Слезы подступают, а затем скатываются по ее щекам, когда она взрывается: — Ты убил моего мужа! У меня ничего нет, потому что ты отнял у меня все! — У меня нет от тебя ни хрена. Я освободила тебя от этого придурка. Он, блядь, изнасиловал меня и пытал! И посмотри на себя, — принижаю я. — Стоишь там, как будто ты жертва, когда ты должна благодарить меня за избавление мира от этого куска дерьма. Помимо того, что он сделал со мной, моя кровь закипает, когда я думаю о том, что Ричард сделал с матерью Деклана, и о той роли, которую он сыграл в жизни моего отца. — Как ты смеешь очернять его имя своей ложью? Он бы никогда... — Ты не можешь быть настолько глупа. Конечно, ты уже знаешь, каким человеком он был, но ты настолько слаба, что все еще защищаешь его. — Что я должна делать? Моя жизнь кончена! Мое имя больше ничего не значит. И из—за тебя я осталась ни с чем. Все, что у меня когда-либо было, было конфисковано. Все подвергли меня остракизму, и я погрязла в долгах. — И все же ты винишь меня, — говорю я. — Я думаю, ты получила по заслугам за то, что вышла замуж за этого мудака, и трахалась с женатым мужчиной. Похоже, все, что у тебя есть, — это надежда, что твой незаконнорожденный сын вырастет и не возненавидит тебя, поскольку теперь все богатство принадлежит ему. Моя улыбка становится шире. — Должно быть, паршиво знать, что все эти деньги в пределах досягаемости, и все же Беннет запретил тебе прикасаться к ним, потому что ненавидел тебя. — Ты сука! — Вы здесь закончили, — рявкает Деклан, вставая между нами. — Тот мужчина, за которого ты вышла замуж, был хладнокровным убийцей. Принимай это или нет, мне на самом деле похер, но не возлагай вину на то, чего не должно быть. Не давая пройти ни секунды, он ведет меня к своей машине, оставляя ее плачущей, одну, на тротуаре. Деклан закрывает мою дверь, и я смотрю на нее через окно, ненавидя ее за то, что она любила и поддерживала такого злого человека. Мужчина, который оставил меня раздетой догола на несколько дней, в то время как он унижал и разрушал меня, избивал и насиловал. Человек, который так много забрал и из моей жизни, и из жизни Деклана. Деклан ускоряется, и я отказываюсь позволить воспоминаниям о том, что Ричард сделал со мной, ожить. — Ты в порядке? — Я не хочу об этом говорить, — огрызаюсь я. Я не могу говорить, потому что все, что я могу сделать прямо сейчас, это сосредоточиться на том, чтобы загнать эти воспоминания обратно в глубокую пещеру моей души. Зажмурив глаза, борясь с собой, я слышу звон в голове, и это похоже на удар топора по моему черепу. Я зажимаю уши руками и даже не замечаю, как Деклан останавливает машину. Он тянется ко мне и касается моей руки, и когда я открываю глаза, я вижу самодовольное лицо Ричарда вместо Деклана. Мое тело выгибается назад, отшатываясь от него, и я кричу: — Не прикасайся ко мне, черт возьми! — Элизабет, все в порядке, — настаивает он, отстегивая мой ремень безопасности и обнимая меня, пока я борюсь с пронзительным звоном в голове. Я издаю жалкий крик, мой голос истекает кровью: — Останови это! — Открой глаза и посмотри на меня, — требует он твердым голосом. Он хватает меня за голову и заставляет сосредоточиться на нем. — Дыши. Мне нужно, чтобы ты дышала вместе со мной. Все вокруг меня и внутри меня — это безумный хаос звуков, голосов, видений. Ураган, вращающийся с непостижимой силой, но его глаза остаются неподвижными и твердыми. Он — единственный непоколебимый элемент в этом водовороте, и мне требуется все мое усилие, чтобы сосредоточиться на нем — на его словах. — Вот и все, дорогая. Просто дыши, — подбадривает он, когда я чувствую, как мои легкие наполняются воздухом. Мой взгляд не дрогнет, и вскоре все вокруг превращается в низкий гул, который мне в конце концов удается заглушить. Он сумел прогнать демонов, с которыми я не смогла бы бороться в одиночку. И именно здесь, в темноте ночи, на пустынной боковой улице, я должна признать тот факт, что мне, несомненно, нужен Деклан. Глава 19 Элизабет После моей стычки с Жаклин все, чего я хочу — это спать. Стресс от моей панической атаки должен был вырубить меня, но я ворочаюсь с боку на бок с тех пор, как моя голова коснулась подушки. Когда загорается мой мобильный телефон, я хватаю его с тумбочки. На экране появляется надпись: «Неизвестно» и я знаю, что это звонит Мэтт. Я отклоняю звонок и выключаю телефон. Мой разум мечется в миллионе разных направлений, пробуждая еще больше воспоминаний. Не желая больше лежать в постели, я беру список пассажиров и блокнот и иду в офис, чтобы направить все свое внимание на изучение этого документа. Я пробежала половину имен, перебирая буквы по кругу, по кругу и по кругу, не зная, что я ищу, но надеясь, что что—то найду. Я просматриваю еще три имени: Паркер Мур, Дорранс Райли, Квентин Маллес. Все это тупики, и до того, как начинает всходить солнце, я незаметно для Деклана прокрадываюсь обратно в постель. Мне удается поспать пару часов, а когда я просыпаюсь, Деклан уже заказал завтрак. Запах его кофе и свежеиспеченных круассанов наполняет воздух, и прежде чем я полностью просыпаюсь, он наливает мне чашку горячей воды и протягивает пакетик чая. — Спасибо. Пока мы сидим в постели, Деклан читает газету, а я смотрю, как пакетик просвечивает сквозь прозрачную воду в моей чайной чашке. Сон все еще туманит мою голову, когда я продолжаю макать чайный пакетик вверх и вниз, пока вода не становится нежно—янтарной, настоянной на ароматных травах, которые помогают мне проснуться. — Он в газете, — бормочет Деклан. — Кто? Он протягивает мне «Чикаго трибьюн», и вот он Каллум. Он стоит в своем тюремном оранжевом комбинезоне с заголовком «Обвиняется участник банды по торговле оружием». Я смотрю на Деклана, когда он делает глоток кофе, и говорит: — Ты же знаешь, что это только вопрос времени, когда мы закончим с этим. — Что ты имеешь в виду? — Наше участие. Ты была замужем за Беннеттом, вращалась в том же кругу, что и Ричард, и проводила время с моим отцом. Все это, наряду с похищением и убийством, мы оба будем вынуждены давать показания, — говорит он мне, прежде чем сбросить с себя простыни и поспешно встать с кровати. — Последнее, что мне нужно, чтобы этот человек порочил мое имя, — кусается он. Он зол из—за того внимания, которое это привлечет к нему и его компании. — Деклан, — кричу я в панике, мое сердце начинает бешено колотиться, когда меня внезапно осеняет. — А как насчет меня? Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и осознает это, когда видит тревогу в моих глазах. — Они будут копаться в моей истории, а Нина уходит так далеко в прошлое. Они поймут, что я мошенница, — выпаливаю я пронзительным голосом. — Меня обвинят в краже личных данных и растрате, а также в любом другом преступлении, которое они могут повесить на меня. — Черт, — ворчит он себе под нос. Я думаю, это было неизбежно, что моя афера в конце концов настигнет меня. Мой разум работает на пределе, думая о том, как я могла бы найти выход из этого, как я могла бы объяснить это, но я не могу ни на чем сосредоточиться. — Что нам делать? — Я позвоню своему адвокату, — говорит он мне. — Я не хочу, чтобы ты волновалась, у нас есть время. Это может занять до года, прежде чем дело даже дойдет до суда. — А как насчет тебя? — А что насчет меня? Я выскальзываю из кровати и подхожу к нему. — Это ты говоришь мне, что я не должна прятаться от того, что причиняет мне боль. — Он не причиняет мне вреда, — немедленно защищается он, но я разоблачаю его блеф, говоря: — Он даже не пытался остановить убийство твоей мамы. Он отошел в сторону и просто позволил этому случиться. Так что не говори мне, что это не причиняет тебе боли, Деклан. Я знаю, что это так, — я протягиваю к нему руку и кладу ее ему на сердце. — У нас с тобой одно и то же слабое место, одна и та же рана — смерть родителя. Он накрывает мою руку своей, и она полна напряжения, сжимая меня слишком сильно. Ему больно. Деклан Ее кости хрупки в моей хватке, пока я борюсь с агонией, которая оставляет на моей душе отметины в ранах, которые отказываются заживать. И она права. Моя мама всегда была слабым звеном в моей броне. Она самая нежная часть моего сердца и все, что близко к ней прикасается, причиняет мне боль. Но эта боль испорчена яростью, которую я испытываю к своему отцу теперь, когда я знаю, какую роль он сыграл. Я смотрю в глаза Элизабет и вижу в них печаль. Она напомнила мне по поводу моего дерьма, так что есть только один вариант, если я не хочу, чтобы она видела во мне лицемера. — Тогда давай поедем в Нью—Йорк. — Ты собираешься увидеться с ним? — удивленно спрашивает она.