– Стой, – велела она, и мы остановились в центре дворика. Набрав в легкие воздуха, я повернула коробочку этикеткой к Шарлотте. В свете луны была четко видна надпись. – Детектор угарного газа, – прочитала я. – Брэндон заказал его незадолго до смерти. Старый вышел из строя. Его никто не забирал и не прятал. Это был жуткий несчастный случай. В котором никто не виноват. Наши взгляды встретились. Светила луна, и в белках глаз Шарлотты отразился охвативший меня ужас. – Ты не можешь этого знать, – сказала она. – Полиция бы это нашла. Или отследила бы по его кредитке. – Эту покупку он оплатил подарочной карточкой, – объяснила я. – Коробочку принесли в колледж, и я ее даже не открыла. А Руби ее нашла. У Руби было четырнадцать месяцев, чтобы все просчитать, восстановить цепь событий – ведь она точно знала, что ни в чем не виновна. Но если не она, тогда кто? И она искала, полная подозрений. И добралась до тошнотворной истины. Как докажешь свою невиновность, если перекладывать вину не на кого? Если обвинять – некого? Потому что никого и не было. – Покажи, – попросила Шарлотта и попыталась вырвать у меня коробку. Но я крепко ее держала и отвела руку подальше. – Ты хоть понимаешь, что наделала? Может, что-то в ней шевельнется? Раскаяние, сожаление? Что-то подлинное? Нет, ничего. Она зашла слишком далеко, уже не свернуть. А назад пути нет, выхода – тоже. Я вдруг увидела ее всю, поняла, как она дошла до этой точки, на что была готова, чтобы сохранить свои ценности. Защитить семью – разве это не праведное дело? Только построено оно на лжи и недомолвках. Она бросила на меня недобрый взгляд, осмотрела дворик, остановилась на открытой двери в дом. Я поняла – теперь она ни перед чем не остановится. Я пробежала через дворик, толкнула калитку, она со скрипом распахнулась и ударила по другой стороне забора. Скорее домой, запереть дверь, позвать кого-то на помощь… – Стой! – крикнула она и, догнав меня, стала выкручивать мне руку, уже около моего забора. – Что тут творится? – раздался чей-то голос. Мы обе, как по команде, повернулись. Перед нами, с пистолетом, бестолково направив его в землю, стояла Тейт. – Зачем тебе пистолет, Тейт? – спросила я. Волосы завязаны в пучок, в пижамном костюме, выглядит совсем молодо – весь облик никак не вяжется с пистолетом в руке. – А ты как думаешь? – Она махнула оружием. – Для самообороны. Чтобы защититься. Что вы делали в доме Труэттов? Тейт яростно махнула пистолетом в сторону калитки у нас за спиной, и я съежилась – на миг попала под прицел. – Тейт, – сказала Шарлотта, – ради бога, опусти пистолет. У нас просто разговор… – Я все слышала, – сказала она, позади скрипнула калитка ее дома. – Слышала, как вы орали. – Все нормально, – заверила ее Шарлотта. – Тейт, иди спать. Убери пистолет и… – Шарлотта убила Руби, – выпалила я. Пусть об этом знает кто-то еще. Тогда доказательство – истина – не исчезнет. Его никто не зароет, чтобы под подозрение попал другой человек. Позови на помощь, Тейт, позвони в полицию, сделай что-то! Но Тейт просто стояла с пистолетом и смотрела на нас. – Харпер, остановись, – прошипела Шарлотта сквозь стиснутые зубы. – Мы все здесь заодно. Поезд ушел, все кончено. Ее больше нет. – Потому что ты ее убила, – повторила я. – Хватит! Я хотела всех защитить. Она была опасна. Тейт, ты это прекрасно знаешь. Знаешь про ее подвиги. Она была очень опасна. Опасна, но не в том смысле, в котором Шарлотта пыталась ее выставить. – Труэттов она не убивала, – сказала я. – Этого не может быть, Харпер, – возразила Тейт. – Я же тебе говорила, на камере никого другого не было… – Их вообще не убивали, Тейт, – сказала я. – Что? Ее было едва слышно. – Это был несчастный случай. Жуткий, но все равно несчастный случай. И виновных тут нет. Думаю, я смогу это доказать. – Тейт, – Шарлотта сделала успокаивающий жест. – Свою роль сыграл каждый. Ответственность за это несем мы все. – Она показала на коробочку, торчавшую у меня под мышкой. – Прошу тебя, забери это. Тейт медленно переводила взгляд с одной из нас на другую, взвешивая, как поступить. На что решиться. Прикинуть, какой вариант в большей степени пойдет ей на пользу. Руби была права, в этом деле замешаны мы все. Мы вступили в сговор против нее, возможно, сами о том не подозревая. Сделать такое поодиночке мы не могли. А вместе мы – сила. Можем устанавливать законы, навязывать правила, кого-то привечать или отталкивать. Мы так много знаем друг о друге. У каждого на другого есть компромат. Поэтому все и боятся открыть рот, нарушить хрупкое равновесие и выдать себя. – Тейт, – сказала я, когда она шагнула ближе. – Прошу тебя. Ты не понимаешь. Эту штуку нашла Руби. Она знала… – Молчите, – вдруг скомандовала Тейт и навела на меня пистолет. – Обе. Просто. Замолчите. Мы машинально подняли руки. Я вообще перестала понимать, с кем имею дело. Все друг друга фотографируют, что-то друг за другом записывают, и у каждого – двойное дно. С одной стороны, мы знаем, что за нами наблюдают, а с другой – не хотим себе в этом признаться. Есть фасад, а сквозь щели из него сочатся тайны. – Тейт, ты же понимаешь, – спокойствие улетучилось из голоса Шарлотты, он звучал умоляюще. – На что ты готова ради своих детей. Чтобы их защитить. – Понимаю. Тейт прочно уперлась ногами в землю. Я решила, что она хочет защититься. Для этого ей и нужен пистолет. Но защита бывает разная. Смотря что мы хотим защитить. Получается, я их обеих не знаю. Не знаю, на что они способны. Тейт отвела задвижку на ребре пистолета. Я услышала щелчок – и перестук собственного сердца. – Погоди, погоди, – взмолилась я. Но ее рука поднималась все выше, пока не оказалась прямо над ее головой. Она зажмурилась и с оглушительным шумом выстрелила в воздух. Я скрючилась, выронила коробочку, зажала уши руками. Звон утих. Когда открыла глаза, Тейт таращилась на свой пистолет. Ее оттолкнуло на несколько шагов, она забыла про отдачу, словно не знала, что будет, если нажать на курок. Одно было ясно – сейчас сюда сбегутся люди. Я услышала шаги, скрипнула задняя калитка, Хавьер выскочил в ночь прямо в домашних трусах. – Тейт? Он замер на месте. – Хавьер, – она махнула пистолетом в нашу сторону, – подними эту коробку. Хавьер послушно выполнил приказ, кинув на меня быстрый взгляд, когда опустился передо мной за упавшей на землю коробочкой. Внимательно ее оглядел, нахмурил брови, и посмотрел на жену так, будто видел ее впервые в жизни. Следующим с другой стороны принесся Чейз, среагировав на звук выстрела почти мгновенно. – Ого, – произнес он. – Всем успокоиться! – Он оглянулся, не идет ли кто-то еще. – Черт. Медленно, со скрипом, открылась калитка Шарлотты, в темноте я разглядела пару глаз. – Мама? Уитни в футболке огромного размера, со спутанными волосами, терла полусонные глаза. Она выглядела незрелой девчонкой, которая не понимает, какие события привели к этой минуте. Не представляет, какую роль в этой истории сыграла она сама. У нее за спиной с выпученными глазами возникла Молли, наши взгляды встретились. Наверное, она все поняла. Еще один тайный наблюдатель. Мы стояли в окружении деревьев, что росли по ту сторону наших заборов, без камер и без прочих свидетелей. – Какого черта здесь творится? Рядом с Чейзом возник Престон, будто представители силы – это они, а не мы трое, знавшие все и вооруженные пистолетом. – Звоните в полицию, – попросила я с мольбой в голосе. Бездействовать нельзя. В этом и кроется главная опасность. – Подожди, Харпер, – заговорила Шарлотта. – Слушайте, мы здесь – одна семья. У любой семьи есть свои тайны. И выносить их на общий суд незачем. От них наша связь только крепнет. Открылась еще одна калитка, и мы дружно обернулись.