже, прекратились, что совпадает по времени, когда в ее жизни появились Ричард и Хлоя. Мэнди невольно прониклась сочувствием к Пэт. Какие страдания выпали на ее долю! Кому, как не ей самой, было знать, как это ужасно — пережить выкидыш — и как это может разрушить всю вашу жизнь… Пусть это не оправдывало последующих действий Пэт, но хотя бы отчасти объясняло. Прежде чем выйти из больничной палаты, Мэнди обняла Лоррейн и поблагодарила за все, что та сделала. Затем, взяв на руки сына, пошла навестить Ричарда. Чтобы собраться с духом, ей потребовалось всего мгновение. Она медленно открыла дверь в палату, где лежал Ричард — там же, где она впервые поздоровалась с ним шесть недель назад. — Привет, Ричард, — тихо произнесла Мэнди и села на стул возле его кровати. — Я принесла кое-кого тебе показать. Это твой сын, Томас. Я назвала его в честь своего отца, который умер несколько лет назад. Надеюсь, ты не возражаешь. Знаю, ты видел его до того, как твоя мать увезла его, но я подумала, что нам неплохо побыть только втроем. Мэнди посмотрела сначала на отца, потом на сына и была вынуждена признать, что Пэт права: между ними невероятное сходство. Одинаковый оттенок кожи и даже расположение ямочек на щеках. Ей вновь вспомнились новости про скандал с фальсификацией результатов программы «Найди свою ДНК-пару», о котором она услышала по дороге в больницу. Даже если результаты ее и Ричарда сфальсифицированы, решила Мэнди, это не имеет значения. Результатом был этот прекрасный младенец, лежащий в автокресле с ней рядом. Когда-то она переживала, что не сможет полюбить ребенка от мужчины, который не был ее ДНК-парой. Но теперь она знала: это не так. От резкого запаха больничной дезинфекции у Мэнди защекотало в носу, и она дважды чихнула, отчего Томас взвизгнул. Она поднялась, положила его на кровать, внутрь загородки, рядом с рукой Ричарда, которая все так же лежала вытянутая вдоль тела, и пошарила в кармане в поисках платка. Когда же она вновь повернулась, чтобы взять сына на руки, что-то изменилось. Рука Ричарда больше не была безжизненно вытянута вдоль туловища. Нет, повернутая ладонью вверх, она держала ручонку мальчика. Мэнди ахнула, отказываясь поверить собственным глазам: пальцы Ричарда медленно переплелись с пальчиками сына. Глава 101 Эми Эми не могла заставить себя посмотреть на безжизненное, застывшее лицо человека, которого она когда-то любила и чью жизнь сама же оборвала. Склонив набок голову и скорчившись в кресле, к которому она его привязала, сидел Кристофер, и в уголках его налитых кровью глаз все еще стояли слезы. Эми отчаянно желала вернуть к жизни того, кого когда-то любила всей душой, но, даже сумей она воскресить мертвого, он принес бы с собой с того света все свои страшные наклонности, которые были ей ненавистны. Ради каждой убитой им женщины — да и самой себя — нужно было поступить именно так, именно Эми должна была выпустить на свободу его истерзанную душу. — Держись, — сказала она себе и до боли сжала кулаки, не желая сдаваться на милость раскаяния и горя. Ее по-прежнему била дрожь. Эми поднялась на ноги и порылась в рюкзаке Кристофера. Не оставалось ничего другого, кроме как использовать его снаряжение, дабы стереть все следы своего присутствия в доме до смерти перепуганной женщины, что лежала связанная наверху, в своей спальне, не догадываясь о произошедшем под крышей ее дома. Эми мысленно перенеслась на несколько дней назад, когда, обнаружив, что любовь всей ее жизни оказался серийным убийцей, она в его присутствии была вынуждена делать вид, что всё в порядке, хотя в душе уже со скорбью осознавала, что вскоре потеряет его. И пока Кристофер строил планы убийства своей последней жертвы, Эми — после долгой и изнурительной внутренней борьбы — решила, что должна собственноручно покарать его, лишить жизни. Однажды, поздним вечером, когда Кристофер отправился на тихую улочку в Айлингтоне, она последовала за его машиной. С безопасного расстояния смотрела, как он шагал по дороге, а сама мысленно оценивала расположение уличных фонарей, доступ к черному входу в квартиру на первом этаже и возможные пути отступления. Составляя план действий, она была вынуждена зажать руками рот, чтобы люди, проходившие мимо машины, не услышали рыданий. Если она верно поняла график его убийств, следующий удар будет нанесен в течение ближайших сорока восьми часов. Когда же Кристофер, сославшись на срочную работу в редакции, отменил их следующее свидание, она уже точно знала, куда он направился, и прибыла туда раньше его. Затаившись в темноте, Эми с дрожью в коленях поджидала прихода Кристофера. Вскоре он вошел, поставил сумку на пол, достал проволоку, затем взял бильярдный шар, который бросил в стену, чтобы привлечь внимание Номера Тридцать. Эми с ужасом наблюдала за тем, как перед ней раскрывается его истинная сущность — безжалостный, расчетливый психопат, ведущий охоту за ничего не подозревающей жертвой. Стоя за его спиной с пистолетом в руке, Эми едва ли не кожей ощущала бурлящий в его крови адреналин, и от этого ее едва не вырвало. И вот теперь, приведя в порядок место преступления, Эми обыскала карманы Кристофера. Все, что в них было, — два телефона: его обычный мобильник, которым он все время пользовался, и временный, для проверки местонахождения Номера Тридцать. Ни в одном из них не было никаких намеков на личность владельца, но она все равно забрала их себе. Встав напротив бездыханного тела, Эми глубоко вздохнула. Затем, собравшись с силами, принялась толкать его вместе с креслом, дюйм за дюймом, через кухню, к задней двери, через которую он вошел, пока не вытолкала во двор. Затем вернулась в дом, взяла из пустой комнаты покрывало и набросила на Кристофера, накрыв его с головы до ног. И наконец, набрав со стационарного телефона номер 999, попросила соединить с полицией, а когда оператор ответил, прошептала: «Помогите мне». Трубку она положила на кухонный стол — полиция прибудет примерно в течение часа и найдет девушку. На улице Эми достала две литровые бутылки растворителя, которые взяла из арсенала убийцы, и обильно полила им накрытое покрывалом тело Кристофера, пока ткань не впитала всю жидкость. Затем, отступив на шаг назад, зажгла спичку и бросила ее на покрывало, которое моментально вспыхнуло. Как только пламя охватило тело Кристофера, она резко повернулась и зашагала прочь — не было ни малейшего желания наблюдать, как огонь пожирает плоть на костях человека, которого она когда-то любила. «Учитывая, что ты только что слышала об этих фальшивых совпадениях ДНК, был ли он действительно твоей парой или тебе просто нравилась эта идея — найти свою идеальную пару? — внезапно спросила она себя. — Подумай сама, как мог порядочный человек вроде тебя, кто всегда стремился творить добро, оказаться в паре с этим чудовищем? Совпадение ваших ДНК — это результат интернет-мошенничества. Ты просто стала жертвой момента». Эми кивнула сама себе. Похоже, это действительно единственное логичное объяснение, даже если в глубине души она не была уверена. Сознательный выбор мужчины, который оказался серийным убийцей, — отвратительный вариант; намного лучше, если он и вправду ее ДНК-пара. По крайней мере, это меньшее из двух зол, и со временем она, возможно, свыкнется с этой мыслью. Оставляя отметку возле дома Номера Тридцать, Эми знала: пройдут месяцы, прежде чем труп Кристофера будет опознан. Она поехала к нему домой и с помощью его связки ключей вошла в квартиру. В ближайшую неделю Эми планировала, насколько это возможно, очистить его квартиру от следов своей ДНК. После этого останется сделать последний шаг: она оставит его машину с ключами зажигания в каком-нибудь криминальном районе Южного Лондона. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы знать: долго машина там не простоит. Но и после того, как полиция установит личность Кристофера, раскрыть их связь будет практически невозможно. Кристофер всегда расплачивался наличными, поэтому отследить их встречи через историю оплаты его кредиткой в тех местах, где они ужинали и которые посещали, не получится. Все его компьютеры запаролены, но их можно и просто уничтожить с помощью молотка, а затем утилизировать. Поскольку ни он, ни она не были знакомы с друзьями, родственниками или коллегами друг друга, ничто не даст повода заподозрить, что они были знакомы — за исключением ссылки на сайте «Найди свою ДНК-пару». Однако ни у кого нет и быть не может никаких доказательств, что они предприняли шаги к личному знакомству. Поначалу их обмен сообщениями осуществлялся с анонимных номеров Кристофера, но и эти телефоны она тоже разнесет вдребезги. В ближайшие месяцы коллеги-полицейские будут ломать головы, но так и не выяснят, почему последняя жертва из череды загадочных серийных убийств оказалась мужчиной, почему был выбран именно он и почему его тело сожгли. Это придаст истории дополнительную интригу. Эми не сомневалась: Кристофер по достоинству оценил бы ее искусство самосохранения. Он достиг своей цели, вот только, увы, тридцатой жертвой стал сам. При этом он смог сохранить анонимность, к которой так стремился. Единственное, чего не хватало во всей этой истории, — прозвища, которого он так и не удостоился. Неожиданно на Эми снизошло озарение. «Когда я завтра приду на работу, то предложу коллегам назвать тебя Христофором-убийцей, — подумала она, мысленно представив, как он посмотрел бы на нее и улыбнулся. — Тридцать убийств и прозвище… В конце концов твоя мечта исполнилась, не так ли?» Глава 102 Ник Город оказался куда более шикарным и красочным, нежели Ник представлял его себе после просмотра картинок в «Гугле».