Что же это такое? Эти люди живут рядом со мной? Прямо на глазах рождалась мысль о том, что источник опасности где-то там, а вовсе не здесь, в этой комнате. И Руби в свое время так же защищалась. Там был кто-то еще. Это сделал кто-то другой. Но не один из нас. И вопросительно смотреть друг на друга нам незачем. – Мы же пытались ее не замечать, – сказала Шарлотта, и все согласно закивали головами. Только это неправда. Может, и не хотели замечать, но очень даже замечали. Как не заметишь, когда она на нас так накинулась? Но в этом было что-то соблазнительное, что тут поделаешь? Я со всеми заодно. Мы к чему-то придем вместе, разрешим головоломку, каждый внесет свой посильный вклад. И получится картинка, которую мы и предъявим свету. Вполне реальная перспектива. Как ни крути, мы друзья и коллеги. Знаем друг друга не один год. Косим друг другу лужайки, когда кто-то сам из-за травмы не может. Вместе празднуем рождение ребенка. Окончание школы. Выносим друг за друга мусорные баки, когда кто-то задерживается на работе. Мы знаем друг друга, знаем друг о друге гораздо больше, чем готовы в этом себе признаться. – У бассейна были следы ног, – вступила я, – во время моего дежурства. – Калитка была открыта, на темном асфальте дороги следов видно не было. – За нашими домами отъехала машина, – снова вспомнилась белая машина на стоянке у меня на работе. Кому понадобилось туда приезжать? – А что насчет брата Брэндона? – предположила я в поисках вариантов. Может, кто-то следил за Руби? Недовольный тем, что ее освободили? Тейт кивнула. Наконец-то я опять своя, вместе со всеми ищу для внешнего мира что-то подозрительное. – Давайте так, – вступил Хавьер. – Заключим соглашение. Ничего им не говорить. Никаких слухов, никаких сплетен. Сами знаете. Все мы там были. Можем друг за друга поручиться. И не надо ничего усложнять. Теперь ясно, что имел в виду Чейз, когда предлагал не разбавлять показания слухами, которые нельзя доказать. Отвечать коротко и просто. Не бог весть какой заговор. А простые ответы чаще всего самые верные. Я оглядела комнату – похоже, мы все заодно. Хотя каждый в этой комнате понимает: это сделал кто-то из нас. Возможно, в том-то и дело, что все мы это знаем. У нас общий мотив, и под подозрением может оказаться любой из нас. Все мы давали показания. Каждому из нас есть чего бояться. И, защищая друг друга, мы защищаем себя. Мы не обращали на нее внимания, продолжали жить своей жизнью. Что случилось – не знаем. Ничего не видели. И вообще, мы – люди порядочные. Первой ушла Марго, забрать Николаса из дома Шарлотты. Я стала следить за такими вещами: кто ушел первым, кто остался. И кто пришел раньше, а кто потом. Кое-кто задержался поговорить с Чейзом с глазу на глаз. Туалет у лестницы был занят, но есть еще два наверху, и я поднялась туда, а с Чейзом поговорю потом – что там он еще узнал от своих друзей? Был ли это яд? Есть ли чего бояться мне лично? У Мака большая спальня со своим туалетом, копия моей, но зеркальная. Я хотела было туда войти, но дверь оказалась заперта. Наверное, это он на всякий случай, все-таки соберется много народу. Но как-то странно. Зато дверь в их переделанный общий кабинет была приоткрыта, и через общий туалет можно попасть в комнату Престона. Я заглянула в кабинет, но дверь в туалет была заперта с другой стороны. Пользоваться туалетом Престона – это как-то чересчур. Тем более что мы – не самые близкие друзья. Я услышала, как закрылась входная дверь, и уже собралась спуститься, но тут заметила скомканный листок бумаги. Он лежал под длинным столом, за которым они оба работали, рядом с металлической урной. Будто бросили в урну, но не попали. На листке что-то написано. Напечатанный черным шрифтом текст. Что-то знакомое. На четвереньках я залезла под стол, аккуратно развернула бумажку, разгладила на бежевом ковре. Руки у меня затряслись: на меня уставились три слова, в тишине обдав меня холодом – Я ТЕБЯ ВИЖУ. Такой же листок, какой мне подсунули вместе с фотографией. Будто распечатали другой текст, как вариант, но потом от него отказались. Я снова скомкала листок, бросила его в урну и заковыляла по лестнице. Не знаю, видел ли кто, как я выскочила за дверь. Записалось ли на чьей-то камере, как я ковыляю домой. Как шлепаю по тротуару. Надо наладить дыхание, остановить биение сердца. Скорее добраться до дома и там спокойно все взвесить. Все внутри у меня клокотало – это Мак! Он бывал у меня дома, я пустила его в свою жизнь… Я распахнула входную дверь и лишь тогда заметила, что в нее воткнут листок бумаги. Он упал на пол, фотографией книзу. Опять? Только не это. Я подумала на Мака, но ведь он все время был рядом. Значит, Престон? На встречу он опоздал. Престон, у него была уйма времени, чтобы принести сюда этот листок. Не Мак. А его брат. Лист бумаги, такой же черный шрифт, как на скомканном листке около урны. ПРИВЕТ! Дружелюбно, и в то же время зловеще. Это слово написано на моей кружке на работе. Борясь с тошнотой, трясущимися руками я подняла фотографию. Снимок четкий. Деревья, озеро, брелок с собачьей костью. На кроссовке логотип «Найки», хвост, лицо повернуто в сторону. Проверить, что рядом никого нет. Первое сообщение: ТЫ СОВЕРШИЛА ОШИБКУ. Второе: МЫ ЗНАЕМ. Конечно, они правы. Я совершила ошибку. Любой, кто увидит эту фотографию, сразу все поймет. Сразу сообразит, что это – я. Глава 19 Они не мои. Сидя у себя в беседке и вертя ключи в руке, я продумывала линию защиты. Что я скажу полиции. Что скажу соседям. Они не мои. Но они лежали у меня дома, поэтому на них – отпечатки моих пальцев, и потом, там не только ключи Труэттов. Нет, конечно. Иначе я бы кого-то позвала и эти ключи отдала. Но дело не только в этом, в ушах у меня звучал совет, который из-за забора мне нашептал Чейз: не надо ничего усложнять. Ключи надо вынести из дома. Подальше от себя. Сейчас же. Я нашла их три месяца назад, весной, когда сажала цветы на своем участке. Копнула лопатой поглубже, сквозь насыпной слой, где земля пожестче. Дюймах в шести лопата стукнулась обо что-то жесткое, сначала я решила, что это собрались в кучу камешки. Я засунула руку в перчатке в землю, и пальцы зацепились за кольцо. Я потянула за него, и в лучах солнца заблестел металл. Большая связка ключей, ее явно спрятали здесь, в углу сада. Первое, что я опознала, – брелок с собачьей костью, колечком соединен с большим кольцом. Но на кольце – солидная связка ключей. И на каждом ключе маркером написана небольшая черная буква. Я внимательно их осмотрела, с каждого ключа стерла грязь и песок, чтобы точно прочитать буквы. Т, Б, С, К… Очистив половину ключей, я вдруг поняла: это ключи от домов на нашей улице! Т – Труэтты. Б – Брок. С – Сивер. К – Кора. И так далее. Что это значит? Откуда у Руби все эти ключи? Видимо, она спрятала эту связку во время следствия, когда сказала, что ключей от дома Труэттов у нее нет. И просила меня поддержать ее, подтвердить полиции: их ключа у нее больше нет. И вот оказалось, что это – наглое вранье, а истину она закопала. Мало того что у нее был ключ от дома Труэттов, у нее были ключи почти от всех домов на нашей улице! А хозяева, скорее всего, понятия об этом не имели. Наверное, эта связка попала к ней не сразу, она ее собирала не один год, пока жила здесь. Ведь она выгуливала собак, заносила в дом почту, сидела с чьим-то ребенком. А ключ ей оставляли под ковриком у двери, либо на время давали второй. Эти ключи она либо не возвращала, либо делала с них дубликат. Скорее всего, делала дубликат. И никому и в голову не приходило, что у нее есть ключ от их дома. Но почему ключей так много? Ведь есть соседи, которые Руби вообще не доверяли и нипочем не дали бы ей свой ключ. Но мы же здесь – одна семья. И доступ в один дом обеспечивал ей доступ в другой – кто-то на всякий случай оставлял ключ у соседа, и такой ключ, с биркой, висел на крючке или лежал в кухонном ящике. Много лет назад мы с Тейт обменялись ключами – вдруг кто-то из нас окажется без ключа на улице? Наша дружба давно остыла, но ключи так и остались. Не требовать же их назад? Это как-то слишком. Доводить дело до разрыва не нужно никому. И ключ от дома Тейт и Хавьера Кора так и лежит у меня в прихожей, у задней стенки ящика стола, мало ли что? Естественно, Руби могла сто раз его найти, сделать дубликат и воспользоваться им. Получалось, что она окольцевала нас всех. И каждого. И вот эта связка оказалась в моих руках. Тогда, сидя в своем дворике, я долго, почти до вечера, мучилась – что делать с этой связкой? И подумала об озере, о том, что отпечатки пальцев исчезнут, а рука судьбы то ли вытащит эту связку на поверхность, то ли нет, но я буду вне подозрений. И с наступлением темноты я поспешила туда, мимо закрытых соседских дверей, мимо слабо освещенных крылечек. Ключи позвякивали в кармане, этот звон прорезал тихую ночь. Я крепко зажала их в ладонь, спустилась по тропке мимо бассейна и пошла к воде. Была уверена, что я одна. Но меня кто-то заметил. Кто-то стоял в углу бетонной площадки у бассейна, видел, как я пробежала мимо, – и щелкнул меня своей камерой. И вот я стою на коленях на холодном деревянном полу у себя в прихожей, держу в руке эту фотографию, понимаю, какие выводы можно сделать, глядя на нее, как все можно повернуть против меня. Но зачем меня кто-то этим снимком пугает, как хочет им распорядиться? У Престона и Мака наверху общий кабинет, но на собрании Мак все время был рядом со мной. И когда я пришла, он был уже там. А Престон явился позже. И вполне мог сунуть эту угрозу мне под дверь. Когда Труэттов нашли мертвыми, Престон указал на Руби одним из первых. А когда ее упекли за решетку, его недоверие перекинулось на меня, просто по правилу «скажи мне, кто твой друг…» На работе Престон наблюдал за мной. У него есть ключи от всех кабинетов в нашем здании. И все предупреждения он напечатал у себя, в том числе и Я ТЕБЯ ВИЖУ на скомканном листе под его столом. Престон живет от меня в трех домах и вполне мог зайти ко мне, когда я дежурила. Раньше я видела в этих предупреждениях свой смысл: заставить меня выдворить Руби. Мол, если я ее не выгоню, эту улику обнародуют, покажут всем, в том числе и самой Руби. Но Руби больше нет, а мне опять подсунули это злосчастное фото. И кому теперь доверять?