Я улыбнулась ей, стараясь сымитировать ее улыбку, будто прозвучала шутка и мы обе ее поняли. – Предлагаю тебе пари, – сказала она, откидываясь на спинку деревянного стула. – Чтобы заодно и развлечься. Я напишу, что именно ты вечером увидишь, а ты потом скажешь, угадала я или нет. Я боялась, что она предложит составить мне компанию. Пари – это не так страшно. – Что получишь, если выиграешь? – спросила я. Есть пари – должна быть ставка. Если это игра, должен быть победитель. – Подтверждение своей правоты, – сказала она, вперившись в меня взглядом. – Что и сейчас могу до мелочи угадать, как здесь течет жизнь. – Она чеканила каждое слово. – Записывай, Харпер. А потом проверим. По спине пробежал холодок, но мне удалось выдавить из себя улыбку. – Докладывать будет нечего, – сказала я, стараясь держаться непринужденно, как и она. – Сегодня все будут сидеть дома. В этом и есть смысл дежурства. Все знают, что кто-то там ходит, вот и не высовываются, по своей воле сидят в четырех стенах. Она чуть откинула голову назад, почти улыбнувшись. – Готова спорить на что угодно – сегодня ты будешь гулять не одна. Я вздрогнула, вспомнила звук во дворике, когда у меня был Мак. А фото, что подсунули под дверь, пока я была на собрании? А нож под матрасом Руби? Наверное, она права. Ведь это не в первый раз. В Холлоуз Эдж есть кто-то еще, кто все время бдит. Близились сумерки – мне пора выходить на первый круг. Руби лежит на диване, сунув согнутую руку под голову, смотрит вечерние новости. Будто ждет чего-то. Может, появления Блер Баумен с новым заявлением? Мол, в деле возникли какие-то новые сведения и оно принимает другой оборот? Но из телевизора вещали про засуху, уровень воды в озере. Если придется ограничить потребление воды, наши лужайки пожухнут и выцветут. Не попрощавшись, я легонько прикрыла за собой входную дверь. В сгущающейся темноте увидела незнакомую машину, кто-то вышел из нее и поднялся по ступенькам дома Броков. – Привет, Шарлотта, – окликнула я и пошла в ту сторону, но фигура не остановилась. Машина отъехала в противоположном направлении, тут только я поняла, что на крыльце не Шарлотта, а Уитни, вернулась с гулянья. Она открыла входную дверь, длинные волосы закрывали часть лица, тут же я услышала недовольный голос Шарлотты: – Ты опоздала на ужин. В остальном жизнь в поселке вроде бы сворачивалась. В домах вдоль по улице зажигались огни, освещая мне дорогу. Кто-то неторопливо вышел из-за угла. Это Тина, подталкивает коляску с отцом, он сидит, сложив руки на коленях. – Как дела, Харпер? – спросила она, когда они оказались рядом. Отбросила со лба темные кудряшки. – Все нормально, – ответила я. Дружелюбный и искренний человек, на душе сразу полегчало. – Я сегодня дежурная, вот только вышла. – Эта девица вернулась? – внезапно насторожившись, спросил ее отец. Мистер Монахан – мужчина крупного телосложения – он сидел, вжав голову в широкие плечи. Видно, что когда-то он обладал недюжинной силой. И Тина в него, коренастая, широкоплечая, с крепкими мускулами, спрятанными под свободной одеждой. Я однажды видела, как она, словно пушинку, погрузила в багажник своей машины инвалидную коляску. А ее мама, наоборот, крошечная, хрупкая, ей, наверное, и в молодые годы было бы трудно ухаживать за больным мужем. – Папа, – остановила его Тина. – Вернулась, – подтвердила я. Зачем врать, если правда и так всем известна? Господин Монахан провел рукой по своим давно поседевшим волосам дрожащими пальцами, убирая со лба несколько беглых прядей. Тина вздохнула. – Лучше отвезу его домой, а то мама будет беспокоиться. – Не надо говорить обо мне в третьем лице, будто меня тут нет. Господин Монахан по-детски закатил глаза. Тина сжала его плечо, мельком улыбнулась мне, и они двинулись к дому. – Спокойной ночи! – крикнула я им вслед. – Будь осторожна, – отозвался господин Монахан. Я шла по нашему периметру и примечала ставшие нормой нюансы местной жизни: Пол Уэллмен подрулил на своем серебристом седане и прямиком въехал в гараж, механическая дверь стала опускаться, не успел он вылезти из машины. Какая-то пара вышла через калитку из бассейна – на ночь он закрывается. Босиком, завернутые в полотенца, слышен удаляющийся смех. На крылечках зажигается свет, через тонкие занавески видны обрывки чужой жизни. У кого-то мелькает экран телевизора, кто-то готовит на гриле ароматные бургеры, а я иду по дороге вдоль высоких белых заборов, позади наших двориков. Вот и мой дом. Сколько заходов еще надо сделать? – На местном фронте все спокойно? – спросила Руби. Так и лежит на диване, кажется, даже позу не сменила. – Противник не обнаружен. Включен тот же новостной канал, но громкость она убавила, так что это скорее фон, а не активное слушание. В руке у нее книга в мягком переплете, обложка подвернута, и названия мне не видно. Я вернулась к своему рабочему месту за кухонным столом, снова открыла ноутбук – перед сном сделаю еще один обход. Чуть позже, но в разумное время. Жаловаться никто не будет, ведь человек, за которым они хотят присматривать, спокойно сидит у меня дома. Чем больше времени буду дома я, тем больше Руби будет у меня под присмотром. В одиннадцать Руби встала, потянулась, выключила телевизор – основной новостной канал уже закончил вещание. – Что ж, – сказала она, держа книгу, – спокойной ночи и удачи. Если тебе понадобится компания – буди. Так было в прошлый раз, мы вышли на смену вместе для пущей надежности. Но за время ее отсидки я тоже стала другим человеком. – Справлюсь сама, – сказала я. Она остановилась перед кухонным столом и так и стояла, пока я не оторвала взгляд от экрана ноутбука. – Потом расскажешь, кто тебе встретится. И тут же увела глаза в сторону, будто не хотела, чтобы я прочитала ее мысли насчет пари. Будто от того, что я на улице увижу, многое зависит. И наше пари – не просто игра. Я вышла позже, чем собиралась. В половине двенадцатого, на сей раз взяла с собой фонарик из кухонного ящика. Включила сразу, как закрыла за собой дверь. В темное время суток тишина, казалось, живет своей жизнью. От влаги душно, стрекочут сверчки и квакают лягушки, где-то в лесу пробежал какой-то зверек, в одном из домов хлопнула дверь. Вот дом Сиверсов, и в голове эхом откликнулись слова Руби: я там буду не одна. Правое окно над крыльцом – это комната Мака, сквозь задернутые занавески сочится теплый свет лампы. Я стояла и смотрела на это окно, как вдруг до моих ушей долетел звук: скрежет металла о металл. Закрылась или открылась калитка. Явно со стороны бассейна. Я посветила перед собой фонариком – может, это пара, которую я видела в прошлый раз? Забыли запереть за собой калитку? Нет, калитка закрыта. Я потянула за решетку, проверить, но калитка заперта на задвижку, металл снова скрипнул о металл. Не убирая руку с железной перекладины, я вслушалась в тишину. Луч фонарика пробежал по поверхности бассейна. Тишь и гладь. Я подняла фонарик чуть выше. Влажные следы. Ведут из бассейна по белому бетону к калитке, где я стою, на черном асфальте дороги их уже не видно. От бассейна до озера не так далеко, и ночные звуки тебя просто оглушают: плеск воды по корням и камням, шелест ветра в листьях, лягушки уже не где-то, а прямо здесь, вокруг меня, в деревьях, что сгрудились около бассейна. Я шлепнула себя по ноге, но комар уже успел меня укусить. Наверное, у бассейна был кто-то из своих. У кого есть ключ, хотя, по идее, находиться у бассейна уже нельзя – поздно. Кто-то решил перед сном окунуться. Нарушение наших правил, но сообщать об этом не обязательно. Я поежилась. Сколько всякого может произойти ночью, когда все мы спим без задних ног, за запертыми дверьми своих крепостей. Я прибавила шаг, прикинула свой маршрут, продолжая держаться дороги и освещая путь фонариком. Скорее бы домой, отделаться от этой обязанности. Конечно, тут есть кто-то еще. Но разве это преступление? Именно этот довод выдвигала защита Руби. – Эй, – мягкий голос откуда-то спереди и сверху. Я замерла, вроде бы никого нет. Может, это мне показалось, нагнали страх ночные звуки? Я посветила фонариком в сторону шума. На верхней ступеньке крыльца сидел человек. Чейз! Он поднялся. – Надеялся перехватить тебя. А зачем свет над крыльцом выключил? На Чейзе кроссовки и спортивные шорты, торс туго обтянут темной футболкой. Он что, следит за мной? Преследует меня? В дневное время бассейн отсюда почти не виден. Он тут вообще давно? – Сидишь тут в темноте, – сказала я по возможности укоризненно и пошла было дальше, мимо его дома. – При свете ты бы ко мне не подошла, – сказал он, протянув в мою сторону руку, ладонью вверх, как бы подчеркивая свою мысль. Я остановилась, но подходить к нему не стала. – Будь осторожна, Харпер, – сказал он, спускаясь с крыльца. Я не двинулась с места – еще подумает, что я испугалась. Он уже не полицейский, я не обязана выполнять его команды. – А иначе что? – спросила я. – Люди начнут болтать? Он нахмурился, вдруг шагнул ко мне вплотную. – Вчера утром она хотела забраться ко мне в дом. Когда я был на пробежке. Я точно знаю. Я покачала головой – понятно. У него начался психоз, он совсем очумел. – Ее вчера весь день не было, – сказала я. – До самого ужина.