— Питер Грааф работает ИТ-консультантом, Филипп Фален имеет собственное предприятие, поставляющее профессиональное кухонное оборудование. Маргит присвистнула: — То есть ресторанный бизнес… Интересно, что, кроме кухонного оборудования, Филинн Фален поставляет своим клиентам? — она посмотрела на наручные часы. — Пришло время поговорить с этими господами. Спустя добрые сорок пять минут они высадились на пароходном причале на Сандхамне. Иногда катера идут от Ставнеса до Сандхамна прямым ходом, и тогда весь путь занимает чуть больше получаса. Но на этот же раз, похоже, капитан решил почтить вниманием каждый мостик в южных шхерах и высаживал пассажиров везде, где только можно, прежде чем пришвартовался в гавани. У трапа выстроилась очередь из туристов и семей с детьми. Предъявив на выходе билеты, Томас и Маргит наконец сошли на берег. Возле причала толпились встречающие. Молодежь лакомилась мороженым, не сходя с велосипедов. В стороне у киоска с прессой несколько человек просматривали вечерние газеты. Томас заметил краем глаза, что сандхамнские убийства все еще в фокусе внимания. Притом что в целом гавань выглядела как обычно, разве не так многолюдно. Да и лодок стало поменьше. Ступив на берег, Томас и Маргит сразу направились в западную часть острова. Именно там находились оба дома, с владельцами которых полицейским нужно было поговорить. Томас смотрел в карту, отмечая попутно, мимо чьих владений лежит их путь. От «Стриндбергсгордена» повернули на дорожку в южном направлении, которая вела в исторический центр поселка и его самую старую часть. По пути миновали дом, праздничный, как пряник, и крашеный фалу. Все здесь было начищено и свежевыкрашено, но в миниатюрном формате. Прилегающий к дому участок составлял не больше двух метров от каждой наружной стены. Флаг поднят, южная сторона дома вся в гроздьях ежевики, хотя на дворе только июль. Вдоль штакетника выстроились глиняные горшки с цветочными орнаментами, а в одном из углов двора притулился навес со столом и двумя стульями рядом с миниатюрным дровяным сараем с покрытой лишайником черепичной крышей. И все это выглядело как реклама шведского лета. Они пересекли площадь Адольфа — традиционное место народных гуляний на праздник летнего солнцестояния. Посредине площади все еще стоял шест, украшенный подвявшей зеленью. Стена одного из домов по периметру была полностью увита китайской розой — настоящий розовый фейерверк. Казалось, здесь нет ни одного дома без клумб, кипящих этой радужно-зеленой пеной. Или это островной микроклимат так благоприятствовал безудержному цветочному буйству? Так или иначе, жители острова малейший клочок земли стремились превратить в маленький садик, где каждой сосновой шишке было бы отведено свое место. И это при том, что один полив отнимал массу времени. Томас повернулся к Маргит: — Ты раньше бывала на Сандхамне? — Да, но очень давно, — ответила она. — Мои девочки иногда приезжают сюда с друзьями, похоже, у молодежи это место пользуется популярностью. Но Бертил, как и я, не был здесь целую вечность. В последний раз, кажется, лет двадцать тому назад, на мидсоммар, когда весь остров кишел пьяными подростками. Это было ужасно. Мальчишки с банками пива на раздолбанных автомобилях и ни одного взрослого рядом. — Кажется, понимаю, о чем ты, — подхватил Томас. — В морской полиции мне приходилось подбирать малолетних пьяниц. Хотя теперь эта проблема как будто идет на спад. Большинство заведений закрыто на мидсоммар вечером, да и мест на природе, где можно нализаться в стельку, все меньше. — Этот кран стоило прикрутить, — кивнула Маргит. — Ты даже не представляешь, до чего доходило. Они вламывались к нам в участок и требовали предоставить место для праздника. Томас улыбнулся, отдавшись воспоминаниям. Они быстро шагали к Вестерюдду. По дороге Томас сделал крюк, чтобы показать Маргит дом Норы, где жил его крестник. — Красивые ворота, — похвалила Маргит. — Никогда не видела такого столярного орнамента. — Их сделал ее дедушка, насколько я помню, — объяснил Томас. — Нора унаследовала дом лет десять тому назад, и эти ворота были здесь всегда. — Они великолепны, — продолжала восхищаться Маргит. — Здорово, что здесь помнят о старых ремесленных традициях. — Можем заглянуть к ним, когда управимся, — предложил Томас. — Буду рад повидать Симона, если успеем. Маргит молча кивнула, и они продолжили путь, погруженные каждый в свои мысли. Глава 48 Дом Питера Граафа оказался типичной постройкой пятидесятых годов, когда в моду вошла жизнь на природе. Окруженный усыпанным песком двором с детскими качелями и несколькими чахлыми сосенками, он смотрелся бы на своем месте в любой части материковой Швеции. Две спальни, маленькие окна, кухня и гостиная, желтый деревянный фасад на бетонном фундаменте, вокруг белый штакетник. Маргит вопросительно оглянулась на Томаса, и тот пояснил, что эта часть острова застраивалась после войны. Тогда нарезали эти небольшие участки за пределами того, что называлось «Вилластаден» — «город вилл», — чтобы предоставить жилье переехавшим на Сандхамн лоцманам. Нынешнему хозяину дома Томас дал на вид лет тридцать пять. Питер Грааф вышел к гостям в джинсах и кепке с эмблемой спортивного клуба. Его тенниска была забрызгана чем-то зеленым, до боли напоминающим свежую краску на постройке в самом углу участка. Когда Маргит и Томас подходили к дому, Питер Грааф играл в футбол с мальчиком лет трех. На малыше, загорелом, словно пряник, не было ничего, кроме майки. Он радостно хихикал, когда папа намеренно поддавался, пропуская мячи. Маргит и Томас представились и объяснили, что хотели бы задать несколько вопросов в связи со смертельными случаями, происшедшими на острове за последние несколько недель. Если, конечно, у господина Граафа найдется немного времени поговорить об этом. Питер Грааф как будто удивился. Полиция уже разговаривала с ним на прошлой неделе, сказал он. Тем не менее оставил мяч и предложил сесть и даже выпить чего-нибудь холодного, и пообещал ничего не утаивать из того, что знает. Но разговор вышел короткий. Питер Грааф никогда не видел Кики Берггрен. Его вообще не было на острове в те выходные. Он ездил в Смоланд, к родителям жены. Кузена Кики Берггрен он также никогда не встречал и ничего не знает ни о кузене, ни о кузине, кроме того, что писали в газетах. Томас задумчиво посмотрел на хозяина дома. Послеполуденное солнце отбрасывало длинные тени, и там, где сидел Питер Грааф, солнца почти не было. Он чуть заметно раскачивался на садовом стуле, который легко пружинил, отвечая малейшим движениям тела. Вокруг был песок, тут и там присыпанный хвоей. Питер Грааф оставлял впечатление честного и доброжелательного человека, искренне недоумевающего, почему полиция вновь решила его побеспокоить. Долгие годы работы с преступниками научили Томаса не доверять первому впечатлению. Но что-то подсказывало ему, что на этот раз перед ним сидит скорее обычный молодой папа, чем хладнокровный убийца. — За день до смерти Кики Берггрен интересовалась человеком с именем, очень похожим на ваше. Какие у нее могли быть причины искать встречи с вами? Питер Грааф выглядел озадаченным. Он наклонил голову и целовал в лоб сына, который пытался взобраться к нему на колени. У загорелого до черноты ребенка были абсолютно белые волосы, что делало его похожим на известного мальчика со спичечного коробка. — Даже не представляю себе, — мотнул головой Грааф. — Не имею ни малейшего понятия о том, кто она такая и что делала на Сандхамне. Он виновато улыбнулся. — Надеюсь, что вы мне поверите, потому что я ничем не могу это доказать. О Кики Берггрен я узнал из газеты, как я уже говорил… — он посмотрел на наручные часы, чтобы уточнить дату, — около десяти дней тому назад, как я думаю. — То есть вы уверены, что никогда не встречались с ней раньше? — спросил Томас. — Никогда, насколько мне известно. — Но вы живете неподалеку от «Дома миссии». — Это правда, но не я один. А меня здесь не было, когда все это случилось. — А где вы были накануне Пасхи? Примерно тогда пропал ее кузен, Кристер Берггрен. — На Оре, — ответил Грааф. — Мы жили во Фьелльгордене и ходили на лыжах. Он озабоченно посмотрел на Маргит и Томаса. — Я никогда не контактировал с этими людьми, это точно. — Вы часто бываете здесь зимой? — спросил Томас. — Никогда не бываю. В октябре мы запираем дом на замок и возвращаемся в Вальборг. Остаемся здесь только, пока тепло. Маргит прокашлялась: — Вы знаете кого-нибудь из «Сюстембулагета»? — Вроде нет, а что? Маргит объяснила, что Кристер Берггрен работал там вплоть до самой смерти и что полицию интересует все, что могло бы связывать кузена и кузину с Сандхамном. — Обычно я бываю там по пятницам, — сказал Питер Грааф, — стою в очереди и каждый раз жалею, что не пришел раньше. Последнее признание он сопроводил иронической усмешкой. — А по работе вы с ними никак не связаны? — спросила Маргит. — Никак. Мы не работаем с государственными предприятиями. Только малый и средний бизнес, то есть частный сектор. Томас молчал. Питер Грааф улыбнулся и хлопнул в ладоши: — Рад был бы помочь, но, похоже, нечем. Томас решил переменить тему: — Вы знали Юнни Альмхульта? Грааф посмотрел на него с недоумением: