— Это всё ещё возможно. Сейчас, находясь в их домене, добраться до них дело недолгое, однако, всё же, более сложное, чем если бы ты делал это из любой другой части. По крайней мере, через эту бесконечную гряду не пробраться без моей помощи. И я тебе помогу. — Разве ты не охраняешь эти земли? — Да, от тех, кто сюда забредает случайно. Тебе же я помогу потому, что не хочу выбирать сторону в этом конфликте. Знай, я нейтрален как к тебе, так и к богам. Я не считаю правильным запирать тебя у входа в их владения, как не считаю правильным убивать владык. Я могу только умолять тебя не трогать их, когда настигнешь. Пусть я не знаю, что у вас был за конфликт в прошлом, мне бы не хотелось, чтобы ты их трогал. Это убьёт лес. — Может, смерть леса поможет мне из него выбраться? — А может, станет твоей гибелью. Можешь рискнуть, если хочешь. Но иногда вещам лучше оставаться такими, какие они есть прямо сейчас. В любом случае, ты можешь взять свечу с одной из ветвей. Она проведёт тебя через лабиринты. — Спасибо, наверное. Я присмотрел самую длинную свечку и отломил её от воскового "постамента", которым она крепилась к древесине. Взяв её в обе руки и опустив на уровень груди, чтобы случайный порыв ветра её не затушил, я подошёл к стене стволов, обрамлявшей поляну полукругом. Тут же деревья расступились в стороны. Будто само пространство раздвинулось, обнажив доселе скрытую тропу. Я сделал шаг на неё и живая стена за моей спиной вновь замкнулось, скрыв от меня поляну. Я пошёл вперёд, доверясь словам странного привратника. Он не был похож на того, кто мог бы меня обмануть. Кроме того, здесь мне больше некому было довериться. Вскоре я вышел на крутой обрыв у края которого лес заканчивался. Приближаясь к нему, мне даже на секунду показалось, что я вижу долгожданный выход из леса. По крайней мере, таким я его всегда себе и представлял. Однако, стоило мне дойти до самого края, как моему взору предстала крайне умопомрачительная картина. Там, внизу, куда спускалась стена отвесной скалы. Плескалась чёрная, как смоль, вода. Это было огромное лесное озеро, раскинувшееся под темнеющим небом, на котором светилось всего два небесных тела: луна и одинокая чёрная звезда. Лес, обступавший озеро по берегам, рушил любые надежды на то, что здесь может быть выход из чащи. Однако я уже не думал об этом, ибо в самом центре необъятного водоёма, будто бы на глади воды, стояла знакомая изба. И я уже знал, что мне просто необходимо туда попасть. Каин — В чёрные воды Тёмные волны накатывали к моим стопам. Я стоял на пепельном холодном песке у самой кромки воды. Не то чтобы я не умел плавать, но ране я почти не наталкивался на подобные водоёмы. А когда и случалось мне набрести на какой-нибудь ручеёк или озерцо, я не стремился сразу же нырять в него. В Тихом Лесу такие необдуманные поступки часто являются последними ошибками в жизни. Но сейчас просто не было другого выбора. Чтобы перебраться к хижине, мне просто необходимо было зайти в озеро и сразиться с его волнами. Дотронувшись до поверхности воды ногой, я без ошибки заключил, что она ледяная. Так что сражаться пришлось бы ещё и с холодом. Я всё хотел придумать какой-нибудь альтернативный вариант, чтобы самолично не соваться в воду, но так и не смог придумать ничего дельного. Чисто в теории, конечно, я смог бы смастерить какой-нибудь худой плот или что-то подобное. Но даже в том ворохе воспоминаний, что у меня был, не находилось ни одного, в котором была бы информация о строительстве деревянных посудин. Среди бесконечных вариаций прошлого не было ни одной, где мне бы приходилось мастерить корабль. А уж сделать это без инструментов и вовсе представлялось невозможным. Я хотел также попытаться воспользоваться своими силами, но все они, как и говорил Привратник, здесь не работали. И если куклу, мешок и зубы, как подарки богов, у меня отняли вполне закономерно. То иные мои способности были мне недоступны по не вполне ясным причинам. Прежде всего мне хотелось заморозить воду, чтобы спокойно пройти по льду. Но сколько бы я не танцевал, погода отказывалась меняться. Видимо, эта часть леса была отрезана от другой настолько, что даже климат здесь был свой собственный. Впрочем, об этом стоило бы догадаться, не обнаружив лежащий повсюду снег. Марионеток я также не мог призвать, ибо просто не чувствовал их присутствие под землёй. Вполне ожидаемо все они остались там, где происходило моё последнее сражение. Так что я не мог отправить их вперёд себя, чтобы проверить безопасность глубин. То же сталось и с клоном, отсутствие которого я трактовал, как последствие убийства оного ещё при первой встрече с Трикстером. Проверять неуязвимость, перешедшею от Короля мне, понятное дело, совсем не хотелось. Вещей, которые не были припрятаны в моём бесконечном мешке, было не так уж и много: спички, свеча, медальон в виде сердца, да и в общем-то всё. У меня даже оружия при себе не было, ибо глефа так и осталась торчать в земле у мегалитов. Была, конечно, винтовка за спиной, но та уже пришла в негодность, лишившись всех боеприпасов. Так что я был обессилен, беззащитен, так ещё и оказался в абсолютно неизвестной обстановке. Стоять на месте было столь же бессмысленной затеей, как и рисковать шкурой. Но ведь нужно было хоть что-то делать и хоть куда-то двигаться? Ёжась от холода я медленно зашёл в воду. Каждый шаг делать было всё труднее, ибо холод полз всё выше. Когда он дополз до бедра, терпеть его было просто невыносимо. Я плюнул на предосторожности и прыгнул вперёд, с головой погрузившись в чёрны воды. Вода была очень солён и плотной. Было тяжко грести сквозь накатывающие волны и держать темп. Больше всего я боялся, что быстро выдохнусь, зависнув на середине пути между домом и берегом. Поэтому я экономил силы, стараясь работать не на скорость, а на расстояние. Благо, хотя бы запас лёгких у меня был достаточный. Всё-таки в общей хорошей физической форме мне не откажешь. Иначе бы я просто умер. Не знаю, что больше гнало меня вперёд: желание узнать правду или страх остановиться. Однако я не знал, что бояться мне стоит совсем не этого. В какой-то момент, мою ногу что-то обхватило и потянуло вниз. Не в силах сопротивляться столь неожиданному воздействию, я тут же всем телом последовал за ногой. Уже через мгновение я обнаружил себя в непроглядной толще воды. Ещё до того, как я опомнился, из бездны, прямо перед моим лицом возникла уродлива рыбья морда: два безжизненных мутных глаза, плоская голова, мерзкая мелкая чешуя и вечно приоткрытый рот с тремя рядами тонких зубов-иголок. У этого существа было длинное змеевидное тело и длинные тонкие руки, кончающиеся пальцами с перепонками. Всем своим видом оно походило на огромного угря. Внезапно для меня, оно вдруг прильнуло тем, что можно было бы назвать губами к моим губам, при этом плотно обхватив мою голову своими лапами. Я пытался вырваться, но мои попытки оттолкнуть тварь обернулись тем, что мои ладони просто соскользнули по склизкой чешуе. Кроме того, меня тут же обвил длинный и мускулистый хвост, который плотно держал моё тело, не давая мне трепыхаться. Я сам не заметил, как рефлекторно слегка разжал рот. В него тут же пролез мерзкий длинный и слюнявый язык, сходу добравшийся до самого горла. Вот тут то я и решился действовать стремительно. Мои пасти мигом сомкнулись, сходу чуть не отрубив противный отросток. Существо завертелось и ослабило свою хватку. Ему явно было больно и оно не ожидало ощутить на своём языке зубы хищника. Несмотря на обретённую свободу, я не был намерен отступать, чтобы не получить какого-нибудь ещё сюрприза. Совершив ещё подход и молниеносно стиснув челюсти, я наконец окончательно перерубил то, что проникло мне в рот. Испуская "облачка" крови, нечто скрылось в глубине воды. И я обнаружил себя на довольно большом расстоянии от поверхности, готовым вот-вот задохнуться. Борясь за свою жизнь, я рванул вверх, в надежде достичь поверхности, но та была так предательски далеко, что едва ли мне хватило бы воздуха, чтобы проделать подобный путь. В панике я барахтался, поднимаясь всё выше и выше. И вот, когда я уже был на последнем издыхании, сверху мне протянули лапу. Я схватился за неё и некто подтянул меня вверх. Уже через секунду я сидел на полу небольшой лодочки. Первым делом меня вытошнило, исторгнув из моего нутра язык твари, всё это время находившийся где-то в глубине горла. Я чувствовал себя отвратительно. Затем меня стошнило ещё несколько раз, но уже не настолько серьёзно. Я исторгнул внутрь лодки желчь, слюни и солёную воду. В общем всю ту мерзость, что получил за время короткой, но решительной борьбы с жутковатой рыбой. Отдышавшись, я наконец взглянул на своего спасителя. Это был худой белый баран, с большими рогами и грязной, свалявшейся шерстью. На его лице было три глаза, один из которых располагался прямо между рогов. Он был облачён лишь в рваный коричневый балахон с капюшоном и в остальном был наг. Протянув мне свою трёхпалую руку, он уставился на меня безжизненным взглядом. Машинально, не знаю почему так получилось, я пожал его лапу и сказал, собрав достаточно воздуха в лёгкие: — Спасибо… Спасибо… Но он лишь продолжил холодно взирать на меня исподлобья, не опуская руки. Тогда я понял, что на его ладонь надо что-то положить. Но что? И, главное, зачем? Я снова обшарил карманы. Спички промокли, а медальон и свечу я потерял где-то в пучине озера. И вот когда я уже подумал, что мне нечего дать моему спасителю, я вдруг нащупал золотую монету. Ту самую, что была при мне, когда я очнулся в теле Трикстера. Я протянул лодочнику золотой кругляшок. Тот удовлетворённо кивнул и начал движение по водной глади, активно задействовав внушительное весло на корме, где он и стоял. Благо, мы двигались в нужную сторону, хотя я и не говорил, что мне нужно к хижине. Баран молчал и сосредоточенно смотрел куда-то вперёд. Когда я попытался завести разговор, он быстро осёк меня, продемонстрировав свой рот. Языка в нём не было, так что едва ли мой спаситель вообще мог говорить. Хотелось бы верить, что он хотя бы меня понимает. И, будто мне было мало одной встречи с неприятными озёрными тварями, перед носом лодки вспенилась вода. Мгновение и из воды показались две когтистые лапы, вцепившиеся в нос посудины. Они схватились так крепко, что дерево треснуло и чуть было не сломалось. Вскоре из воды, задыхаясь, вынырнула рысь. Кое-как перевалившись через борт, она рухнула на дно, едва живая. Что удивительно, она была обычной рысью, в том смысле, что на ней не было следов лесных мутаций или "порчи" леса. В этом, мы с ней были похожи. Ни я, ни внезапно остановившийся лодочник, не проронили ни звука. Девушка села, обильно массируя себе виски, и только затем обратила внимание на нас. Вернее, конкретно на меня: — Это же ты убил одну из этих тварей? Спасибо. Смерть одной ундины высвобождает одного пленника. В этот раз повезло вырваться именно мне. — Не за что. — сказал я, — Правда не думалось мне, что русалки могут выглядеть так. И быть столь мерзкими. — А ты знаешь, как они должны выглядеть? — Из прошлой жизни. У меня остались кое-какие знания о том, как должен быть устроен "нормальный" мир. Что ни говори, но несмотря на общую путаность моих воспоминаний, объединение в целостную личность дало мне немало знаний. Я вдруг вспомнил огромное количество понятий и предметов, которые едва ли можно было встретить в лесу. По крайней мере, теперь я был уверен в том, что мир за пределами этой чёртовой аномальной зоны существует. И в этом мире за пределами, русалки выглядели явно не так. Об этом я и сообщил странной девушке: — Ты больше похожа на ундину, чем эти жутковатые угри. — Мне счесть это за комплимент? — Да. Сирены обычно довольно симпатичные и должны своим прелестным видом заманивать незадачливых мореходов… — Ну, у кто-то может счесть и таких существ довольно привлекательными. — заметила собеседница, — В Тихом Лесу обитают совершенно разные существа, знаешь ли. И вкусы некоторых бывают довольно специфичны. — Это верно… В любом случае это явно не то, что мы сейчас должны обсуждать. — А о чём, по-твоему, мы должны говорить? — В первую очередь о том, кто ты такая. — Не очень удачливая путешественница. — Тебя так и зовут? — Нет. У меня вообще нет прозвища. Как-то так получилось, что я его не получила. Хотя я здесь столь долго, что этот факт стал крайне невероятным. — Ладно… Допустим. Меня звать Каин. — Зверь с именем, интересно. Не думала, что в лесу существуют те, кто могут помнить свои имена. — Я исключение, таинственная незнакомка. — Не зови меня "таинственной незнакомкой", это смущает. — Ты же сама сказала, что у тебя нет даже прозвища. Хорошо, может придумаем тебе имя? — Тоже буду исключением? Ладно, валяй, зверь с именем, нарушай лесные запреты! — Не думаю, что теперь для меня это будет запретом. Я задумался, пытаясь выудить из памяти иные имена, кроме своего собственного. Все, которые приходили мне на ум, принадлежали людям из моих воспоминаний и едва ли было бы правильно присваивать их незнакомке. Я решил, что вполне нормально было бы дать ей имя в честь какого-нибудь природного явления. По крайней мере, мне помнилось, что там, откуда я родом, было много "природных имён". Я сказал: — Как насчёт Аврора? В честь полярного сияния — "aurora borealis". — Не знаю, что за чёрт это "полярное сияние", но пусть будет так. Это имя кажется мне знакомым… И твой таинственный друг, кстати тоже. — она обратилась к паромщику, — Эй, приятель! Мы с тобой раньше не встречались? Как и мне, лодочник лишь показал ей свой отсутствующий язык. Девушка сокрушённо произнесла: — Хорошо, видимо не стоило и пытаться с тобой говорить. Кстати, ты, Каин, тоже кажешься мне смутно знакомым. — Могу тебя уверить, что мы не виделись. Ни в этой жизни, ни в прошлой. Я бы точно запомнил такую как ты.