— Ш—ш—ш, дорогая, — утешает он, шепча мне на ухо и крепко обнимая меня. — У меня есть ты. Ты в безопасности. Он глубоко разрезал меня, и я долго плачу, пока рана медленно не заживет. Он все время держит меня, терпеливый, шепчет мне, успокаивает. Я лежу в его объятиях, окутанная его диким запахом, и когда он натягивает простыни на наши обнаженные тела, я беру его лицо в свои руки, говоря ему с абсолютной уверенностью: — Я люблю тебя. — Мое сердце плачет, когда я произношу эти слова, и новые слезы вырываются, но я говорю это снова, потому что не хочу сомневаться. — Я люблю тебя. Он целует меня, и это так нежно. Губы касаются губ, сосут и облизывают. Он не берет, он просто отдает. — Я не хочу, чтобы ты хоть один день не знала, как сильно я тебя обожаю, — говорит он мне. — Ты отнимаешь у меня всю жизнь. Со спутанными ногами, кровоточащими сердцами и связанными душами мы царапаем друг друга всю ночь — отчаянно нуждаясь в непревзойденном симбиозе. Глава 6 Карма часто реагирует медленно и из-за своей тесной связи с судьбой часто ждет подходящего времени. Хотя мне не придется ждать долго — прошло уже достаточно времени. Судьба встала на мою сторону сегодня, когда мне позвонил старый приятель, от которого я давно ничего не слышал. Похоже, есть парень, которому нужно получить в свои руки список пассажиров с рейсов авиакомпании — той же авиакомпании, в которой я работал последние десять лет. Это не первый раз, когда ко мне обращаются с просьбой сделать что—то, что требует отказа от клятвы честности, которую требует эта работа. Но это первый раз, когда я хочу повернуться спиной — и я это сделал. Все, что потребовалось — это одно имя. Стив Арчер. Впервые я услышал это имя шестнадцать лет назад, когда моего брата арестовали за контрабанду оружия по международным линиям. Я хотел отомстить этому человеку после того, как узнал, что он сдал моего брата, но было слишком поздно, он уже был мертв. По крайней мере, я так думал. Я повесил трубку и сразу же открыл список пассажиров на указанный рейс. Поскольку я работаю в Айти—отделе авиакомпании, получение документа заняло всего несколько минут. Однако Стива Арчера в списке не было. Но это нормально, потому что у меня есть имя человека, который его ищет. Лаклан Страуд — он послужит моей картой, ведущей меня к исполнению давно назревшего возмездия. Глава 7 Элизабет Просыпаться этим утром нереально. Я мечтала о таком утре еще в Чикаго, когда Деклан рассказал мне об этом поместье. И хотя я живу здесь с ним уже пару недель, это первый раз, когда я по—настоящему чувствую связь с ним. Он дал знать о своих чувствах; он очень ясно дал понять, что не уйдет. У меня были сомнения, но после разговора с Пиком прошлой ночью и Декланом, заставившим меня восстановить связь и доверять ему, что—то изменилось между нами. Я уютно устроилась в его объятиях, наблюдая, как солнце заливает стены. Все вокруг меня светится теплом. Мое тело погружается в объятия моего принца, когда мы просыпаемся в нашем замке. Я пытаюсь контролировать свой восторг, потому что этот мир наполнен неизвестностью, что скрывается за углами извилистых улиц жизни. Но сейчас я спокойна. Я наблюдаю за Декланом, когда он спит, и впервые вижу стресс, который я причинила, вблизи. Не только седые волосы, которых не было в Чикаго у него в бороде, которая выросла за несколько недель. Это видно по углубляющимся морщинкам в уголках его глаз. Я протягиваю руку и провожу ладонью по его подбородку, по щетинистым волосам его бороды. Они потрескивают у меня на ладони, и я улыбаюсь. Он начинает просыпаться, но я не перестаю прикасаться, чувствовать, изучать. Каждое прикосновение, запах, взгляд я удерживаю в своей памяти. Врезая все о нем в нежной плоти моего сердца. Сильные пальцы расчесывают мои волосы, когда он просыпается, открывая глаза — ярко—изумрудно—зеленые. — Доброе утро, дорогая. — Его голос грубо окутан сонливостью. — Ммм, — тихо напеваю я, утыкаясь головой ему в грудь, и еще глубже погружаюсь в его объятия, а он крепче обнимает меня. Его тело такое теплое рядом с моим, и я задаюсь вопросом, чего я так боялась. Как я позволила своему разуму обмануть меня, заставив поверить, что он был тем, кого следовало бояться? Так много вопросов возникает в моей жизни, и я хочу наказать себя за то, что так сильно сомневалась в нем, за то, что отгораживалась от него, за то, что не доверяла его любви. — Скажи мне, как ты себя чувствуешь, — просит он, и я без колебаний отвечаю: — В безопасности. Он перекатывается на меня сверху, приподнимаясь на руках. Я убираю прядь волос, упавшую ему на глаза, и продолжаю держать руку в его густых локонах. — Это все, чего я хотел, понимаешь? Ты здесь, со мной — в безопасности. — Я здесь, — тихо шепчу я. Он осыпает нежными поцелуями мое плечо, ключицу и мою грудь. Я чувствую, как его член твердеет у моего бедра под простыней, и я раздвигаю ноги, чтобы он прижался ко мне. Его губы скользят вниз по моему телу, и его мягкие поцелуи усиливаются, когда он впивается зубами в мою плоть. Его жадный голод пронзает, и я кричу от боли, но я не хочу, чтобы он останавливался. Кровь стремится к моему животу и ногам, когда он продолжает кусать меня между своими нежными поцелуями. Вот как любят дикари. С его запахом от прошлой ночи, высохшим на моем теле, теперь он отмечает меня по—другому. Мои ноги раздвигаются шире, когда он зарывается головой между моих бедер. Он дикий зверь, трахающий мою киску своим ртом. Он оставляет мои руки свободными, чтобы дергать и рвать его волосы, пока я громко мяукаю в сексуальном бреду. Времени больше не существует в этой комнате, когда он бессильно пожирает меня. Он не останавливается после того, как мое тело взрывается; он продолжает двигаться, отправляя меня в свободное падение. Каждая косточка в моем теле болит, обе его руки держат обе мои во время каждого оргазма, который пробегает по моему телу. Это становится чересчур, но я не отрицаю его аппетита. Я позволяю ему поднять меня выше, когда моя грудь сжимается в непреодолимых пароксизмах любви. Только когда у меня перехватывает дыхание, и я начинаю хватать ртом воздух, он останавливается. Он двигается надо мной, но я не могу разглядеть его лица. Все тонет за туманными вспышками света, когда я изо всех сил пытаюсь наполнить свои легкие источником жизни. Мое тело безвольно лежит на простынях, пропитанных нашим возбуждением, потом и кровью. Нет сомнений, что Деклан такой же грубый, как и они, но именно это мне в нем и нравится. Эта любовь бесстыдно амарантиновая. Он весь на мне. Я вся в нем. Нет никаких сомнений, что мы принадлежим друг другу. Мое тело болит, когда я спускаюсь по лестнице с Декланом. Мы приняли душ, оделись и остро нуждаемся в еде. Войдя на кухню, Лаклан прощается с тем, с кем разговаривал по мобильному. — Добрый день, — приветствует он, когда мы входим. Деклан начинает доставать еду из холодильника, и я смотрю на чашку кофе Лаклана и французский тост на столе, спрашивая: — Чайник все еще горячий? — Да. Я беру чайную чашку из шкафчика и начинаю готовить чашку горячего чая. — Жареные помидоры и тосты? — Звучит неплохо, — отвечаю я Деклану, когда беру свой чай, чтобы присоединиться к Лаклану за столом. Было приятно, что он рядом. Когда Деклан работает в своем офисе, Лаклан часто гуляет со мной на улице. Какое облегчение, что его отношение ко мне не изменилось после того, что он увидел в ту ночь, когда они с Декланом нашли меня. Его подшучивание было долгожданной передышкой от стресса в последнее время. — Ты голоден? Он делает глоток кофе, прежде чем ответить. — Я уже съел миску овсянки. Я пытаюсь скрыть смех, но он ловит меня, бросая на меня вопросительный взгляд. — Ты ешь это каждое утро. — Это полезно. — Это еда для стариков. Он снимает очки, откладывает газету, которую читает, и дразнит: — Говорит пожилая леди, которая собирается съесть тост за трапезой. — Туше, — признаюсь я с улыбкой и быстро меняю направление разговора, нетерпеливо спрашивая: — Вы нашли какие-нибудь зацепки на моего отца? — Я обзвонил всех своих знакомых, которые имеют связи с авиакомпаниями. Я жду ответа.