— Боже, нет. Он часто ворчит по этому поводу, но позволяет нам остаться, — говорит Елена между укусами. — Когда мы с Йованом несколько лет назад присоединились к организации, нам дали комнату на втором этаже. Она должна была быть временной, чтобы мы могли познакомиться со всеми и посмотреть, как все работает, поскольку здесь основная операционная база. Но в итоге мы остались. — Она проводит рукой по столу. — С остальными было то же самое. Они чувствуют себя здесь в безопасности. —Потому что дом хорошо охраняется? — Нет. Из-за Драго. Люди тянутся к нему. С ним они чувствуют себя в безопасности. Я пытаюсь представить, как можно жить в одном доме с таким количеством людей. Невероятно. Абсолютное безумие. На моих губах появляется небольшая улыбка. Это похоже... на волчью стаю в моем рассказе. — Я думаю, это потому, что они знают, что Драго готов принять пулю за любого из них, — продолжает она. — Они не раз были свидетелями того, как это происходило. Моя голова резко возвращается к Елене, улыбка исчезает с моего лица. — Что? — Его подстрелили во время нападения на лагерь несколько лет назад. Несмотря на то, что в карауле было много ребят, которые должны были отбиваться от нападавших, Драго первым выбежал наружу. В него попали, когда он прикрывал позицию, оставшуюся незащищенной из-за ранения одного из солдат". Я представляю, как пуля пробивает грудь моего сварливого мужа, и по моему телу пробегает дрожь. Елена, похоже, не замечает моего расстройства, потому что продолжает болтать. — Да и удобнее, когда большинство людей находятся в одном месте. Это значительно упрощает организацию работы. — Она показывает жестом через стол на парня, который говорил о священнике. — Это Адам. Он дружит с Драго уже давно, еще в Сербии, а сюда переехал лет пятнадцать назад или около того. Он командует пехотинцами. Что касается остальных ребят, то здесь нет строгих должностных обязанностей. Каждый делает то, что нужно. Транспорт. Доставка. Охранные смены. Некоторые из них при необходимости работают в клубе в качестве дополнительной охраны. — Окей... — Я киваю, как будто все это имеет смысл. Только это не так. В Cosa Nostra у каждого члена есть очень строгие должностные инструкции и обязанности. Повара готовят еду. Они не отмывают деньги. Я еще раз оглядываю всех сидящих за столом. Как может функционировать преступная организация с такой неопределенной структурой? — Как одна большая счастливая семья. — Ой! Я забыла про Тару. Сестра Драго, — добавляет она. — У Драго есть сестра? — Да. Она жила здесь, в этом доме, но на прошлой неделе съехала. — Почему? — Ну… — Елена вздрагивает и избегает встречаться со мной взглядом. — Два года назад между нами и Cosa Nostra было что-то вроде противостояния. — Да, я слышала об этом. — Я киваю. Это случилось, когда Ася отсутствовала, поэтому я не обращала особого внимания на то, что происходит внутри Семьи. — В парня Тары стреляли, и он умер. — Черт. — Я опустила взгляд в свою тарелку. — Значит, она ушла из-за меня? — Да. Она не очень хорошо восприняла, когда Драго сказал ей, что его невеста из Cosa Nostra. Я продолжаю кивать, как будто внезапно превратилась в долбаного болванчика, и сосредоточиваюсь на еде. Неудивительно, что большинство присутствующих здесь людей пристально смотрят на меня. — Если хочешь, я потом покажу тебе дом, — говорит Елена между укусами. — И еще, Драго тебе говорил? Не выходи одна на улицу ночью. — Нет. Почему? — Из-за собак. Боюсь, они не очень общительны. Лучше не гуляй там, пока Драго не познакомит тебя с ними. Перед глазами встает образ моего пса Бонбона. Он умер в прошлом году, и в этом виновата только я. — Конечно, - бормочу я, хотя у меня нет ни малейшего желания встречаться с собаками мужа и вновь открывать эту рану. Закончив завтрак, я несу свою тарелку на кухню, чуть не столкнувшись с одной из девочек, держащей стопку грязной посуды. Еще четыре девушки бегают по комнате, столовые приборы звенят о фарфор, пока все загружается в посудомоечные машины. Наверное, это самая большая кухня, которую я когда-либо видела. Большую часть центральной части занимает длинный широкий остров, заваленный мисками, противнями и посудой. В конце прилавка занимает место промышленный холодильник, в котором, судя по его размерам, можно хранить продукты для небольшой армии. За стеклянными дверцами шкафов из белого дерева стоят десятки стаканов, чашек и тарелок. Запах свежесваренного кофе смешивается со сладким ароматом печеных яблок, исходящим из огромной кастрюли, стоящей на плите. Один из парней, которого я видела вернувшимся со смены караула, протягивает ложку в кастрюлю. — Релья! — кричит Кева, бросаясь к нему, и бьет его по руке кухонным полотенцем. — Не трогай это! — Я просто хотел попробовать. Запах потрясающий. Кева выхватывает у него из рук ложку и зачерпывает из кастрюли что-то похожее на тертые яблоки. — Исчезни. — Она возвращает ложку в его руку, затем поворачивается к девушке, укладывающей продукты в холодильник, и кричит ей, чтобы она поторопилась. Мой взгляд блуждает по комнате, где Драго прислонился к стене у задней двери, ведущей во двор. Я думала, он еще спит. Парень, который был с ним в мэрии, стоит рядом, и, похоже, они говорят о грузе, который должен прибыть в ближайшие выходные. С такого расстояния я не могу расслышать всего, что они говорят, но что-то в их обмене мнениями мне кажется немного неправильным. Я просто не могу определить, что именно. Вместо того чтобы поддерживать зрительный контакт, Драго опускает глаза вниз, как будто смотрит в землю и не слишком интересуется тем, что говорит ему другой человек. Он бормочет что-то в ответ, чего я не улавливаю, и кивает, затем его взгляд перемещается на меня. Несмотря на то, что он находится на другом конце комнаты, меня словно ударило молнией, когда его глаза пронзают меня своей силой. Я все еще чувствую его запах на себе, несмотря на то, что ранее принимала душ. Как будто, обнимая меня, он каким-то образом отпечатался на моей коже. — Поговорим позже, Филипп, — говорит Драго и направляется ко мне. С каждым его шагом мой пульс учащается. Когда он, наконец, стоит передо мной, я с трудом сглатываю, дыхание становится учащенным и поверхностным. Он упирается руками в кухонный остров, заключая меня между своими руками, и опускает голову. — Ты хорошо спала прошлой ночью, mila? — Нет, не очень. Матрас был слишком жестким, а потом ко мне в постель пробрался незваный гость. — Я ухмыляюсь. Ранее я искала в гугле перевод слова "mila", ожидая найти какой-нибудь уничижительный термин, но вместо этого была весьма удивлена, увидев, что это немного устаревшее, но все еще высоко ценимое сербское ласкательное слово, означающее "милая". — Я не заметил, чтобы ты жаловалась, пока спала, обнимая меня за шею. Ты храпела. — Что?! Я не храплю. Драго наклоняется еще больше, его рот оказывается совсем рядом с моим ухом. Его дыхание дразнит мою кожу, когда он говорит. — Нет, храпишь. Очень тихо, словно мурлыканье котенка. — Его губы прижимаются к моей шее, и низкий урчащий звук вызывает дрожь по позвоночнику. — Вот так, Сиенна. Я прикусываю внутреннюю сторону щеки и закрываю глаза, пытаясь подавить желание обхватить его руками и притянуть еще ближе. Мое тело каким-то образом тянет к нему, и я едва сохраняю контроль. — Интересно, — продолжает он, и крошечные волоски на моей шее поднимаются. — У тебя тоже есть когти? Я качаю головой и сильнее прикусываю щеку. — Лгунья. — Это слово, произнесенное его хрипловатым тембром, перекатывается через меня. По позвоночнику пробегает приятная дрожь, и я прижимаюсь к нему, желая получить еще больше этих ощущений. Однако быстро понимаю, что натворила, и отстраняюсь. Он все еще держит меня в клетке между своим телом и стойкой. — Я обещала друзьям встретиться с ними сегодня за обедом, а после мы, наверное, пойдем в торговый центр. Кто-нибудь может меня подвезти? — Тебя подвезет Йован. — Он достает бумажник из заднего кармана джинсов и подносит кредитную карту к моему лицу. — Для твоих покупок. — У меня есть своя карточка, - пробормотала я. — А я-то думал, что ты вышла за меня из-за денег. Черт. Я забыла об этом. — Так и есть. — Я выхватываю карточку из его рук и ухмыляюсь. — Только предупреждаю... ты, возможно, пожалеешь, что женился на мне. Он опускает голову, пока его губы не касаются моего уха. — Я так не думаю. Дыхание и тепло Драго внезапно исчезают, когда он уходит и покидает кухню. У меня возникает глупое желание пойти за ним и настоять на том, чтобы он сам отвез меня в торговый центр. — Итак, кхм… — Я прочищаю горло и поворачиваюсь к Кеве, которая осушает стакан. — Елена сказала мне, что перед входом есть фонтан. Кто-нибудь может указать мне правильное направление? Я хочу сделать несколько селфи. * * * — Со мной все в порядке, Артуро, как я уже говорила тебе сегодня десять раз! Пожалуйста, перестань названивать. Я засовываю телефон в карман и закатываю последний чемодан в свою новую спальню. Она находится на другом конце четвертого этажа, самом дальнем от спальни Драго. Она небольшая, с одним окном, на котором даже нет занавесок. В воздухе витает слабый запах свежей краски, намекающий на то, что в комнате, вероятно, недавно был сделан ремонт. Мой взгляд падает на узкую кровать, стоящую у стены, и не отрывается от нее. Я не люблю спать одна. В ночь после смерти родителей я впервые пробралась в кровать сестры, чтобы поспать. Артуро обнаружил меня там, когда утром пришел нас проведать, но ничего не сказал. После этого я продолжала пробираться в постель Аси каждую ночь в течение нескольких лет. Глубоко в моей души укоренился леденящий душу страх, что однажды ночью Артуро разбудит меня и скажет, что Аси больше нет, как и наших мамы и папы. Я была убеждена, что если она будет рядом со мной, когда я засну, то и утром она будет рядом. Ася никогда не просила меня вернуться в свою кровать. Ни разу. Даже когда ее кровать стала слишком мала для нас двоих. Моя милая сестренка-близняшка. Моя вторая половинка. Люди часто ошибались, считая ее более хрупкой. Ася всегда была интровертом, тихой, и ничто, кроме музыки, не интересовало ее слишком долго. Но она намного сильнее меня. Просто я лучше умею притворяться. Когда мы стали старше, я перестала пробираться в ее постель. Я была уже большой девочкой, и ожидалось, что я буду спать в своей собственной. Там всегда было холодно и одиноко, никогда не было покоя. Чаще всего мне это удавалось, но бывали моменты, когда я не могла успокоиться. Я ворочалась и ворочалась, пока кровать подо мной не заскрипела, когда Ася забиралась рядом со мной. Она всегда знала. Боже, как мне ее не хватает. Я очень рада, что она нашла Пашу. День ее свадьбы был самым радостным днем в моей жизни. Видеть ее счастливой и улыбающейся, после всего, что ей пришлось пережить, было для меня исполнением желания. Даже если в какой-то мере это означало ее потерю. Я снова достаю телефон и смотрю на экран. Звонить Асе уже поздно, мы уже пообщались днем. Бросив аппарат на кровать, я приседаю рядом с желтым чемоданом, в котором хранятся самые необходимые вещи, и начинаю рыться в нем в поисках записной книжки. Писательство всегда поднимает настроение, когда я чувствую себя подавленной. Пять минут спустя я лежу, растянувшись поверх одеяла, и листаю свой толстый блестящий блокнот, когда меня осеняет мысль. Я так и не спросила Драго, откуда он узнал о моей истории.