– Нет, поверь мне, не имеет. – Кого-то еще твоя камера засекла? Одну из дочек Шарлотты? В ее глазах мелькнуло изумление. – Дочек Шарлотты? Нет, с чего ты это взяла? Это была она, и только она. Руби. Значит, это правда. Господин Монахан был прав. Камера Тейт и Хавьера засекла Руби. – Но почему ты это скрыла? – Потому! – Тейт всплеснула руками. – Потому что нельзя вырвать кусочек на тридцать секунд, когда мимо шла Руби. Нужно было показать всю запись. С полуночи до двух, полиция просила именно это, так же? Я кивнула, не очень понимая ход ее мыслей. – Я преподаю в школе, – сказала она. – В средней школе. И Хавьер тоже. И нельзя показать все, – голос ее надломился, она почти шептала, – все, что записала камера. Нельзя. – Тейт, я не пойму, к чему ты клонишь. Она допила лимонад, поставила чашку на стойку вверх дном, еще раз перевернула, потом посмотрела мне прямо в глаза, словно на что-то решилась. – Мы вернулись после полуночи, – сообщила она. Я кивнула, ожидая продолжения. Пока ничего нового она не сказала. – Вы были в гостях у друзей. – Были. И изрядно выпили. И камера засекла, как они, пошатываясь, доплелись до своей двери? Но при чем тут полиция? Супруги Кора испугались, что из-за такой ерунды им станут шить дело? – Мы сбили оленя, – едва она это сказала, широко распахнув глаза, слова полились потоком, будто давно рвались наружу. – Дело было плохо, Харпер. Серьезная авария. Как минимум надо было менять бампер. Нам повезло, что вернулись домой целыми и невредимыми, – Тейт зажмурилась. – Что вообще добрались до дома. Жутко рисковали. Но решили, что надо ехать, обязательно добраться до дома, а камера, она ведь все записывает, – она показала на входную дверь. – И показала нас в лучшем виде – мы буквально вывалились из машины, едва стояли на ногах. И что мы сделали? Вывели из гаража вторую машину, а разбитую упрятали внутрь. Чтобы отдать ее в ремонт, сначала надо протрезветь, так? И пришлось сделать вид, что оленя мы сбили в другой раз. Решили, что скажем – это было на следующий день. И тогда спокойно отдадим машину в ремонт. Она поднесла руку ко рту, пальцы дрожали. – Откуда мы могли знать, что все так обернется? Утром приехала полиция, я сначала решила – это за нами. Всю ночь кошмары снились, будто мы сбили не оленя, а человека. Ведь вся наша жизнь… запросто могла рухнуть. Ее затрясло, и эта дрожь передалась мне. Вот они, мелочи, которые мы скрываем, чтобы прикрыть себя. Совершаем глупости, чтобы обелить себя, а другого при этом подставляем. – Хавьеру пришлось взять машину в аренду, и соседи, естественно, заинтересовались, потому что не могли понять, что делает на их улице незнакомая машина. Девочки Шарлотты даже испугались. Мы тогда все испугались, помнишь? И сказали, что эту машину мы купили. В обмен на старую. Теперь будем ездить на этой. Это от отчаяния и по дурости, но к Руби это не имело никакого отношения. И никак бы ее не оправдало. А скажи мы правду, наша жизнь была бы разбита. – Имело, – не согласилась я. Важно состыковать, где была Руби и когда. А запись на камере – это доказательство. – Никто не знал, что она шла по улице. Вот тебе и нестыковка. – Если кто и виноват, так это ты, – сказала Тейт, повернувшись ко мне. Ага, с больной головы на здоровую. – Что? – Это ты настойчиво заявляла, что она вернулась в два часа ночи. Может, ты что-то не так услышала, через переднюю дверь она вошла или через заднюю – ты же была наверху, так? Но время у нас с тобой все равно не совпадало. Мы хотели сказать полиции, что видели ее, просто не говорить, что она есть на видео. Хотели, думали, надо сказать, так будет правильно. Но Чейз велел не усложнять. Мол, это ничего не изменит. И камеры – более важная улика, чем живой свидетель. – Чейз так сказал? Он их обманул. Когда велел Хавьеру не усложнять, он фактически подгонял улики против Руби. Чтобы прижать ее к стенке. – Во сколько вы ее видели? – спросила я. Тейт взглянула на часы над плитой, перевела взгляд на меня. – В четыре утра. – Ты уверена, что это была она? Что она возвращалась домой в четыре утра? Она пожала плечами. – Мы видели своими глазами. Это уже совсем не понятно. Руби могла выйти снова, потом вернуться. Но она бы не шла по улице в открытую. Это было нелогично, а Руби в логике никак нельзя было отказать – как она пыталась раздружить нас с Тейт, как вообще сеяла раздор. Считала себя особенной, лучше нас всех. И совершить такую ошибку просто не могла. Ответ напрашивался сам собой, и меня едва не вывернуло наизнанку. Я отступила к выходу, хотя Тейт просила меня остаться. – Я пойду, – сказала я. – Поэтому мы ничего и не сказали, – объяснила она. – Чтобы не усложнять простое дело. Но она ошибается. Объяснение есть, и оно совсем несложное. Ужасающе простое. Руби вернулась домой не в два, а в четыре. Там был кто-то еще, как она и сказала. И этот кто-то проник ко мне в дом через заднюю дверь. Я слышала, как кто-то вошел, но это была не Руби. Глава 23 Я вздрагивала всякий раз, когда вспоминала тот скрип задней двери. Это был кто-то другой. В моем доме. У кого-то еще был доступ. И этот человек вошел в мой дом. Ехать на работу я просто не смогу. Я быстро набрала номер Анны, секретарши, сказать, чтобы сегодня меня не ждали. – Я немого приболела… – начала я. Но она меня тут же перебила. – Господи, все только про это и говорят… что случилось… Я не поняла, она спрашивает или утверждает. – Это ужасно, – сказала я, потому что мне оставалось только говорить правду. – Анна, а машина на парковке стоит? Белая? Эту машину я на нашей парковке видела дважды, возможно, это журналист, который следит за делом Руби. Сейчас они явятся целой стаей. – Нет. – Я услышала, как она подходит к окну, проверить. – Нет, только наши. Пресса, что ли? Может, запереть двери? В прошлый раз мы так и поступили, не пустили эту гурьбу – они хотели нас расспросить, сделать снимки. Ясно, про смерть Руби раструбят на всех каналах, местных и не только. Я тоже выглянула в окно – нет ли там агента Лока? – Да, – подтвердила я. – Заприте. Я должна выяснить, что случилось в ночь, когда убили Труэттов. Руби отчаянно пыталась доказать свою невиновность, а теперь это предстоит мне. На кружке есть отпечатки моих пальцев. На снимке, что мне подбросили, – я. Если кто-то захочет направить следствие в мою сторону, возможностей более чем достаточно. Может быть, ответы кроются в записках, которые получила Марго? Все мы что-то скрываем друг от друга – Тейт, я, да все. Я видела, как вернулся Хавьер, как потом на своей темной машине отъехал агент Лок. Скорее всего, он увидел, что моя машина стоит на месте – еще один стежок, если шить дело мне. Шарлотты, Мака и Престона Сиверов, судя по всему, дома нет. Обычно машины припаркованы перед домом, но сейчас их не было. Возможно, показывая, что жизнь возвращается в норму, все вернулись к работе. Все, кроме меня. Есть ли кто в доме Марго и Пола Уэллменов, сказать трудно. Машин перед домом нет, но я все-таки нажала кнопку звонка, надеясь, что ребенок не проснется. Никто не ответил. Я уже начала спускаться по ступенькам, как вдруг со стороны бассейна донесся смех. На той стороне улицы, среди буро-зеленой пелены деревьев сияло яркое желтое пятно – надувной матрас Николаса. Запрещающий знак у калитки бассейна сняли. Видимо, местом, где Руби настигла смерть, уже можно пользоваться как обычно. Марго стояла у бортика бассейна и заворачивала Николаса в полотенце. Наверное, шагах в пяти от места, где нашли Руби. – Марго! – окликнула я.