Яков быстро вернулся. С тем же ведром. Подойдя к Голованову, он взял второй рукой ведро под днище и размахнувшись окатил того ледяной водой из колодца. Тысячи и тысячи иголок в один момент укололи до самых нервов Андрея. Он закрыл глаза и сильная дрожь пробежала по всему телу. Отбросив с силой ведро в угол, Эркенов вновь опустился на корточки. – Ты что, Голованов? Героем хочешь умереть? Это никого не спасёт. Ты просто тянешь время. Я их всё равно найду. Мне спешить некуда, – сквозь зубы, зло шипя как змея, выдавил из себя Яков. – И… не… таких… мудаков… хоронили, – процедил Андрей, с трудом шевеля языком. Эркенов вспылил. Почти подпрыгнув, он схватил стул за спинку и резко развернул его так, что Голованов оказался к нему спиной, за которой и были связаны руки. Яков ухватился своей громадной ручищей за мизинец Андрея и резким движением вывихнул его из сустава. Глухой стон вырвался из груди связанного. – Сволочь! – прошептал Голованов еле-еле, превозмогая боль. Яков его не услышал. Он развернул его обратно и уставился на него сверху вниз. – Ты уже покойник, Голованов! – как суровый и необратимый приговор произнёс Эркенов. – Когда кончатся пальцы на руках и ногах, я отрежу твою голову и привезу её к тебе домой. Наверное твой сын очень обрадуется. И жена тоже будет рада… Так ведь? – криво усмехнулся Эркенов. Его глаза зло и ненавидяще блеснули в темноте. В них не было ничего человеческого в этот момент. – Хорошо… я скажу, – неожиданно произнёс Андрей. Яков даже не ожидал такого повиновения. Но он молча ждал от Голованова признания и рассказа. – Это были… двое военнослужащих, – начал он говорить, делая паузы от боли во всём теле. – Алексей Васильев и… Михаил Гречкин. Адреса их я просто не помню… Но они, по-моему, сразу же покинули город… и больше здесь не появлялись. Адреса, если есть, то их там нет… – Ты врёшь, мразь! – вскричал Эркенов. – Как могли два зольда моего брата и полбригады завалить? – Их было двое! – твёрдо, негромко, поскольку на это не было сил, повторил Голованов. – Они спецназовцы в прошлом. Профессионалы. – А-а-а…, – протянул Эркенов, теперь поняв что к чему. Но всё же веря с трудом. Голованов замолчал. – У тебя всё? – вскинул свои чёрные брови Эркенов. – Да, – промычал Андрей. – Ну что же…, – Яков задумался. Что-то нехорошее зарождалось в его безжалостном мозгу. А разве могло появиться там, внутри нечеловеческого сознания, что-то светлое и доброе? Это исключено. Обделила его природа этим. Обидела. И очень сильно… Вот он и приносит проблемы человеческому обществу, будучи сам натурой жестокой и склонной к насилию, что выражается практически во всём, с чем и с кем бы он не имел дело. Эркенов ушёл в дом. У Голованова появилось время обдумать и прикинуть свои шансы на спасение. Но их не было. Слишком хорошо его связали. Не шевельнуться. Да и вокруг ничего даже близкого к острому предмету нет. Примерно через пятнадцать минут, как показалось Андрею, Яков вернулся. Но не один. Два амбала молча проследовали к нему, достали ножи и разрезали все верёвки. ''Неужели?'' – блеснула мысль у Голованова. Но… он рано размечтался о свободе. Ему так и не дали возможности размять разбитое, затёкшее от одной позы, тело. Откинув в сторону освободившийся от него стул, они вдвоём вновь его связали новыми верёвками, но на этот раз только по рукам и ногам. Всё это время Эркенов, не проронив ни слова, стоял около входной двери. Также безмолвно действовали вышибалы. Подняв с холодного пола Голованова под руки, они подхватили его, так что ноги его оказались на весу, и двинулись на выход. Андрею больше всего не нравилось эта неизвестность. Это молчание. Эта тишина, нарушаемая лишь шарканьем обуви. Во дворе его бросили к забору. Он всё никак не мог понять, что же будет дальше. К чему готовиться? Пусть не физически, но хотя бы морально. Физическую форму его так нарушили, что чтобы восстановиться ему потребовались бы явно не одни сутки. Один из амбалов проследовал в деревянный гараж, крыша которого было покрыта новым шифером. Выгнав машину и развернувшись здесь же во дворе, вышибала подогнал её багажником прямо к сидящему Голованову. ''Будут грузить меня'' – догадался он. – ''В город отвезут, скорее всего. Но куда точнее? Как сообщить своим, где я нахожусь?'' – крутились у него неразрешимые вопросы. Эркенов подошёл к водиле и склонившись к его уху что-то добавил. Это было понятно. Раз амбалы работают без подсказок и указаний, раз сами ничего не спрашивают, то видно их накануне хорошо проинструктировали что и зачем. Голованову завязали глаза какой-то чёрной засаленной, сильно пахнущей какой-то дрянью тряпкой и погрузили на заднее сидение. Рядом с ним плюхнулся второй вышибала. Яков наклонился уже к нему и бросил лишь одно слово: – Справитесь? – В точности, – кратко и щеголевато, по-гусарски, ответил амбал. – Вперёд! – скомандовал Яков и хлопнул два раза ладонью по крыше автомобиля. Водитель включил дальний свет. Машина мягко тронулась с места, аккуратно проехала через ворота и быстро набрала скорость на хорошо укатанной щебёночной дороге. Эркенов проследил взглядом автомобиль, и лишь когда габаритные огни совсем растворились в ночи, развернулся. ''Пора и поспать'' – раздумывал он, шагая к деревянному дому. Задержавшись около колодца, испив ещё пару стаканов холодной родниковой водицы, он бесшумно прошёл до своей кровати, добродушно предоставленной хозяином сего дома. Стараясь не разбудить (даже так!) Гранкина, Яков улёгся, натянул до подбородка одеяло и, словно мгновенно отключившись от внешнего мира, крепко заснул. В эти оставшиеся ночные часы ему абсолютно ничего не снилось… Утром, когда солнце только поднимается и начинает ярко светить с небосклона, часов в 6, Михаил Гранкин сидел перед Эркеновым и получал инструкции. – Надо добраться до списка всех военных в военкомате, кто был в этом городе за последнее десятилетие, – наставлял Яков. – По ним нужны все данные какие есть. Все. Понимаешь? Чем больше, тем лучше. И это нужно сделать в ближайшие два дня. Понял? – Как не понять, – скромно произнёс Гранкин, прикидывая сразу, что и как придётся делать, кому сейчас звонить, с кем договариваться о встрече, кому придумывать легенду, чтобы никто ни о чём не догадался. И сразу он прикинул, во сколько это всё обойдётся этому Эркенову. Вот тут он, Миша, постарается взять с него хорошо. И за моральный ущерб в том числе. Не мог он забыть, как этот урод схватил его за шею и душил. И задушил бы, если бы он не был ему нужен. Побрившись и переодевшись в деловой костюм, Гранкин, свежий и бодрый ждал возвращения машины. Вторая машина, на которой приехал Яков, была в свободном сарае, но на ней были не местные номера, и поэтому он не хотел никуда соваться на ней. Тем более те, к кому Миша собирался по делам прекрасно знали какая машина была в последнее время у него. Их, хищников, не обманешь. Присматриваются ко всему, что движется и не движется. Да и Эркенов со своими бритоголовыми дружками не осмеливался вылезать на ней в город. Возможно она числилась в розыске. Это тоже ещё надо было проверить. И они вернулись… вдвоём. Оба вышибалы вылезли из машины, зевая проверили салон на возможно оставшиеся вещи и подошли к Якову. – Всё хорошо. Он один. И никуда не денется, – устало доложил один из них и добавил. – Скоро он умрёт. – Ладно. Дуйте спать, – бросил Эркенов, присев на лавочку около дома. Они удалились, переговариваясь о чём-то между собой шёпотом. Яков наблюдал за ними, потом перевёл взгляд на Гранкина, который копошился около машины. Тот проверил давление в колёсах своей уже изрядно потрёпанной ''шестёрки'', протёр мягкой тряпочкой лобовое стекло, предварительно сбрызнув его из баллончика со спецжидкостью для мытья стёкол. Потом взял резиновый шланг, подключил его к крану и подал струю воды на загрязнённые бока машины. Эркенов всё это видел и у него никак не связывалась в мозгу эта картина: элегантный молодой человек в идеально чистом и наглаженном деловом костюме со старым резиновым шлангом в руке, моющий свою старую ''шестёрку''. Он минимум в таком виде должен был бы мыть так свой какой-нибудь ''ниссан'' или ''опель''. Может когда-нибудь и будет. А пока он заканчивал колдовать над внешним видом ''шестёрки''. Протерев её насухо тряпкой, убрав, таким образом, лишнюю влагу, которая могла при высыхании оставить следы, машина приятно заблестела в утренних лучах солнца. Бросив всё хозяйство в багажник, Гранкин уселся в автомобиль, мельком взглянул в сторону Эркенова, увидел как тот неотрывно на него смотрит, и, заведя двигатель с пол оборота, выехал со двора. Вспомнив быстро основное на сегодняшний день, он двинулся к основному шоссе. 4.30, 24 мая, Михайлово Витя был точен. Ровно в половине пятого, как они с Сергеем и договаривались, он был у его подъезда. Ещё с вчерашнего позднего вечера, когда они поговорили по телефону, Витя всё что необходимо для удачной рыбалки собрал в машину. Там было всё: сперва водка с хорошей закуской, а потом уже удочки, спиннинги, резиновая надувная лодка, пара сапог по пояс, сачок и сетка, наживка, блёсны и грузила и много другой всякой всячины. Сергей проснулся от будильника наручных часов за пять минут до приезда Вити. Быстро одевшись под стать утреннего мероприятия, он спустился к подъезду. Тут подкатил и друг Шестов. Обнявшись, как будто не виделись тысячу лет, они поздравили друг друга с началом настоящего выходного дня… – Слушай, Серёж, это когда мы последний раз выезжали на озеро по рыбу? – спрашивал Витя, вспоминая былые прекрасные времена, ведя машину по шоссе к старому озеру, окрестности которого были самыми красивыми во всей округе. – Давно и недавно одновременно, – ответил Сергей, глядя в окно на проносящиеся мимо заросли деревьев. – В памяти, вроде, всё как будто было вчера, и на самом деле уже прошло шесть лет… Эх, время-время… Витя на это промолчал. Он сосредоточился на дороге, на которую они съехали. Достаточно укатанная лесная дорога таила в себе немало опасностей. Лес так стоял впритык к дороге, что при желании, можно было из машины достать до деревьев. Поэтому вероятность наткнуться на поваленное дерево была достаточно высока. И кочки. Тоже неотъемлемая часть русских дорог. Куда же без них! Высокая скорость на такой дороге сразу пресекалась. Вот и ползли они, переваливаясь через одну большую кочку, спускаясь в пологую яму с дождевой водой и вновь подымаясь на очередную кочку или насыпь. Как говориться, медленно и верно, к своей намеченной цели. Зацепив днищем бревно на дороге, Витя угрюмо покачал головой из стороны в сторону, и ещё больше наклонясь вперёд к стеклу, почти уперевшись в него лбом, неотрывно смотрел вперёд на дорогу, стараясь предугадать, что их ждёт за новым поворотом. Да, давно они здесь не были. Всё так необычно, даже. И вот впереди мелькнул просвет среди лесной непроходимой чащи, и блеснула гладь озера. – Эге-гей! – радостно воскликнул Витя. – Смотри, Серёж. Мы прибыли. И Сергей, сидевший до этого момента каким-то напряжённым, увидел озеро. Он как-то сразу оживился, в его глазах загорелся давно забытый огонёк заядлого рыболова, лишённого своего хлеба долгое время. Поставив машину около берега, на ровную площадку, очищенную естественным образом от деревьев, они достали все необходимые причиндалы, нагрузили на себя и пошли к их излюбленному месту рыбалки. Они шли и радовались. Радовались всему, что их окружало. Радовались солнцу, пробивающемуся через густые раскидистые ветви деревьев усыпанных гроздями зелёных молодых листьев. Радовались земле, по которой они спокойно шли, отрешённые от мирских забот и проблем, словно были в раю. А может это и был уголок, частичка неприкосновенного девственного рая?… Радовались чистейшему воздуху, который поступал в их лёгкие, приносил с собой чистый кислород, повышал кровяное давление, а вместе с ним и настроение. Радовались пению просыпающихся птиц. Радовались озеру и воде в нём, приносящей не только ценную влагу и пищу людям, но и являющейся третьей основной составляющей жизни на земле. Не зря говорят: ''Солнце, воздух и вода – наши лучшие друзья''. Они шли и им становилось всё лучше и чище на душе, словно кто-то невидимый стирал всю грязь изнутри. Они даже не ощущали тяжесть снаряжения, наваленного на свои плечи. Словно его не было. Упругая походка, лёгкий шаг. Со стороны могло показаться, что это не люди, которые должны были сгибаться под тяжестью ноши, а инопланетяне, до чёртиков похожие на людей. Но это были совершенно обычные молодые ребята. Единственное, прошедшие хорошую мужскую школу. Вот эти настоящие мужчины и вышли к своему месту. Скоро расположив всё по-военному аккуратно и упорядоченно, они сходили за дровами, благо всё под рукой, развели костёр. Быстро приготовив удочку и захватив с собой банку червей, Сергей первым пошёл к озеру. Хорошо размахнувшись, он для пробы решил забросить подальше. Сев культурно на маленький раскладной стульчик, Сергей с нескрываемым азартом уставился на красно-белый поплавок, мирно покачивающийся на поверхности воды. Витя же возился со спиннингом. Он всё пытался угадать, какую блесну лучше использовать, поэтому брался то за одну, то, через секунду, за другую. Наконец, завидно взглянув на спину друга, сидящего около озера, он выдернул первую попавшуюся из коробочки и прикрепил к леске. Накачав с помощью ручного насоса резиновую лодку, он спустился к воде и погрузился в свой маленький корабль. – Я побросаю немного левее, вон около той заводи, – негромко, чтобы не спугнуть рыбу, сказал Витя, и начал аккуратно без всплесков грести одним веслом вдоль берега. Сергей кивнул, довольно улыбнулся ему и вернулся к своему молчаливому поплавку. ''Так, что там с моим червяком?'' – спросил себя Сергей и потянулся к удочке, когда Витя отплыл на значительное расстояние и начал забрасывать спиннинг. Потянув к себе леску, он почувствовал, как что-то достаточно тяжёлое зацепилось за крючок. Сергей резко подсёк, в надежде, что это рыба, но из воды показалась зелень и прилипшая к ней палка. Он про себя улыбнулся. Ничего, хорошее начало! А со стороны озера послышался смешок. Это был Витя, и он не мог упустить случая посмеяться над первой ''рыбёшкой'' Сергея. Фомин в ответ ему скорчил рожу и широко улыбнулся. Мол, посмотрим, что ты вытащишь. Витя забросил первый раз и начал медленно крутить катушку. И тут у него дёрнуло. Да так дёрнуло, что он чуть не выпрыгнул из лодки. Опустившись на оба колена, он грамотно заматывал леску на безынерционную катушку. И вот в метрах пяти от лодки показалась крупная голова щуки. Вот так начало! Аккуратно подтащив её, Витя взял спиннинг в левую руку, а правой взял подсачек. Зачерпнув им под щукой и приподнимая спиннинг, таким образом, он затащил её в лодку. Глаза Вити светились от счастья. Килограмма три не меньше! Сергей неотрывно следил за всеми движениями друга, и когда щука оказалась в лодке, от всей души порадовался за него. Подняв вверх большой палец, Сергей коротко свистнул. Витя бросил взгляд и увидел одобряющий жест Сергея. И ответил тем же, словно подбадривая его. Следующий вытащил рыбу Сергей. Это был большой окунь. Красавец. А вот у Вити что-то не пошло после первой щучки. Он битый час закидывал спиннинг, но озеро молчало. А у Сергея наоборот. В тихой заводи он уже успел поймать пять карасиков и ещё двух окуней. Решив сменить позицию, Витя снова взялся за весло. Когда он оказался почти на противоположном конце от того, где остановились они, и где рыбачил Сергей, Витя вдруг услышал необычный звук. ''Показалось'' – подумал он, замерев и прислушавшись. – ''Деревья скрипят от ветра так''. Но… звук повторился. И было в этом звуке что-то странное. Вроде как даже очень знакомое. Но на что это похоже?… Он вновь прислушался, и попытался вглядеться в глубину леса, простирающегося перед ним. Ничего не увидев, Витя ничего и не услышал. ''Всё-таки природа'' – успокоился он и снова взялся за весло, намереваясь проплыть чуть ближе к середине. И звук снова повторился. На этот раз Витя не мог ошибиться. Этот звук – это был стон человека! Витя что было сил, начал грести к берегу. Достигнув его за десяток взмахов, он ловко выпрыгнул, даже не замочив сапог, и бросился в чащу. Пробежал метров двадцать и замер, умаляя про себя этого человека повторить ещё раз, чтобы сориентироваться. И он повторил, словно услышал его. Ещё метров через десять, в густой чаще из молодых деревьев и большого кустарника, он обнаружил привязанного к дереву стоящего человека. Он был в одних трусах. Всё его тело было покрыто красными и синими пятнами: красными – от укусов комаров, слепней и мух; синими – от ударов. Приблизившись, Витя увидел разбитое, в засохших кровоподтёках, лицо. Они были везде: на губах, лбу, носу, висках. Везде. Хорошо, что его армейский нож с ним. Нащупав одной рукой пульс, второй он уже перерезал верёвки. На секунду человек открыл глаза, но от яркого слепящего солнечного света вновь закрыл их. Когда последняя верёвка была перерезана, грузное тело обмякло. Он потерял сознание. Витя ещё раз проверил пульс. Тот бился еле-еле. Но бился. Убрав нож на своё место, Витя взвалил через плечо человека и направился к лодке. Хорошо, что лодка двуместная. Опустив его аккуратно в носовую часть лодки, Витя оттолкнулся от берега и быстро начал грести напрямик через всё озеро. Человек в себя не приходил. Где-то ближе к середине озера, Витя в очередной раз проверил пульс. Он всё ещё был. Тогда он зачерпнул рукой воду за бортом и полил ему лицо. Рот интуитивно, бессознательно, приоткрылся. Живительная влага попала и туда. Человек застонал, но опять, через секунду, умолк. ''Откачаем, лишь бы по пути не умер'' – думал Витя, вспотев от физической нагрузки. Тяжеловато было тащить маленьким веслом в маленькой лодке двух здоровых человек.