Голос Деклана пугает меня, и когда он включает свет, я на мгновение прикрываю глаза, пока они привыкают к яркости. — Я не могу уснуть. Он подходит, огибая стол, чтобы посмотреть, чем я занимаюсь, и когда я поднимаю на него глаза, он раздражен. — Я же сказал тебе подождать до утра. — Я знаю, я... — Что? Хочешь вызвать у себя еще один приступ тревоги, так что позволь мне сказать тебе кое—что, тот эпизод, который ты пережила ранее... Его слова запинаются, и я могу сказать, как сильно моя паническая атака повлияла на него. — Ты не можешь так обращаться со своим телом. Ты измотана и лишена сна. — Тогда помоги мне, потому что я не смогу заснуть, зная, что держу его имя в своей руке. В последний раз я была так близка к нему двадцать три года назад. Как я должна спать? Как я должна быть терпеливой? Проводя рукой по своим взъерошенным после сна волосам, он тяжело вздыхает и уступает моему нетерпению. — Ты не поставишь чайник с водой для кофе? Испытывая облегчение и благодарность за его помощь, я вскакиваю и позволяю ему сесть, затем направляюсь на кухню, чтобы наполнить чайник и измельчить кофе для френч-пресса. Я хожу по кухне и собираю кое—какие вещи для кофейного подноса. Когда чайник закипел, я наливаю воду в стеклянный графин и заливаю гущу. Я возвращаюсь в кабинет и ставлю поднос на стол. — Иди сюда, дорогая, — говорит Деклан все еще хриплым со сна голосом. Он сажает меня к себе на колени и продолжает работать. Я улыбаюсь, приятно осознавая, что ему нужно быть рядом со мной. Его пальцы печатают, вводя другое имя в поисковую систему, а затем он переносит данные в электронную таблицу, в которую я заносила информацию. — Есть ли что—то конкретное, что ты искала? — спрашивает он. — Нет. Я просто смотрела адреса и номера телефонов и смотрела, узнаю ли я кого-нибудь из их перечисленных родственников. — Если он сменил имя и скрывается, я сомневаюсь, что ты встретишь кого-нибудь из его прошлого. — Да, — вздыхаю я. — Наверное, ты прав. Я протягиваю руку, беру кружку с подноса и нажимаю на пресс, чтобы налить ему кофе. — Спасибо. — Он делает глоток, а затем добавляет: — В Интернете есть несколько крупных сайтов социальных сетей, ориентированных на бизнес для профессионалов. Мы можем искать все имена по этим базам данных. Большинство профилей содержат фотографии. Я хватаю свой телефон, стремясь найти мужчину, о котором мечтала всю свою жизнь. — Скажи мне название одного из этих сайтов. Я поищу, пока ты заканчиваешь с контактной информацией. Через несколько секунд я нахожусь в крупнейшей в мире бизнес—сети и набираю имена, начиная с верхней части списка. Непрекращающееся тиканье часов приветствует солнце, пока оно поднимается из-за облачного неба. Я смотрю с дивана, на котором сейчас сижу, на Деклана, который только что допил свой кофе, все еще сидя за своим столом. Звуки часов, постукивание клавиш на ноутбуке и стук капель дождя по окну — единственные звуки в комнате. — Как ты держишься? — Там ничего нет, — отвечаю я в отчаянии. — Половины этих людей даже нет на этих сайтах, а у тех, кто есть, у половины из них даже нет фотографии профиля. — Я сам нахожусь в тупике. Хотя я чувствую себя побежденной, я не теряю надежды, потому что именно мой отец всегда поддерживал эту надежду, когда я хотела сдаться. Даже если бы в моем сердце оставалась лишь крохотная частичка надежды, я не могла ее отпустить, и эта сила держаться всегда была для него. — Мне нужно сделать перерыв, — в конце концов, говорит Деклан, отодвигая свой стул от стола. Он трет глаза, и я вижу в них усталость. Он протягивает мне руку, говоря: — Давай. Тебе тоже нужен перерыв. — Я не могу. — Элизабет, положи телефон. Ты утомишь себя до такой степени, что тебе станет плохо. Если ты хочешь найти его, тебе нужно немного отдохнуть, чтобы твое тело не отказало тебе. — Но... — Это не просьба, Элизабет, — твердо заявляет он, и это не должно быть проверкой его авторитета, а скорее проявлением заботы обо мне. Ясно, что я его беспокою, поэтому я больше не протестую. Я беру его за руку и позволяю ему отвести обратно в постель. Он прижимается ко мне всем телом, пока я лежу спиной к его груди, но я не могу уснуть. Мой разум не может успокоиться до той степени, чтобы я могла расслабиться. Нахлынули воспоминания, прокручивая кадры моего прошлого: чаепития, сказки на ночь, колючие поцелуи в бороду и прогулки на скутере по окрестностям. Он так живо отпечатался в моей голове, его глаза были неестественно яркими, а его улыбка... Одна только мысль пронзает мое сердце острой болью. Тихие слезы выскальзывают и скатываются на подушку под моей головой, и я задаюсь вопросом, искал ли он меня в те годы, когда я не была собой. Неужели он просто сдался, когда я жила как Нина? Знает ли он, что я посвятила столько лет своей жизни уничтожению человека, который уничтожил его? Хочет ли он найти меня так же сильно, как я хочу найти его? — Шшш, дорогая, — Деклан дышит мне в волосы, и я внезапно осознаю, что хнычу. — Как ты думаешь, мы найдем его? — спрашиваю я, слабо икнув. — Да. Это займет какое—то время, но я найду его для тебя. — Ты знаешь, когда я была ребенком, после того, как отца забрали у меня, первые несколько лет меня выгоняли из каждой приемной семьи, в которую меня помещали, — начинаю я ему рассказывать. — Почему? — Я находила способы улизнуть посреди ночи. По большей части я вылезала из окон своей спальни. — Тебе было всего пять. Куда ты ходила? — Куда угодно. Сейчас я оглядываюсь назад, и мне так жаль ту девушку, которой я была. Девочка так отчаянно нуждалась в своем отце, что бродила по улицам посреди ночи. Деклан поворачивается на бок, чтобы посмотреть на меня сверху вниз, и вытирает мои слезы. — Когда эта приемная семья поняла, что я не перестану убегать, независимо от того, как сильно пытались создать превентивные меры, они позвонили моему соцработнику, чтобы забрать меня и доставить в следующую семью, которая была готова принять меня. В конце концов, я прошла через слишком много семей, и меня отправили жить в Позен, где я осталась навсегда. — Почему ты не попыталась покинуть этот дом, как делала со всеми остальными? — Из-за Пика. Потому что впервые после моего отца у меня был кто-то, кто любил меня и заботился обо мне, — объясняю я сквозь жалобную боль. — Я больше боялась потерять его, чем быть запертой и подвергнутой пыткам. Мышцы Деклана сжимаются, когда он закрывает глаза. Это мучительное проявление, которое он не может контролировать, и я внезапно чувствую себя виноватой за то, что взвалила на него этот груз. Я протягиваю руку, чтобы коснуться его руки, и он почти отшатывается, заставляя меня отдернуть руку. — Мне жаль. — Нет, — огрызается он, моргая и открывая глаза. — Никогда не извиняйся. — Я не хотела расстраивать тебя... — Я хочу, чтобы ты поговорила со мной, — говорит он, прерывая меня. — Я хочу, чтобы ты чувствовала себя в достаточной безопасности, чтобы избавиться от всей своей боли, потому что хочу нести ее за тебя. Хочу освободить твою душу от боли, чтобы похоронить ее глубоко в своей. Я прикасаюсь к его убитому горем лицу и говорю ему: — Я не хочу быть твоим мучением. Я хочу быть тем, кто делает тебя счастливым. — Ты действительно делаешь меня счастливым, — утверждает он. — Ты знаешь. Я счастливее всего, когда я с тобой — всегда. Даже в нашей темноте я счастливее, чем без тебя. — Он опускает голову, целует меня, скользя языком по моим губам. И когда мои руки запутались в его волосах, он пристально смотрит на меня сверху вниз. — Ты не мое мучение. Ты — мое распутство. Деклан Я слушаю Элизабет, пока она продолжает открываться мне все больше. Она рассказывает мне историю о том, как ее отец позволил ей накрасить его. Она смеется сквозь слезы, пока я слушаю, расчесывая ее волосы пальцами и слизывая соль, которая кристаллизует ее сердечную боль. Каждый гранулированный фрагмент я беру для себя, освобождая от нее по крошечному кусочку за раз. Через некоторое время ее бдительность ослабевает настолько, что, когда я предлагаю снотворное, она принимает его без боя. Я лежу с ней, наблюдая, как она погружается в спокойный сон, прежде чем пойти в душ и одеться. Она все еще остается в постели, на моих простынях. Ее рыжие волосы разметались по подушке, ее молочная кожа со слабыми напоминаниями об ее похищении, ее миниатюрное тело, свернутое в клубок. Можно было бы посмотреть на нее и никогда не поверить, какую титаническую жизнь она пережила. Она считает себя сильной, но именно ее шрамы заставляют меня спотыкаться и падать, заставляя любить ее еще больше. Я жадный человек, и знание того, что ее слабости делают ее более зависимой от меня, подпитывает мою жадность. Но в то же время я получаю удовольствие от ее волевой дерзости. Она — смесь, которая привлекает все мои грани и позволяет мне свободно удовлетворять свои гнусные потребности, на которые другие женщины сильно обиделись бы. Но у Элизабет есть этот уникальный способ подчиняться мне, не будучи покорной по своей природе. Она загадочна. Мой телефон звонит, уводя меня из комнаты, где спит моя любовь. Когда я отвечаю, это служба безопасности, которая просит разрешения впустить Лаклана. Я позвонил ему, как только Элизабет заснула, потому что мне нужно поговорить с ним о том, почему он тайно общался с Камиллой. — Доброе утро, — приветствует он, когда я открываю дверь. — Нам нужно поговорить, — говорю я, а затем поворачиваюсь, чтобы провести его в кабинет. Я сажусь за стол, а он занимает одно из кресел, напротив. — Ты дерьмово выглядишь, МакКиннон.