— А это кто? — Этот человек на прошлой неделе был найден мертвым в море возле Трувилля. Он жил на острове, подрабатывал столяром и, помимо прочего, писал картины. — Сожалею, но и с ним я не был знаком. Мы ведь не так давно на Сандхамне и почти никого не знаем. И дом купили в очень хорошем состоянии, поэтому ни к столярам, ни к малярам не обращались. — Па-па, па-па… Ребенок на коленях Граафа извивался змеей. Этот разговор мальчику явно наскучил. — Я хочу играть в футбол, папа. Когда уйдут тетя с дядей? Он дергал отца на футболку: — Пусть они уходят. Томас улыбнулся малышу: — Мы скоро закончим, еще один вопрос. Он задержал взгляд на мужчине напротив, как будто изучал его. — У вас в доме есть крысиный яд? — Крысиный яд? Теперь Питер Грааф выглядел удивленным по-настоящему. — Крысиный яд, — повторила Маргит. — Мы интересуемся, есть ли он у вас в доме? Мужчина задумался. Потом осторожно опустил сына на песок и поднялся. — Спрошу жену, — сказал он. — Очень может быть, что у нас найдется и такое. Он подошел к открытой двери и позвал внутрь дома. В проеме появилась стройная блондинка с толстой косой на спине. Она вопросительно посмотрела сначала на мужа, потом на незнакомцев на садовых стульях. Питер Грааф быстро ввел ее в курс дела. — Анна, — сказал он, — нет ли у нас дома крысиного яда? Анна покачала головой, но потом как будто вспомнила: — А знаешь, поищу, пожалуй, в подвале, в той маленькой кладовке. И посмотрела на Томаса и Маргит: — Прежний хозяин оставил там массу всего и сказал, что теперь это наше. Кажется, там была банка… принести? Она исчезла в доме и через несколько минут появилась снова с банкой из твердого пластика с предупреждающим треугольником. «Средство от грызунов» — гласили черные буквы на этикетке. Женщина протянула банку Томасу, и он осторожно отвинтил крышку. Банка оказалась заполненной синими гранулами. Еще пара вопросов касательно круга общения Питера Граафа на Сандхамне — и полицейские с благодарностью откланялись. Мальчик к тому времени заскучал и начал играть в футбол без папы. Точнее, пока только пытался сесть на мяч. — Не густо, — подвела итог Маргит, как только они отошли от дома настолько, что Грааф не мог ее слышать. — У него нет мотива и хорошее алиби. Единственное, за что здесь можно уцепиться — крысиный яд в доме. — И человека нельзя причислять к убийцам только за то, что у него хранится такое, — подхватил Томас. Он промокнул подбородок воротником рубашки. Неподвижный воздух давил духотой, а до прохладного вечернего бриза было еще ждать и ждать. Томас испытующе просмотрел на Маргит: — Ты готова нанести визит Филиппу Фалену? — Конечно, — отозвалась она. — Если только покажешь дорогу. Глава 49 Они пошли в направлении Флескбергета и кладбища. Эта часть острова застраивалась в шестидесятые годы, на вид вполне современными летними домами, в отличие от куда более старого поселка. Томасу в туфли попал песок, похоже, здесь этого не избежать. Как-то сразу стало заметно, что лето перевалило на вторую половину. Сирень давно отцвела, и ее сменили темно-желтые подсолнухи и раскидистые кусты смородины. Там и тут торчали из песка пучки сухой травы, как свидетельство вездесущности жизни, норовящей пустить корни даже в самом неприспособленном для этого месте. В немногих дворах были видны попытки устроить нечто вроде травяного газона, но большая часть домовладельцев ограничивалась клумбами, окруженными бескрайними волнами песка. Филипп Фален жил в северо-западной части Сандхамна, где полоска земли была настолько узка, что можно было видеть противоположный берег острова, вплоть до того места, куда пару недель назад вынесло тело несчастного Кристера Берггрена. Находившийся в каких-нибудь десяти минутах ходьбы от шумной гавани, этот берег был погружен в казавшийся нерушимым покой. Высоко в кронах деревьев щебетали птицы, лилась между высокими стволами солнечная дымка. Черника только начинала поспевать, и кусты стояли усыпанные твердыми зелеными ягодами. Дом Фалена живописно смотрелся на скалах, всего в нескольких метрах от широкого причального моста, далеко вдающегося в воду. Там стоял огромный круизный катер и не менее впечатляющих размеров ванна темного дерева — у края воды и с отличным видом на море. С другой стороны — рыбацкий домик с двумя маленькими окнами, через одно из которых Томас заметил развешанные на крюках сети. Флаг поднят — верный знак того, что хозяин на острове. Маргит остановилась перед домом с таким выражением лица, будто не верила своим глазам. Более подготовленный Томас с усмешкой косился на коллегу. Дом был ядовито-зеленый, именно так. В самом сердце северной идиллии, где каждое второе строение имело красно-бурый цвет. Каждая планка, кроме традиционно белых углов, резала глаза. Если бы не белая лестница, Маргит могла бы подумать, что стоит перед громадным марципановым тортом, на котором не хватает только розочки[24]. Она оглянулась на Томаса, которому оставалось только развести руками: — На своей земле каждый волен делать то, что ему нравится. — Но здесь… Как такое вообще могло прийти в голову? — Маргит не могла оправиться от пережитого потрясения. — Наверное, они считают, что это красиво. Или же они дальтоники, — предположил Томас. — А власти? Неужели в муниципалитете Вермдё нет строительного комитета, чтобы сказать свое слово? Такое нужно запрещать. Томас пожал плечами: — Наверное, они пытались. Или же просто не в силах отслеживать такие вещи по всему острову. Народ у нас изобретательный. Можно только догадываться, сколько домов на Сандхамне не соответствуют нормам гражданского строительства. Маргит потрогала пальцем стену, словно чтобы убедиться в ее реальности. — Какой нежный цвет. Никогда не видела ничего подобного. На входной двери висел щиток «Добро пожаловать», в традиционных сине-белых красках. Одно окно было нараспашку, но на стук в дверь никто не отозвался. Обойдя вокруг дома, Томас и Маргит убедились, что веранды закрыты. Нигде ни малейшего признака жизни. Вдоль одной из стен шел широкий деревянный помост, с большим столом из тика и газовым грилем на колесах. В стороне от него стояло несколько шезлонгов, на которых лежали полосатые подушки. Через панорамное окно можно было видеть дорогую диванную группу, обеденный стол со стульями и плазменный телевизор на стене. Динамики «Bang & Olufsen» стояли в каждом углу. — Да… здесь можно хорошо оттянуться, кто бы сомневался, — пробормотала Маргит. Она оглянулась на ванну, из которой в море спускался белый шланг из твердого пластика. Похоже, ее заполняли морской водой. В ванне плавал четырехугольный поднос с тремя бокалами для грога и бутылкой виски. Похоже, хозяина не слишком беспокоила сохранность спиртного. Маргит перевела на Томаса наполовину восхищенный, наполовину испуганный взгляд: — Интересно, какой нужно иметь доход, чтобы позволить себе все это? Выглядит совсем не дешево. Он или выиграл миллион в лотерею, или имеет собственное предприятие, как ты считаешь? — Скорее второе. И эти безделушки наверняка фигурируют где-нибудь в счетах фирмы, — предположил Томас. — Правда, там это называется «изделие из пластика» или что-нибудь в этом роде. Ни в коем случае не ванна. Маргит улыбнулась. — Здесь все зависит от того, насколько далеко зашло бесстыдство, — Томас намекающе подмигнул коллеге. — Мне вот почему-то с трудом верится, что это куплено на облагаемые налогом деньги. Маргит еще раз огляделась — нигде по-прежнему ни малейшего признака жизни. — Что будем делать? — спросила она. — Никого нет дома, и неизвестно, когда они появятся. — Если они в море, скоро должны вернуться, — возразил Томас. — Уплыли бы надолго, наверняка использовали бы круизный катер, но, похоже, у них есть еще лодка, — он показал на разбросанные на мостике канаты, которые и в самом деле походили на лодочные. — Лодка, из которой можно ставить сети… — задумчиво заметил он. — Будем ждать? — Мы можем вернуться сюда позже. Лично я не стал бы звонить и предупреждать о своем визите. Иногда важен фактор внезапности. Он посмотрел на часы: — Пойдем перекусим чего-нибудь. А потом навестим Нору, раз уж мы здесь. Томас повернул к воротам и обернулся на ходу, улыбаясь: