На прошлой неделе именно через это окно до меня донеслись их семейные разборки: Не заткнуться ли тебе на хрен для разнообразия? А не пойти ли на хрен тебе? – Доску объявлений я с утра видела, – сказала она. – Но никаких записок не получала. А я-то думала, она сейчас признается – она или Хавьер тоже получали записки. – Понятно, – сказала я с легким разочарованием. – Думала, их посылали всем. Поначалу решила, что это Престон надумал меня попугать. Но потом у него дома мне попалась записка, точно такая, какую подбросили мне, и, судя по тому, что он сегодня написал, ее прислали либо Маку, либо ему. Нашел записку, видимо, Престон, но кому из братьев она адресована, неясно. – Это вполне в духе Руби, – заметила Тейт, отталкиваясь от стойки. – Да, но Руби больше нет. – Я посмотрела в окно, через которое виден мой дом. Ее нет, но эти записки выполнили задачу, какую она ставила: мы все перессорились, стали подозревать друг друга, нервничать. – Почему их прислали нам? – спросила я. Кроме меня записки как минимум получили Марго и один из братьев Сивер. – Что за охота на нашу группу? – А что в записке? – спросила она. Голову чуть склонила набок, будто ей и правда любопытно. Любопытно, что я отвечу. Готовы ли мы делить друг с другом свои тайны? – Я нашла ключ, – выдавила я из себя, и глаза Тейт расширились. Я успокоительно подняла ладонь, заявляя о своей невиновности. – Уже после следствия. Весной, когда что-то сажала в саду. Но там был не только ключ Труэттов, – я перешла на шепот, будто кто-то невидимый стоит под окном и может нас подслушать. – Не один ключ. Целая связка, Тейт. Ключи почти от всех домов на нашей улице. Наверное, Руби их зарыла, когда шло следствие. Может, она спрятала связку, потому что на ней был ключ от дома Труэттов? Или просто сообразила: все поймут, что не такая она невинная овечка. Может, она никого и не убивала, но закон так или иначе нарушала. Полиция вполне могла арестовать ее за одно, а по ходу завести на нее дело за что-то другое. – Ты не сказала полиции? – спросила Тейт. – А зачем? – спросила я. – Руби уже сидела в тюрьме. Получила свое. Я боялась, что эту связку используют как-то против меня. Не знала, что делать, пошла к озеру, чтобы от них избавиться, и кто-то меня увидел. И сфотографировал, – я медленно выдохнула. – Это мне и шлют. Фотографию, на которой я держу эту связку. И записку с угрозой. – Мои ключи там тоже были? – спросила Тейт. – Кажется, да. Возможно, Руби сделала дубликат с ключа Тейт, который лежит у меня с тех пор, когда мы еще дружили. В глазах Тейт на секунду вспыхнул гнев и тут же погас. – Вот тебе моя история. Про других не знаю. Чего боятся они, понятия не имею… Тейт негромко побарабанила пальцами по стойке. – Марго вся на нервах. Я думала, из-за того, что Руби вернулась, но кто знает. – Раньше она была гораздо мягче, – заметила я. – И спала больше, – добавила Тейт, поморщившись. Бросила взгляд в сторону, погладила живот, и впервые в ее глазах я прочитала страх. Возможно, она боялась не того, что сейчас происходит, а того, что ждет нас впереди. – Из Пола помощник еще тот, если честно, – сказала я. Тейт, скорее всего, думает о своем будущем – в кого она, против своей воли, может превратиться? Ведь Хавьер – совсем не Пол. – Это точно, – согласилась она. Покусала ноготь на большом пальце, с прищуром посмотрела в окно. – Я кое-что слышала, не про Марго, – она откашлялась. – Ходили слухи… девочки из команды, которую я готовила весной. – Насчет кого? – спросила я, распрямляя спину. Она провела пальцами по ключице, будто изнывала от жары. – Престон. – Она выставила перед собой руки, словно защищаясь, словно уже сказала лишнее. – Они прямо ничего не сказали, но я сама вычислила. Кто-то из девушек говорил о сотруднике службы безопасности, любителе покачаться в спортзале, – она перешла на шепот: – И пощелкать фотоаппаратом, – от этих слов ее покоробило. – Он это или нет, точно не знаю, но я об этом сообщила. Пусть, по крайней мере, кто-нибудь за этим присмотрит. – Думаешь, это он? Она неуверенно повела плечом. – Я и раньше кое-что слышала. Так, по мелочи. Как он появляется на вечеринках, потом отвозит студенток домой. Но как они об этом рассказывают, вот в чем суть. Так его нахваливают, только держись. – Она дернула подбородком, и я вспомнила девушку Престона на вечеринке в честь четвертого июля – Тейт еще спросила, студентка ли она, потом окинула его недобрым взглядом. – Кто-нибудь еще из наших сотрудников знает о том, что они оставляют ему такие записки? – спросила я. – Честно, не знаю. Говорю только то, что мне известно. – Иногда мне кажется, что Престон фотографирует у бассейна, – сообщила я. – Может, я совсем спятила? Вспомнились слова Руби: что-то в этих Сиверах есть такое, да? Она наверняка что-то знала. Если бы тогда на нее надавить… Но допытываться я не стала, заводить этот разговор было не в моих интересах, могли бы всплыть мои отношения с Маком. Тейт поморщилась и покачала головой. – Эту его подружку мне было просто жалко. Не знает, с кем связалась. Я два раза моргнула, меня снова захлестнула волна стыда. Как много Тейт знала, но предпочитала молчать. – А про Айдана ты знала? Что он собирается смыться? – В наш разговор вдруг вклинилось прошлое. – Ты вроде не сильно удивилась. Она посмотрела в сторону, энергично покачала головой, и хвост задергался в такт. – Не знала. Хави сказал мне как раз перед тем, как пришла ты. Мол, Айдан окончательно решил уехать, оставить тебя, и тут как раз зазвенел звонок. Давно ли знал он, не знаю, но сама я, клянусь, услышала об этом за минуту до того, как мне сказала ты. – А я думала, про Айдана ты знала с самого начала. И пришла в ужас: знала, но мне ничего не сказала. – Ты потом сразу замкнулась, – пояснила Тейт. – Я решила, тебе нужно время, чтобы это переварить. А позже мне показалось, что ты хотела дружить только парами. Что сама по себе я тебе ни к чему. – Ничего такого у меня и в мыслях не было, – возразила я. – Я решила, что ты меня просто сторонишься. Она тряхнула головой. – Ничего я тебя не сторонилась. Просто хотела дать тебе время. Даже цветы послала. – Что? – Тут до меня дошло. – Лилии мне прислала ты? Она сделала большие глаза – эта ее мимика мне была хорошо знакома. Типа, ясное дело, лилии послала я. – Да, положила на крыльцо. С письмом. Даже подпись поставила. Харпер, я не собиралась делать из этого никакой тайны. Но я только покачала головой – вернулась в памяти к тому дню, чтобы понять простую истину. – Я письмо не получила, – сказала я. – А про цветы Руби сказала, что это от нее. Тейт словно окаменела, скулы заострились – будь Руби жива, ей бы сейчас не поздоровилось. Ведь наши с Тейт пути разошлись именно из-за Руби. Именно она запустила эту тему, мол, в моей дружбе с Тейт нет ничего хорошего. Убедила меня, что мой настоящий друг – это она. Единственный. Мне хотелось спросить Тейт, что было в том письме. Что она хотела мне сказать. Хотелось сделать шаг навстречу, вернуться в прошлое, принять другие решения, которые многое в моей жизни изменили бы. Но разве сейчас это возможно? Слишком большая пропасть между нами. Один шажок, потом другой, и вот ты уже так далеко, что назад не вернешься. Да и с чего его начнешь, этот путь назад? – Н-да, – сказала она. Н-да. Но вот мы все равно здесь, стоим друг напротив друга. Повисла тишина, слышалось только жужжание холодильника, со щелчком включился кондиционер, по дому распространяется белый шум, хранящий наши тайны. – Тейт, можно вопрос? – спросила я негромко. – Валяй, – согласилась она, как всегда, решительно. – Господин Монахан сказал, что в ту ночь видел Руби, – начала я, подбираясь к вопросу. – В какую ночь? – спросила она и быстро отвернулась, хвост взвился у нее за спиной, будто она что-то забыла. Будто знала, о чем я хочу ее спросить. – Когда убили Труэттов. – Понятно. – Тейт открыла холодильник, достала лимонад, из шкафчика вытащила две чашки. – Будешь? – Нет, спасибо. – Она стала наливать лимонад, поддерживая кувшин у дна. – Так вот, он сказал, что Руби возвращалась домой по нашей улице. Но тогда ее засекла бы твоя камера. Верно? Она поставила кувшин, сделала глоток, потом еще больше наклонила чашку и опорожнила ее залпом. – Господи, теперь этот номер уже не работает. Она засмеялась, но тут же оборвала себя. – Тейт! – Я вспомнила, что сказала адвокат Руби в новостной программе: была улика, которую уничтожили. А что им говорил Чейз? Не надо ничего усложнять. Я слышала, как ругались Тейт и Хавьер, их голоса летели из кухонного окна. За этими стенами собиралась гроза. – Ты ее в ту ночь видела? Она с силой поставила чашку на стойку, так что жидкость выплеснулась через край. – Она умерла. Теперь это не имеет значения. – Имеет, очень даже имеет, – не согласилась я. Ведь ее кто-то убил. И я напросилась в дом к людям, которые могли уничтожить улику. Кстати, скоро явится и Хавьер.