— А когда ты достигла совершеннолетия? — К тому времени это уже не имело значения. Я знала, что у нас никогда не будет средств, чтобы я когда-нибудь поступила в колледж, так какой смысл возвращаться, чтобы получить аттестат зрелости? — говорю я. — Но я сделала все, что могла. Я выбрала занятия, которые меня интересуют и учебники из каталога местного колледжа, а Пик покупал мне все в книжном магазине. Я прочитала их, и в каком—то жалком смысле это заставило меня почувствовать, что я чего—то добилась сама. — Так и было. — Все, что я сделала, это поставила себя в неловкое положение. — И это тоже, — отвечает он с легкой шуткой. — Но ты умная и хорошо говоришь. Никто никогда не заподозрит, что ты дошла только до девятого класса. Ты невероятная женщина, которая упорно борется за то, чтобы все исправить. — Все никогда не будет хорошо. — Может быть, прошлое и не изменится, но прямо здесь, в этот момент, все меняется, — говорит он. — Ты можешь делать все, что захочешь. Его уверенность во мне очень сильна, и я чувствую, что у меня есть будущее, на которое можно смотреть с нетерпением. Что выбор, который я сделаю, не будет напрасным. И, может быть, он прав, может быть, это здесь и сейчас, на чем мне нужно сосредоточиться, чтобы двигаться вперед. Я всегда бегала, и теперь, впервые, мне больше не нужно этого делать. Я могу стоять здесь, на одном месте, и знать, что с Декланом рядом со мной все будет в порядке. Поэтому с небольшим оптимизмом я говорю ему: — Я хочу закончить среднюю школу. Он улыбается с гордостью в глазах и говорит: — Мы можем получить все подробности о том, что нужно сделать завтра. Но сегодня вечером я приглашаю тебя сходить куда-нибудь. — Свидание? — Для нас это будет впервые. Поймав слишком много окуней, чтобы сосчитать, мы решаем, что я выигрываю, основываясь только на басе. Возможность быть с Декланом, свободным от лжи и игр в этом городе, где мы привыкли прятаться, — это здорово. Здесь мы полюбили друг друга, но та жизнь всегда была испорчена, а теперь... теперь мы можем создать что—то новое. С дурацкой футболкой, которую купил мне Деклан, скомканной на полу в ванной, я наношу последний макияж после долгого душа. Войдя в спальню, я вижу Деклана в гостиной, потягивающего скотч. Он хорошо выглядит, пока ждет меня, одетый в свой обычный образ, элегантный дизайнерский костюм, сшитый на заказ до совершенства. Я выбираю облегающее темно-синее платье-сорочку, которое купила во время похода по магазинам с Давиной. Я надеваю его и пару туфель на каблуках, а затем присоединяюсь к Деклану. Позже мы спускаемся в вестибюль, где его родстер ждет у входа. Мы едем сквозь ночь в Сити, высококлассный ресторан, расположенный на вершине башни Лейк-Пойнт. Мы сидим рядом с окнами, из которых открывается потрясающий вид на озеро и город, и Деклан садится прямо рядом со мной, а не через стол. Он был прав — это впервые для нас. Мы никогда не были на свидании, а потом до меня доходит, что я никогда не была на свидании. Не настоящая, не с мужчиной, которого я люблю. Эта мысль вызывает у меня улыбку, и Деклан замечает это. — Что означает эта ухмылка? — Ничего, — говорю я ему, чувствуя себя немного по—детски. — Это не пустяк за твоими голубыми глазами. Выкладывай. — Ты напористый, ты знаешь это? — Я в курсе. И я жду. — Хорошо, — выдыхаю я. — Я просто сидела здесь и думала... Это действительно глупо. — Ублажи меня. — Если не считать заблуждений... это мое первое свидание. — Когда—либо? — говорит он с любопытством. — Никогда. Он просовывает руку под стол и кладет ее мне на бедро, слегка сжимая. Мы заказываем вино, и он настаивает на подаче с сибирской икрой, обещая, что мне это понравится и я это делаю. — Ты довольно противоречивый, ты знаешь это? — говорю я, ставя свой бокал с вином на стол. — Почему это? — Я помню, как ты пригласил меня позавтракать в ту закусочную, когда я впервые встретила тебя. Несвежий кофе и блинчики. — В кафе «Овер Изи» нет несвежего кофе, — немедленно защищается он, и я смеюсь, подтрунивая: — Что бы ты ни говорил. Но теперь я здесь, распиваю бутылку вина, которое стоит так дорого, что это непристойно. — Тебе это не нравится? — Я никогда этого не говорила, это просто контраст между «несвежим кофе» и хот—догом, который ты съел сегодня у уличного торговца. — Так что бы ты предпочла? — Он наклоняется ближе ко мне и снова кладет руку мне на бедро. — Мне нравятся твои противоречия, — признаюсь я, когда он запускает руку под подол моего платья. Мое тело напрягается, и я обвожу взглядом комнату, задаваясь вопросом, знает ли кто-нибудь, что происходит под скатертью. — Ты нервничаешь? Уделяя ему свое внимание, я спрашиваю: — Тебе нравится заставлять меня нервничать? — Да. — Почему? — Мой голос дрожит, когда его пальцы касаются кружева моих трусиков, а затем он толкает меня в бедро, чтобы я раздвинула ноги и я это делаю. — Потому что мне нравится испытывать тебя, — признается он, сдвигая мои трусики. — Чтобы посмотреть, как далеко ты позволишь мне подтолкнуть тебя. — Неужели я когда-либо останавливала тебя? — Никогда, — шепчет он хриплым голосом, в то же время засовывая один из своих пальцев в мою киску. Я ахаю. Он улыбается. Гордость и доминирование окрашивают его глаза в ярко—черный цвет. — Ты хочешь, чтобы я остановился? — Нет, — выдыхаю я, и он вытаскивает свой палец из меня и медленно вращает мой клитор кругами. — Скажи мне, почему ты так уступаешь мне. — Потому что я люблю тебя. Он засовывает свой палец обратно в меня. — Скажи это еще раз. У меня перехватывает дыхание, я неровно бормочу, борясь с желанием стиснуть его руку, почти хныча: — Я люблю тебя. Он резко выходит из меня, оставляя меня томиться, и сдвигает мои трусики обратно, чтобы прикрыть меня. Моя грудь заметно поднимается и опускается, когда я смотрю, как он подносит руку ко рту и слизывает мое возбуждение со своего пальца. Неудовлетворенная и измученная, я доживаю до ужина, а когда счет оплачен, быстро ухожу. Дерзкая ухмылка Деклана должна раздражать меня, но это только заставляет меня хотеть трахнуть его еще больше. Он берет меня за руку, и как только мы оказываемся в лифте, он еще больше проверяет меня, отказываясь прикасаться ко мне. Мое тело в состоянии повышенной готовности, чувствительно к каждому элементу, просящее, чтобы к нему прикоснулись, но он не привлекает меня. — Мудак, — бормочу я себе под нос, и он улыбается. Двери лифта открываются, и как только мы выходим из здания, мои шаги останавливаются в тот момент, когда я вижу ее. Она останавливается, как только видит меня, ее глаза сужаются, превращаясь в кинжалы. Я никогда не видела у нее такого взгляда, но для меня он ничего не значит. — Ты вернулась, — заявляет она. — Я тоже рада тебя видеть, Жаклин, — снисходительно говорю я. — Жаклин? — Деклан задает вопросы самому себе, но мы все слышим. — Ты, — обвиняет она, глядя на Деклана. — Ты сукин сын! — Ты жестоко ошибаешься, — вмешиваюсь я. — Твой муж... — Мертв! Из—за вас двоих, — обвиняет она. Ее громкий голос привлекает внимание пары прохожих, но они продолжают двигаться. Затем она смотрит вниз на мою руку, переплетенную с рукой Деклана. — И как быстро ты двигаешься вперед, Нина. — Ты на взводе. И это говорит женщина, которая не только трахалась с моим мужем, но и была достаточно глупа, чтобы забеременеть. Так что, не смей стоять там, как будто ты чертова ледяная принцесса, — набрасываюсь я, в то время как Деклан позволяет мне справиться с ней самостоятельно.