— Он был зол на меня за... — Я замолкаю, чувствуя нарастающий стыд. — За что? — настаивает он, и когда я все еще не отвечаю, он говорит: — Я не хочу, чтобы ты что—то скрывала от меня. Я уже рассказала ему всю грязь из своего прошлого, так что я не знаю, почему на меня накатила эта волна смущения, но я преодолеваю ее и отвечаю ему. — Я была связана и заперта в шкафу на несколько дней. Я была больна в тот день, и в итоге я не только испражнилась на себя, но и меня вырвало. Когда он выпустил меня, то был в ярости. Он начал бить меня ногами по ребрам, а затем сбросил с лестницы в подвал. Он бросает блокнот на кофейный столик и быстро притягивает меня в свои объятия. Я не плачу, но это не значит, что воспоминания не причиняют боли. Деклан нянчится со мной, как с ребенком, и я позволяю ему, потому что мне приятно, когда он заботится обо мне. Его объятия жестки под его напряженными мышцами, но я все равно нахожу способ раствориться в нем. Я знаю, что он расстроен тем, что я только что сказала ему, потому что я чувствую напряжение в его теле, поэтому я молчу, чтобы позволить ему успокоиться, и в конце концов он это делает. — Я так и не увидела, где был похоронен Пик, — говорю я после того, как прошло много времени. — Почему? — Я была напугана. Я боялась связать себя с ним и попасться за свою аферу, — объясняю я. — Когда Беннетт и Пик умерли, и когда я подумала, что ты тоже мертв, я залегла на дно. Но с тех пор, как мы вернулись, я не могу перестать думать о том, где он сейчас. — Ты уверена, что хочешь это сделать? — Да. Он не заслуживал такой смерти и того, чтобы его оставили в полном одиночестве, — говорю я ему сквозь тяжелый комок печали в горле. — Как ты думаешь, ты сможешь узнать, где он был похоронен? Он лезет в карман жилета, чтобы вытащить свой сотовый, и, не теряя ни минуты, спрашивает: — Где это произошло? — Он жил в Джастисе. Это тот же округ, что и здесь. — Как его полное имя? — Пик Донли, — говорю я ему. Он ищет номер округа Кук и звонит в офис коронера. Он встает, чтобы подойти и взять лист бумаги, и ручку, когда я слышу, как он спрашивает: — Кто забрал тело? — Он продолжает делать заметки и задавать вопросы, в то время как у меня внутри все переворачивается и запутывается, пока я слушаю одну сторону этого разговора. Терпение покидает меня, и я подхожу к тому месту, где он стоит, чтобы прочесть сделанные им записи. На бумаге написано имя Мэтта. Деклан заканчивает разговор и убирает телефон. — Почему ты записал имя Мэтта? — Он тот, кто заявил права на тело. Кто он такой? — Эм... просто один из друзей Пика. — Ты его знаешь? — Да, он был приятелем Пика с тех пор, как мы были детьми, — говорю я ему, все еще скрывая тот факт, что не так давно он звонил мне, требуя выручить его из долгов. — Ну, поскольку никто из ближайших родственников не заявил права на тело в течение отведенного времени, Мэтт смог сделать это до кремации. Он заплатил государственную пошлину за похороны для неимущих. — Что? — выпаливаю я, расстроенная. — Так что же это значит? — Ничего. Просто то, что государство отвечало за похороны, вот и все. — Где он? — Мои слова усиливают тревогу по мере того, как усиливается потребность увидеть его могилу. — Гора Оливет здесь, в Чикаго. — Я должна идти. — Элизабет, ты расстроена. Почему бы нам не потратить немного времени и... — Нет! — рявкаю я. — Я думаю, тебе следует просто… — Деклан, — говорю я, обрывая его слова, отказываясь больше ждать, чтобы увидеть, где похоронен мой брат. — Если бы это была твоя мама, и я сказала бы тебе: «Не торопись», ты бы смог это сделать? Он мне не отвечает. — Я так и думала, — говорю я ему, и он понимает мою точку зрения, когда говорит: — Я позвоню парковщику, чтобы он подогнал машину. Я надеваю куртку, прежде чем мы спускаемся в вестибюль, где «Мерседес родстер» Деклана уже ждет нас у входа. Я смотрю, как легкая морось снаружи собирается на лобовом стекле, а затем стирается дворниками, и внезапно настойчивость, которую я испытывала еще в Lotus, рассеялась. Пик мертв, и я не пойду на кладбище прощаться, потому что он все еще со мной. Но это неприятное чувство, может быть, часть меня все еще отрицает это, но меня пугает мысль о том, что я увижу его имя на могильном участке. Деклан начинает ускоряться, когда мы выезжаем на трассу I—90 E, и я смотрю на него, мрачно спрашивая: — Ты можешь притормозить? Он убирает ногу с педали газа, замедляя машину. — Все в порядке? Я смотрю в окно, капли дождя искажают мой обзор, и признаюсь: — Мне страшно. Он берет меня за руку, но я отворачиваюсь от него. — Мы не должны делать это прямо сейчас, если ты не готова. — Кто-нибудь, когда-нибудь готов? — Вопрос стоит между нами, когда я поворачиваюсь к нему лицом. Он крепче сжимает мою руку и не отвечает. — Ему нужны цветы, — говорю я ему. — Мы можем остановиться и купить ему цветы? — Конечно, дорогая. Я достаю свой телефон и нахожу флориста не слишком далеко от межштатной автомагистрали, и когда мы приезжаем, моя просьба проста. — Мне нужны все розовые маргаритки, которые у вас есть в наличии. — Маргаритки? — спрашивает Деклан, когда продавец подходит к задней холодильной камере. — Они мои любимые. — Я помню, — говорит он с тонкой улыбкой, а затем целует меня в макушку, задерживая там свои губы на мгновение, пока мы ждем, когда продавец появится снова. — Какой-нибудь оттенок розового? — кричит женщина сзади. — Да. Смешайте их, — кричу я ей в ответ. — Все. Я жду, обняв Деклана за плечи, прижимая меня к себе, и когда продавец появляется сзади, мои глаза расширяются. — Боже, сколько цветов, — удивленно замечает Деклан. — Сто шестьдесят три стебля, — говорит она нам. — Вы забрали весь запас. Я смотрю, как она заворачивает маргаритки в огромные листы коричневой бумаги и перевязывает их несколькими нитками из натуральной рафии. — Это идеально. Спасибо вам. Деклан расплачивается и берет цветы в руки. Открывая багажник, он кладет букет, и мы оба немного смеемся, когда они полностью заполняют багажник. Мы продолжаем наш путь, попадая в небольшие пробки, и, наконец, подъезжаем к воротам горы Оливет. Он паркует машину у похоронного бюро, которое находится прямо через вход. — Я собираюсь взять карту. Я сейчас вернусь. Жуткий холодок пробегает по моим рукам, и проходит всего минута, прежде чем Деклан появляется снова с картой в руках. — Где он?