– В новостях говорили, что последняя жертва умерла у себя в спальне. Учитывая то, что вы сейчас сказали, дверь в кухню в этом доме открывалась на себя? Андертон кивнула. – Все верно. И дверь в гостиную открывалась тоже на себя, а вот дверь в спальню – внутрь. Если бы он все сделал в кухне, от удара дверь вылетела бы на человека, открывшего ее, и он получил бы повреждения. А убийца этого не хочет, не хочет нанести малейшего вреда. Барнфилд качала головой. Губы ее были растянуты в улыбке, но Уинтер не мог понять, что именно она чувствует – восхищение, отвращение или отрицание. Возможно, это была смесь эмоций. – Я тридцать лет обезвреживала самые разные бомбы – от Ирландской армии до Талибана. Думала, что уже повидала все, а тут такое, – она снова удивленно покачала головой. – Бомба, спасающая жизнь. Надо будет рассказать Дейлу. – Мне нужно позвонить Фримену, – сказала Андертон. – Он должен знать об этом. Хезер, спасибо за помощь. – Не за что. Будешь говорить с Фрименом, скажи, что я жду его звонка. Ничего не ответив, Андертон пошла на крыльцо, чтобы сделать звонок. 24 Барнфилд села за кухонный стол и помахала Уинтеру, приглашая его сесть напротив. Пес пошевелился, встал и начать принюхиваться. Затем лег и почесал за ушами. Судя по тому, с каким упорством он бил при этом хвостом по полу, этот фокус поощрялся хозяевами. – Вы не против собак? – спросила Барнфилд. – Абсолютно нет. Ребенком хотел собаку, но отец мне не разрешал. – И я всегда хотела, но в армии это было невозможно. И только переехав сюда, мы завели Зевса. Он у нас хороший. Услышав свое имя, Зевс замахал хвостом и подошел к Барнфилд. Она немного погладила его, обращаясь с ним, как с маленьким ребенком. – Скучаете? – спросил ее Уинтер. – По армии? Не особо, – покачала она головой. – Наверное, бывают дни, когда я ностальгирую, но это не длится долго. В целом мне гораздо больше нравится жизнь здесь. Никто не пытается меня взорвать. А вы? Скучаете по ФБР? – Ни секунды, – ответил Уинтер. – Но вы там явно на своем месте, – сказал он, кивая на афганское фото. – Это очевидно. Я в ФБР никогда не был своим. Всегда чужой, белая ворона. Я обожал свою работу, и у меня хорошо получалось. А вот с людьми и с политикой у меня были проблемы. – Не находите общего языка с другими детишками? – Могу найти, но доходит до того, что мне начинает хотеться взять что-то острое и выколоть им глаза. – Думаю, на любой работе так, – засмеялась Барнфилд. – Мне больше нравится работать так, как сейчас. Я сталкиваюсь с людьми, но ненадолго. К тому моменту, когда я готов заострить палку, совместная работа уже закончена. Барнфилд выглянула в окно, и Уинтер проследил за ее взглядом. Андертон говорила по телефону – необычайно оживленно, со счастливой улыбкой. Она явно наслаждалась своей ролью курьера, принесшего хорошие новости. Через секунду она отошла влево и исчезла из поля зрения. Без людей пейзаж был словно с картины: вода, горы и безоблачное небо. – Несправедливо они поступили с Лорой, – сказала Барнфилд. – Она отдала этому следствию всю себя. Не думаю, что кто-то смог бы сделать больше. – Да, она профессионал, – согласился Уинтер. – Но это политика, когда важна не твоя компетенция, а то, подходящее ли у тебя лицо, удобен ли ты системе сейчас. – Что можете сказать о Фримене? Я с ним еще не встречалась. – Скажем так: у него подходящее лицо. Больше я ничего не скажу. Уинтер взял чашку и сделал глоток кофе. Он был во сто крат вкуснее, чем в термосе у Собека. Качественные зерна, идеальное количество сахара и свежесть. Напиток был почти так же совершенен, как вид из окна. – Что за человек мог собрать такую бомбу? – спросил Уинтер. Барнфилд ответила не сразу. Сначала она сделала глоток кофе и поставила чашку на стол. – Интересный вопрос. Прежде всего, нужно терпение, но это очевидно и так. Уверена, вы знаете поговорку «семь раз отмерь, один отрежь». Она как нельзя подходит к процессу изготовления бомбы. Одна ошибка – и ты мертв. Ставки высоки. Но, думаю, вы спрашиваете не об этом. Уинтер покачал головой. – Я не уверена, что знаю ответ на ваш вопрос. – Может получиться, если попытаетесь представить себя на месте этого человека. – Хорошо, попробую. – Она замолчала, проникаясь предстоящей задачей. Ее взгляд был направлен в угол комнаты, но ни на чем не фиксировался. – Прежде всего, мне нужно понять, какая задача у этой бомбы. В этом случае у нас крайне необычная ситуация. Я хочу убить человека, но при этом нужно, чтобы остался невредимым человек всего в нескольких метрах от него. Критически важно количество взрывчатки. Если я положу слишком много, то волна выбьет дверь и человек за дверью может пострадать. Если ее будет недостаточно, человек, к телу которого прикреплена бомба, может остаться жить. Мне нужно будет сделать тест и рассчитать нужное количество, – она замолчала и посмотрела на Уинтера. – В чем дело? – Вот и первое отличие. Обычно не нужно слишком беспокоиться о том, чтобы положить точное количество взрывчатки. Ведь, когда речь заходит о самодельных бомбах, чем ее больше, тем лучше. Для взрывателей важно создать шок-эффект. – Хорошо. Что еще можете сказать? – Он не имеет отношения к военным или армии. – Почему вы так решили? – Потому что создание бомбы требует нестандартного мышления, а в армии его практически не найдешь. Солдаты должны выполнять приказы. Когда они начинают думать и что-то решать, начинаются проблемы. К тому же он не профессиональный взрыватель. Будь так, я бы узнала тип устройства. Какая-то характерная черта всплывала бы. Мы имеем дело с талантливым любителем. – Хорошо, давайте о бомбе. Как талантливый любитель может соорудить такое? – Как и все остальное. Вы заходите в интернет и находите там все, что вам нужно. В интернете много хорошего, но есть и темная сторона. Любой человек может получить доступ к этой информации – Талибан, Исламское государство, какой-нибудь несчастный ребенок в Ираке, Париже или где угодно, которому промыли мозги и который хочет оставить свой след в вечности. – Есть ли какая-то деталь в устройстве бомбы, которая особо обращает на себя внимание? – То, что он использует петарды. Детонатор сделать легко, а вот добыть взрывчатку гораздо сложнее. Нельзя просто зайти в магазин и свободно ее купить. Можно попробовать селитру, но, опять же, не так много мест, где ее можно купить. Если купишь много, тебя запомнят. К тому же нужен правильный состав, рецепт. Бомбу из аммиачной селитры сделать не так просто, как кажется. – Но петарды достать легко. – Да. И они гарантированно взорвутся. То есть, можно сказать, рецепт уже придуман. И это идеальное решение. Проверить, какое именно количество нужно, тоже несложно. Нужно просто дождаться Дня Канады, и можно взрывать сколько душе угодно, и никто не повернется в твою сторону. Теперь спрошу я: какому человеку нужно делать такую бомбу? Уинтер сделал еще глоток кофе. – Как вы и сказали, этот человек терпелив, а значит, он немолод. Мало кто из подростков готов спокойно ждать идеального дня для своих действий. В целом серийные убийцы выходят на тропу, когда им под тридцать или за тридцать. В большинстве своем это мужчины. – Что? Бывают и женщины? – Да, но редко. Сразу вспоминается Эйлин Уорнос. Она убила семерых мужчин во Флориде. Беверли Алитт, ваша соотечественница. – Понятно. Что еще можете сказать про человека? – За исключением Лианы Хэмонд, все жертвы – белые, а значит, он, скорее всего, сам белый. Серийные убийцы чаще всего нападают в рамках своей расовой группы. Его рост ниже среднего. На последнем месте Андертон нашла след соответствующего размера, но даже если бы не нашла, его привычная схема и выбор жертв подтверждают это. Также он, скорее всего, хорошо социально адаптирован. При встрече он бы вас очаровал. Он настолько самоуверен, что звонит в дверь домов среднего класса и просит его впустить. – Или в дома богатых людей, как было с Николасом Собеком. – Именно, – сказал Уинтер. – Также я думаю, что это человек не рабочей профессии. Не представляю его механиком или рабочим на заводе. Ему не нравится возиться в грязи, в прямом и переносном смысле. Я не исключаю творческую профессию. – Типа художник? – Нет, думаю, это что-то на стыке техники и креатива, например архитектор или разработчик программного обеспечения. Ему бы понравилась работа, которая требует сочетания логики и творческого начала. – То есть это белый мужчина, возрастом около тридцати, ниже среднего роста, архитектор или программист. – Скелет портрета такой, да, – подтвердил Уинтер. – И все это вы поняли, просто увидев места преступлений. – Место преступления важно, но это только часть истории. Не менее важно изучить поведение убийцы до и после взрыва. Мне хочется найти ответ на вопрос, почему он это делает. Что мотивирует такое поведение? – Удивительно. – Что ж, мне это помогает. Дверь открылась, и в комнату вернулась Андертон. Зевс в считаные секунды оказался около нее, требуя внимания. Она рассеянно погладила его, как обычно делают люди, не имеющие собак. Зевс неодобрительно фыркнул, вернулся на свой лежак и снова устроился в нем поудобнее. – Фримен сказал, что мы молодцы, – сказала она. – Я уже чувствую тепло по всему телу до кончиков пальцев. – Он также предлагает нам место за столом. – В каком смысле? – Он хочет встретиться.