— Каким направлением коммерческого развития вы занимаетесь? — Гостеприимство на высшем уровне. — Итак, я вижу. Я только что нашел вас на своем компьютере. МакКиннон, шотландец по происхождению? — он спрашивает Деклана, и я не могу поверить, что он на самом деле разговаривает с моим отцом. Деклан отвечает, и тогда мой отец продолжает: — Я могу начать выбирать некоторые места, чтобы отправить вам электронное письмо? — Считайте меня старомодным, но я надеюсь, вы не возражаете, что я предпочитаю вести дела лично, а не по телефону. Я хочу убедиться, что вы тот человек, с которым стоит работать. В конце концов, если покупка будет совершена, вы получите значительную комиссию. Я хочу быть уверен, что это достанется кому—то честному. — Я не могу не согласиться с вами. Вот что я вам скажу, как на счет сегодняшнего вечера? — У меня есть несколько электронных писем, на которые нужно обратить внимание, но в остальном я свободен. — Шесть часов подойдет? — Это отлично. У меня была утомительная пара дней, так почему бы нам не встретиться в «Жемчужном краю», где я остановился. Я в президентском номере. Он даже не колеблется, когда отвечает: — Увидимся в шесть, мистер МакКиннон. Я смотрю, как Деклан заканчивает разговор и кладет трубку. — Его голос... — начинаю я, а затем теряю дар речи. — Ты в порядке? Некоторое время я не могу говорить, пытаясь переварить разговор отца по телефону. Это даже кажется нереальным, и знать, что он будет здесь всего через несколько часов, это то, что я не могу переварить. — Дорогая? — Я никогда не думала, что снова услышу этот голос. Я думала, что это ушло навсегда, а теперь... — Я знаю. Тебе не нужно пытаться выразить это словами. — Я даже не знаю, что чувствовать. В одну минуту я радуюсь, что он жив, а в следующую я в такой ярости. Но теперь он приезжает сюда, и я взволнована и напугана. — Нет правильного способа чувствовать. Я думаю, что самое главное — позволить себе почувствовать все это, — говорит он. — Мне просто нужно, чтобы ты обнял меня прямо сейчас, — говорю я ему. Я сворачиваюсь калачиком в его объятиях и закрываю глаза, пока он проводит руками вверх и вниз по моей спине. Я открываюсь для его утешения и беру все, что могу. Это миллиарды крайностей в моем сердце и голове, но каким—то образом Деклан достаточно силен, чтобы умерить бурю во мне. Его тепло способно расслабить меня настолько, что в конце концов я засыпаю, а когда просыпаюсь, он все еще обнимает меня. Я смотрю в окно и вижу небо, покрытое рябью розовых и оранжевых волн. — Как ты себя чувствуешь? — тихо спрашивает Деклан. Мой голос сонный, когда я отвечаю: — На этот вопрос трудно ответить. Он наклоняется и целует меня. — Почему бы тебе не привести себя в порядок, пока он не пришел? Что надевают, когда впервые после двадцати трех лет встречают своего покойного отца? После душа я роюсь в своих чемоданах, которые вчера так и не удосужилась распаковать, и вытаскиваю пару черных брюк и струящийся зеленый топ. Я занята собой, сосредоточившись на том, чтобы хорошо выглядеть для него, может быть, это я подсознательно отвлекаю себя, а может быть, это потому, что я честно хочу выглядеть красиво для своего отца. Я действительно не знаю. Я сушу волосы и укладываю их свободными волнами, а затем наношу свой обычный легкий макияж и немного блеска на губы. Я надеваю пару черных туфель на плоской подошве, прежде чем взглянуть на себя в зеркало. Мой желудок скручивается от нервозности. Я понятия не имею, что я собираюсь ему сказать или как я собираюсь реагировать. Я бесконечно мечтала о том, как волшебным образом верну своего отца, и теперь, когда это произошло и стало реальностью, мне вдруг становится страшно. — Ты выглядишь идеально. Когда я поворачиваюсь к Деклану, прислонившемуся к порогу, я натянуто улыбаюсь ему. — Ты уверен? — спрашиваю я, внезапно почувствовав себя неловко. — Я знаю, ты нервничаешь и волнуешься, но постарайся не психовать. — Что, если я не смогу этого сделать? — А что, если ты сможешь? — возражает он. — Иди сюда. Я вхожу в его объятия и держусь за него. — Ты дрожишь, — замечает он. — Почему бы мне не предложить тебе выпить, чтобы успокоить нервы? Я следую за ним в гостиную, и прежде чем мы подходим к бару, раздается стук в дверь. Останавливаюсь как вкопанная, весь воздух высасывается из моих легких, и я на мгновение парализована. Деклан оглядывается на меня, и я в шоке. — Это он. Глава 24 Элизабет Все мое тело замирает, и я клянусь, что мое сердце пропускает удар или два. Я широко раскрываю глаза, когда Деклан смотрит на меня. Я не могу говорить. Моя кожа покрывается гусиной кожей Деклан кладет руки на мои щеки и говорит мне с уверенной настойчивостью: — Ты можешь это сделать. Кивая головой, я говорю, проглатывая комок, застрявший у меня в горле. — Не отпускай меня. — Я не буду. Держась за руки, мы идем к двери. Каждый шаг, который я делаю, ощущается как марафонский шаг. Мое сердце дрожит, беспорядочно колотясь под моими костями. Еще один стук. Я протягиваю дрожащую руку, и волна тошноты накатывает с силой, когда я задерживаю дыхание и открываю дверь. Это он. Его глаза встречаются с моими, и я не могу говорить. Я могу буквально протянуть руку и дотронуться до него, но я этого не делаю. Я слишком боюсь, что он может исчезнуть, если я сделаю какие-нибудь резкие движения. Он смотрит на меня в замешательстве. Его глаза слегка подрагивают, и я задаюсь вопросом, есть ли в них, возможно, намек на узнавание. — Папа. Мой голос дрожит, а его глаза расширяются от любопытства, но именно тогда, когда этот самый взгляд превращается в удивление, я понимаю, что он знает. Одним плавным движением он делает шаг ко мне и притягивает меня в свои объятия. — О, Боже мой, — выдыхает он, не веря своим ушам, и я обнимаю его свободной рукой, когда начинают капать слезы. — Элизабет? — Это я, папа, — говорю я ему, когда мои эмоции достигают безбожных масштабов. Его власть надо мной — самая сильная, которую я чувствовала за всю свою жизнь. И внезапно все мои страхи, мои сомнения, моя ненависть исчезают. Деклан отпускает мою вторую руку, и я обнимаю ею своего отца. Его спина дрожит в моих объятиях, и я слышу щелчок Деклана, закрывающего дверь, когда мы оба плачем. Он баюкает мою голову в своей ловкой руке, точно так же, как он делал, когда я была маленькой девочкой, и выдыхает: — Моя маленькая принцесса. Он отстраняется, обхватывает мою голову руками и изучает мое лицо. — Боже мой, ты такая красивая, — хрипло говорит он. Его слова залечивают раны, и когда мое лицо искажается от рыданий, я опускаю голову, и он снова прижимает меня к своей груди. Мое тело вздымается, когда я отпускаю годы и годы агонии. Я хочу сказать тысячу слов, но не могу перестать плакать. Я не могу перестать цепляться. Я просто не могу отпустить тебя. — Дай мне посмотреть на тебя еще раз, — говорит он, когда отстраняется и опускает голову до моего уровня.