Ратный вздохнул и, взяв со спинки дивана очередной журнал, открыл его. Некоторое время он листал практически до дыр зачитанные за прошедшие месяцы страницы, затем отложил его в сторону и, поднявшись с дивана, принялся нервно прохаживаться по комнате. Нет, ему просто зверски не хватало грамотных инженеров с незашоренностью взглядов, которые могли бы генерировать новые идеи. Те, кто прибыл на завод, готовы были выполнить любое его задание, но и только. Идей и рацпредложений от них было не больше чем от старого лайкосника. Однако для воплощения всех его задумок нужны были люди несколько иного склада ума: дерзкие, инициативные, увлеченные, возможно, кое в чем безумные. Дел предстояло много, очень много. Сергей снова вздохнул и, подойдя к окну своего кабинета, приоткрыл его, впустив внутрь вечернюю прохладу. Упершись руками в широкий подоконник, он долго прислушивался к несколько стихшему, но не до конца смолкнувшему шуму завода. Уже смеркалось, но жизнь во многих цехах не утихала даже сейчас: горели огни прожекторов, а ветер доносил гул работающих станков и басовитые гудки паромобилей. Завод медленно, но уверенно оживал, и буквально через пару недель первые «эсты» будут готовы выйти из его сборочных цехов, а это не могло не радовать. Ратный улыбнулся своим мыслям и, с хрустом потянувшись, вернулся к дивану. Собрав разбросанные журналы, он положил их на стол аккуратной стопкой и, подойдя к стоявшей в углу кабинета чертежной доске, несколько минут задумчиво смотрел на чертеж. Дела с новыми машинами шли не так хорошо, как хотелось бы, – слишком уж много у них выявлялось детских болячек. И это несмотря на то, что их прототипами послужил старинный земной истребитель начала двадцатого века «И-153», конструкцию которого он довольно неплохо помнил. Естественно, пришлось внести множество изменений. В частности, из-за особенности двигателя Васнова диаметр капота получился меньше, чем у оригинала, что позволило установить внутри него всего лишь два мелкокалиберных девятнадцатимиллиметровых орудия «Рикон-11». Тем не менее машина получилась довольно узнаваемой, и в первую очередь своим необычным изгибом верхнего крыла, из-за чего ее некогда прозвали «Чайкой». Теперь оставалось лишь довести эту «птичку» до ума, укротить, заставить стать дружелюбной пилоту, а это всегда было труднее всего. Вот и сейчас Сергею приходилось работать не только с чертежами и расчетами, но и порой самому отправляться на испытательные вылеты, дабы почувствовать поведение машины в воздухе. И все же, после принятия решения о работе над «пятнашками» («эст-15» – такое обозначение получила новая машина), следовало торопиться и поспешить с окончательными доводками. Алай, уезжая, взял с собой несколько фотографий нового истребителя, чтобы показать их в верхах, и Сергей был почему-то твердо уверен, что новой машиной заинтересуются. Это означало лишь одноб к серийному производству новый самолет должен быть готов на все сто процентов. Увы, работы над ним было еще непочатый край, и Сергей уже жалел, что пару лет назад почти забросил разработку «пятнашки». Хотя, с другой стороны, страна в те годы летела в тартарары, и всем было не до новых самолетов – приходилось просто выживать. И вот теперь пришло время ставить ее на крыло, а дальше… Ратный бросил быстрый взгляд на стоящий у стены шкаф, где лежало несколько свернутых в упругие трубки чертежей и, вздохнув, покачал головой. Нет, еще рано, очень рано – нужна команда. Нельзя получить все и сразу. Даже всех его знаний не хватит для воплощения задуманного, а возможно, и всей его жизни. Он прошелся по кабинету, неожиданно почувствовав себя загнанным в угол зверем. Захотелось свободы: сбросить с себя груз нынешних обязательств и грядущих проблем и просто наслаждаться жизнью. Только вот получится ли? Он ведь чужак в этом мире – чужак! Как же охота домой. Увидеть мать, отца, вновь пройтись по набережной реки, услышать ворчание профессора, критикующего его очередной проект. Как же охота… Только вот… Сергей рванул верхнюю пуговицу воротника и, в два шага оказавшись перед приоткрытым окном, широко распахнул обе его створки, полной грудью вдохнув прохладный ночной воздух. Влетевший внутрь кабинета легкий ветерок взъерошил его волосы, несколько остудив голову. Ратный скрестил руки на груди и замер в задумчивости. Всей его жизни… – Что ж, – пробормотал Сергей тихим голосом на земном языке, – и пусть, пусть не хватит, но это не значит, что я должен сдаваться. – Он поднял глаза вверх, впившись взглядом в высыпавшие на небе звезды, и с неожиданной для себя злостью прокричал: – Я подарил этому миру крылья, и я же проторю к вам дорожку, слышите, проторю, обещаю это! И больше меня ничто не остановит! * * * Путешествие было утомительным. Почти полторы недели в поезде, комфортабельность которого оставляла желать лучшего. В обшитых бронелистами вагонах практически постоянно царил душный полумрак. Солнце, «пробивающееся» сквозь узкую амбразуру окна, едва освещало небольшое купе, но все же в его свете можно было прочитать купленную на станции газету или перекинуться в партию домно. Лишь вечером в вагонах на какое-то время включался тусклый свет, но и то, скорее всего, больше для того, чтобы готовящиеся ко сну пассажиры не спотыкались в темноте. Так что поездка была прескучнейшая, и большую часть времени Ладислав проводил на жесткой полке, раздумывая над поворотами своей судьбы и этим странным заданием. Все, что известно это: отправиться в Раксор, небольшой городок на Майдерском полуострове, где поступить в полное распоряжение некоего экзац-капитана Наимова. Такое предписание он получал впервые, но сразу было понятно, что их группе уготован не обычный перевод в другую часть, а нечто другое… Шесть пилотов, все с опытом боевых действий. Причем кители многих украшены довольно серьезными наградами. Однако академию заканчивали только они с Кротвиным, остальные члены их небольшой группы были выпускниками дивизионных авиашкол. И это, как ни странно, говорит в их пользу. Качество обучения таких пилотов всегда оставляло желать лучшего, и большинство из них гибли в первые же недели боев. Однако тот, кто выживал, постепенно набирался боевого опыта, порой превосходя своих учителей. Эти ребята тоже, по-видимому, не промах, особенно если учесть, что воевать им, скорее всего, приходилось на «алаках» или «никах», которые по многим параметрам уступают поставляемым карнотовцам геранским крыланам. Сказать бы пару ласковых слов их конструкторам, а еще бы лучше засунуть в кабину и отправить в бой против парочки «майсеров». Ладислав усмехнулся, мысленно представив эту картину, и, вздохнув, перевернулся на спину, уставившись в потолок. Интересно, почему перестали производить «эсты»? И жив ли конструктор этих машин? Один раз ему даже довелось его увидеть. Их выпуск был одним из первых в академии, и тер Эйтан присутствовал на церемонии вручения летных шлемов. Высокий, поджарый, довольно молодой мужчина с черными волосами и цепким взглядом, одетый в короткую летную куртку без знаков отличия и черные форменные брюки. Он всю церемонию простоял молча, внимательно наблюдая за тем, как новоиспеченные летчики принимают от своих инструкторов шлемы пилотов. А затем, когда церемония окончилась, он быстрым шагом подошел к небольшой трибуне, перед которой выстроились ряды уже бывших курсантов, и, окинув их пристальным взглядом, произнес: – Небо ваше, ребята. Теперь главное удержите его. И они держали – держали, сколько могли. Ладислав зевнул и, потянувшись, сел. Судя по ощущениям, поезд явно замедлял свой бег. Чаклин поднялся и пару минут смотрел в «оконную амбразуру», за которой тянулись какие-то поля, перемежаемые приземистыми деревенскими домиками, затем потряс за плечо спящего Кротвина. – Никола, станция, просыпаться будешь? Тот повернул к нему заспанное лицо и пару минут сонно моргал глазами, явно не понимая, что от него хотят. Пришлось Ладиславу повторить свой вопрос. Только после этого Кротвин кивнул и, сев, принялся тереть ладонями глаза. – Что за станция? – поинтересовался он, подходя к висящему в углу небольшому умывальнику и открывая дырку слива. – Кто ж знает, – пожал плечами Лад и, заметив, что за окном деревенские дома сменились каменными постройками, добавил: – Судя по всему, какой-то небольшой городок. Никол вытер лицо полотенцем и, подойдя к столику, бросил взгляд на лежащие на нем часы. – Скорей всего, Лойдушино, да и по времени подходит. – Ну, Лойдушино, так Лойдушино. Надеюсь, хоть постоим подольше, а то уже надоело бока мять. – Да ладно тебе, Лад, жаловаться, – хлопнул его по плечу Никол. – Хоть отдохнем немного, а то я за последние годы не помню, когда толком спал-то. – Есть такое, – нехотя согласился Чаклин. – Хотя от ничегонеделания я устаю даже больше. – Тут уж каждому свое. Лично я предпочитаю поваляться в кровати. – Ты еще в академии был засоней, – рассмеялся Ладислав, снимая с плечиков висевший над полкой мундир, и, покосившись в окно, добавил: – Пошли на выход, кажется, прибываем. Они вышли в полутемный коридор, освещаемый всего тремя небольшими лампами, где уже толпилось несколько пассажиров, ожидавших, когда проводник разрешит выйти на платформу. В вагоне было пять купе, так что большинство собравшихся были из их группы. Ладислав сдержанно поздоровался – за прошедшие дни он так толком ни с кем из них и не познакомился. Ребята держались обособленно и были не особо разговорчивы. Насколько ему удалось понять, они были из одного аэродивизиона, причем какого-то элитного, подчиняющегося чуть ли не напрямую Совету республики. Впрочем, о целях их командировки им было так же мало что известно. – Господа, станция Лойдушино, стоять будем полчаса, прошу от вагонов далеко не отходить, – раздался из начала вагона зычный голос проводника. Все дружно потянулись к выходу. Ладислав на секунду замер в дверях, прищурившись от ударившего в глаза яркого солнца, и, ловко спрыгнув вниз, огляделся. Узкая полоска платформы, по другую сторону которой возвышалось серое полуразрушенное здание вокзала. Прямо перед ним находилась небольшая площадь, где расположилось несколько торговых палаток, меж которых сновали бойкие лотошники и разномастный люд. – Ну что, пойдем-посмотрим, или как? – лениво поинтересовался Никол, доставая из кармана кителя пачку дешевых аром. – А почему бы нет, – пожал плечами Ладислав. Ему совершенно не хотелось без дела топтаться рядом с поездом, к тому же не мешало бы купить чего-нибудь перекусить. Судя по задумчивому взгляду Никола, направленному в сторону расхваливающего свой товар лоточника с пирожками, ему в голову пришла похожая мысль. – Что ж, тогда поспешим, – сказал Кротвин, пряча пачку в карман. Минут десять они бродили по этому небольшому рынку, рассматривая разложенный на лотках и прилавках товар. Продавалось все: от съедобных семян страна, похожих на маленькие желтые шарики, до лошадиных сбруй и каких-то паромобильных запчастей. В конце концов, Кротвин остановился у палатки с сырами и копченостями, принявшись торговаться с ее хозяином. Лад пару минут постоял рядом, затем направился к пожилой женщине, разложившей прямо на брусчатке стопки потрепанных книг. Купленные на прошлой станции газеты он прочитал еще вчера, а ехать было еще целые сутки, так что интересная книга могла хоть как-то скрасить это время. К сожалению, потрепанные брошюрки в основном оказались дамскими любовными романами, и лишь парочку из них с натяжкой можно было отнести к приключениям. Однако выбора не было. Расплатившись с хозяйкой книг, Чаклин направился к поджидавшему неподалеку Кротвину. – Во, смотри, что сторговал: копченая курица и брусок сыра, причем всего за двадцать частиков, – сказал тот с гордостью в голосе, демонстрируя Ладиславу два промасленных газетных свертка. – Молодец. К этому еще бы винца, и можно пир устраивать, – улыбнулся Чаклин. – А это идея! – Кротвин заозирался. – Не может быть, чтобы на таком рынке не продавали чего-нибудь горячительного. Ага… Он быстро сунул свертки Ладиславу, которому пришлось переместить купленные книги под мышку, и быстрым шагом направился куда-то в глубину базара, шустро лавируя среди толпящихся у прилавков покупателей. Вернулся он буквально через пару минут, неся в руках пузатую бутылку с узким длинным горлышком, внутри которой плескалась желтоватая жидкость. – Это еще что? – поинтересовался Лад с подозрением. – Рыпсовая настойка, – пояснил Никол, расплываясь в довольной улыбке и забирая у друга один из свертков. – Демоническая штука, пробирает аж до костей. Ладно, пошли. Они неторопливо направились к поезду. День был хороший, до отправления еще оставалось минут десять, и спешить обратно в полумрак душных вагонов совершенно не хотелось. – А знаешь, Лад, – сказал Никол, – ведь те места, куда мы сейчас направляемся, до войны считались курортными. Туда многие столичные богатеи отдыхать ездили. Там почти в каждом городе свои минеральные источники имеются. А города на побережье… какие там пляжи, – Кротвин мечтательно закатил глаза. – Я как-то в детстве там с родителями отдыхал. Может, как-нибудь удастся вырваться и съездить, вроде от Раксора до побережья всего пару десятков терров. Чаклин пожал плечами. – Не знаю, да и сомневаюсь, что отпустят. Все говорят, что неспокойно тут. Бандитов много… – Да брось ты, Лад, – фыркнул Никол, – где наша не пропадала? Нет, дружище, я считаю, что это новое назначение для нас практически дар свыше. И как бы тут ни было, но думаю, что по сравнению с предыдущими местами нашей службы мы действительно практически на курорте. Еще бы… Знакомый стрекочущий звук, долетевший откуда-то сверху, заставил его прерваться и, задрав голову, удивленно уставиться в небо. Ладислав последовал примеру друга, сразу найдя глазами плывущие в вышине три черных крестика. – Тройкой идут, странно, – Никол, прищурил глаза, разглядывая из-под ладони летящие самолеты. – Лад, как думаешь, что за аппараты? – Не знаю, высоко, не рассмотреть, – ответил Чаклин, оглядываясь и подспудно отмечая, что на лицах многих продавцов и покупателей появились признаки нескрываемого волнения. Люди то и дело кидали вверх беспокойные взгляды, а кое-кто из торговцев принялся быстро сворачивать свои палатки. – Ник, не нравится мне все это, – сказал Ладислав, толкая друга в бок. – Глянь на местных. Кротвин непонимающе посмотрел на друга и, быстро оглядевшись, пожал плечами. – Народ всегда боится всего неизвестного, а крыланы здесь явно нечастые гости, вот местные и нервничают. – Не думаю, – буркнул Ладислав. Он вновь посмотрел вверх, но самолеты уже исчезли, однако стрекот их двигателей до сих пор был отчетливо слышен. Мало того, он нарастал с каждой секундой, и в их басовитом реве слышались до боли знакомые нотки. Ладислав замер, не веря своим ушам, но тут из-за видневшейся над вокзалом кромки деревьев вынырнул черный как ночь остроносый «майсер» и, пронесясь на бреющем над кинувшимися врассыпную людьми, резко ушел вверх. – Демон их дери! Ник, бежим! – крикнул он, устремляясь к поезду и молясь, чтобы пулеметные расчеты были на своих местах. Никола не пришлось просить два раза. Однако не успели они подняться по короткой лестнице на перрон, как позади протяжно ухнуло, и тут же в спину ударила теплая волна, перемешанная с пылью и каменной крошкой. Ладислав почувствовал, как его кинуло вниз на ступени, но он тут же вскочил и практически на четвереньках принялся карабкаться наверх. Быстрым броском преодолел перрон и, скатившись вниз, нырнул под вагон, после чего ползком отполз под прикрытие его колес. Через мгновение к нему присоединился Никол, с улыбкой продемонстрировав бутылку с самогоном, которую так и не выпустил из рук. – Откуда тут геранцы? – спросил Ладислав, морщась от резкого грохота очередного разрыва. – Это не геранцы, – ответил Никол, осторожно пристраивая бутылку между шпалами, после чего принялся ерошить свои волосы, чтобы вытряхнуть из них пыль. Снова гулко грохнуло, и по вагону загрохотал дробный перестук летящих во все стороны кусков земли вперемешку с камнями и осколками, заставив друзей плотнее вжаться в гравий железнодорожной насыпи. – «Черная смерть» – элитная авиадивизия ястанцев, – пояснил Кротвин, когда взрывы немного утихли, чтобы через мгновение смениться стрекотом авиационных пулеметов. К облегчению Ладислава, к ним примешалось басовитое постукивание установленных на крышах вагонов крупнокалиберных «Риконов». – Слушай, отсюда же до границы почти три сотни терров? Как они назад вернутся, у них же в баках должно быть почти сухо? Кротвин непонимающе покосился на друга, на секунду задумался, затем пожал плечами. Как-то резко наступила режущая уши тишина, изредка прерываемая людскими криками да шипением выпускаемого паровозом пара. Поезд резко дернулся, громыхнув сцепками. Ладислав с Кротвиным испуганно переглянулись и принялись поспешно выбираться из-под вагона. Оказавшись на платформе, они огляделись. Откуда-то из-за здания вокзала в небо поднимался столб черного дыма, а одна из его стен обвалилась, похоронив под собой пару торговых палаток. Прямо посереди рыночной площади дымилась воронка от бомбы, рядом с которой лежало несколько трупов. Еще несколько тел распростерлось на перроне. Судя по всему, это были прогуливающиеся по нему пассажиры. Поезд практически не пострадал, хотя на его вагонах и были заметны свежие следы от попадания пуль и осколков. Видимо, ястанцы не ожидали встретить отпор, или же их главной целью являлись именно мирные жители. – Посеять панику среди мирного населения, подорвать дух, это всегда была их тактика, – тихим голосом произнес Кротвин, словно прочитав мысли Ладислава, и, скрипнув зубами, добавил: – Сволочи.