Натянув на тощее тело футболку, Владик включил компьютер и поплелся на кухню. Завтракал он обычно бутылочкой йогурта с чрезвычайно живыми бактериями, каковой, согласно народной молве, положительно сказывался на самочувствии и улучшал работу желудочно-кишечного тракта. По дороге к холодильнику Владик подумал о том, что надо бы собрать и нарядить небольшую искусственную ель, потому что тянуть с этим больше нельзя. Он, конечно, давно вырос из того возраста, когда украшенная стеклянными шарами елка вызывала хоть какие-то эмоции, но традиция обязывала. Вот только на сбор ненастоящего дерева и его украшение уйдет как минимум часа два, и Владик крепко призадумался, стоит ли того соблюдение глупой традиции. Ведь он только позавчера скачал новую, запредельно крутую игру на тему меча и магии, и дел, соответственно, было невпроворот. Минувшей ночью до трех часов лазал по болоту, добывая руду, теперь оставалось достать кожу, дерево и качнуть кузнечный навык. И тогда он сможет наконец-то изготовить себе замечательный рунный меч. Вообще-то в виртуальном пространстве Владик был магом. Чары давали больший простор для творчества и большее разнообразие, чем тупая долбежка по «мышке» в случае игры за воина. В новой игре он тоже не стал изменять себе, но все оказалось не так просто. Чтобы стать магом и получить доступ к заклинаниям, следовало прежде добраться до башни чародеев, а путь туда был долог и труден. На каждом шагу поджидали враги, притом, чем дальше, тем более свирепые. В какой-то момент Владик просто уперся в двух некромантов, и не смог пройти их даже с восьмой попытки. Для него, матерого геймера, это был почти позор. Правда, небольшим утешением служил тот факт, что он проходил игру на максимальном уровне сложности, но Владик уже давно так делал. Пришлось прекратить свое победное шествие по прекрасно детализированному миру и заняться снаряжением. Купил неплохую кольчугу и интересный шлем, но добротных мечей в продаже не было. Оставалось одно – сделать оружие самостоятельно. Вспомнив о своем недоделанном мече, Владик едва не передумал пить йогурт, а на елке и вовсе поставил крест. Какая может быть елка, когда восемь раз обидевшие его некроманты до сих пор живы, здоровы и не чихают? Нужно скорее делать меч и идти мстить. Месть. Было в этом слове что-то неуловимо тревожное. Владик ощутил мурашки на коже, будто чуя приближение опасности. Но он был в своей квартире, за двумя дверьми и пятью замками, на восьмом этаже. Тут безопасно. Чтобы развеять странное беспричинное ощущение беспокойства, Владик все-таки решил потребить йогурт. Некроманты две минуты подождут, ничего с ними не случится, а вот стабильная работа желудочно-кишечного тракта, это не только залог здоровья, но и хорошего настроения. Распахнув дверь холодильника, Владик буквально опешил. Потому что все его пространство оказалось заполненным банками с тушенкой. Те ровными рядами стояли на стеклянных полках, и с каждой на Владика смотрела обманчиво жизнерадостная корова с грустными, все понимающими глазами. – Что это такое? – пробормотал Владик. – Откуда? Действительно, он совершенно не понимал, каким образом в его холодильнике мог образоваться годовой запас консервов. Сам он тушенку в дом не приносил, да и вообще никогда ее не ел, считая вредной пищей. И ведь еще вчера вечером ее здесь не было. И вновь мурашки побежали по спине, а Владика захлестнуло уже знакомое чувство тревоги. Как будто интуиция туманными намеками сообщала ему о надвигающейся беде. Владик поежился, и закрыл дверцу холодильника. Хотел выпить хотя бы кофе, но открыв шкафчики, опешил. Те были забиты пакетами с сухариками. Владик не ел сухариков, от них его пучило не по-детски. И вчера их здесь тоже не было. – Как-то странно все, – произнес он, чувствуя вползающий в душу страх. Но кое-что могло спасти его. Игра! Сейчас он подсядет к компьютеру, и с головой нырнет в восхитительный мир меча и магии, а все эти странности тут же отойдут на двадцать пятый план. В самом деле, так ли уж важна аномально возникшая в холодильнике тушенка или имеющие загадочное происхождение сухарики на фоне ждущих его подвигов? Ему там мир, между прочим, спасти предстоит, могущественных врагов сразить, бесценные артефакты добыть. Вот что важно. А тушенка…. Ну, есть она, и есть. К его возвращению компьютер уже загрузился, но на экране монитора творилось что-то странное. Вместо привычной заставки с голой бабой в латном бикини и с огромным мечом в руках, Владик увидел красный экран. Что такое синий экран, он знал, даже наблюдал его воочию, но красный видел впервые. Вначале Владик грешным делом подумал, что подцепил какой-то вирус. Правда, о таком вирусе он никогда не слышал. Одно было ясно – красный экран не от ПО сего. Присмотревшись, Владик различил на красном фоне чуть более яркие полосы, которые оказались словами. Пришлось усилить яркость экрана, чтобы разобрать их. К ужасу Владика, слова были самыми грязными и непристойными ругательствами, какие только бывают на свете. Пробежавшись глазами по строчкам, Владик чертыхнулся, и решил, что все-таки, похоже, имеет дело с каким-то новым вирусом. Попытка ликвидировать красный экран тремя волшебными клавишами не увенчалась успехом, кнопка принудительной перезагрузки на системном блоке тоже не помогла. Вздохнув, Владик выдернул штепсель из сетевого фильтра. И после этого мурашки побежали по его спине вновь. Потому что красный экран никуда не пропал. Это было невозможно. Питание на монитор не подавалось, он просто не мог выдавать какую-либо картинку. Ничего не мог. Но выдавал. Владик вскочил со стула и попятился от одержимого темными силами компьютера. Под его ногой что-то хрустнуло. Опустив взгляд, Владик увидел флешку, которую только что раздавил свой тяжелой пятой. Странно, но Владик ее не помнил. Он хотел наклониться и собрать осколки, как вдруг тишину квартиры разнес вдребезги телефонный звонок. Несчастный программист едва не поседел. Стараясь взять себя в руки, он снял трубку и поднес к уху. – Ало? Кто это? – спросил Владик. В трубке послышались какие-то хрипы, похожие на дыхание астматика. Владик отключился и положил трубку на стол. Сразу же за этим телефон зазвонил снова. – Ало? Владик ждал, что опять услышит хриплое дыхание, но вместо этого прозвучал голос. Зловещий, жуткий голос, словно донесшийся из другого измерения, обители ужаса и хлада. – Ты умрешь через семь минут, – пообещал неизвестный. – Кто это? – перетрусил Владик. – Перестаньте немедленно хулиганить, а то я в полицию позвоню. – Ты умрешь через шесть минут, – сообщил аноним. – Все, я бросаю трубку, – нервно крикнул Владик. – Она тебе не понадобится. Я уже близко. Затем из трубки зазвучал жуткий звук, будто кто-то породил немыслимо долгую монотонную отрыжку. Владик не вынес ужаса, и отключился. – Так, спокойно, – попытался взять себя в руки он. – Это просто…. Господи! На его столе, перед монитором, выстроились в ряд банки с тушенкой, которых не было там еще секунду назад. – Что происходит? – зарыдал Владик. Он бросился к окну, распахнул шторы и взвыл от ужаса. Окно исчезло. На его месте теперь располагалась монолитная стена. В этот момент из колонок компьютера прозвучал уже знакомый демонический голос: – Ты умрешь через три минуты. – Что тебе нужно? – завизжал страдалец. – Кто ты? – Я уже за дверью, – ответил монстр. Сразу же после этих слов в дверь забарабанили чьи-то пудовые кулаки. Несмотря на весь ужас ситуации, Владик попытался успокоить себя тем, что он отгорожен от внешнего мира двумя дверьми, притом одна из них железная. Такую преграду нелегко сокрушить. На это требуется время. Наряд полиции приедет быстрее, чем злодей доберется до него. Нужно только позвонить и сообщить о совершающемся преступлении. Но в телефонной трубке была тишина. Владик дважды дунул в нее, но вместо гудков услышал детский голос, читающий кошмарный стишок: – Маленький Владик тушенку украл, Флешку с шансоном ногой растоптал. Встрял сорванец не по-детски и круто, Смерть и его разделяет минута. С воплем Владик швырнул телефонную трубку в стену, а сам полез под кровать. Забился в самый пыльный угол, закрыл голову руками, зажмурил глаза и попытался прикинуться невидимкой. Удары в дверь больше не звучали. Владик лежал, боясь шевельнуться, и отчаянно надеялся, что все произошедшее ему только померещилось. Но тут что-то коснулось его ноги, и Владик непроизвольно распахнул глаза. И увидел перед собой кошмарное бледное лицо то ли японки, то ли китаянки, которая раскрыла рот и сердито спросила грубым мужским голосом: – Ну что, очкарик, доигрался? Я бы все тебе простил: оскорбительную записку, похищенную тушенку, даже мою коллекцию музыки. Но вот того, что ты читер злостный, и ни одной игры честно не прошел, я тебе никогда не прощу. Владик с криком вылетел из-под кровати и бросился в коридор. Жуткая японка ползла за ним следом, неестественно выворачивая руки и ноги, отчего напоминала краба-мутанта. Двигалась она не особо быстро, и страдалец начал лелеять надежду, что успеет покинуть квартиру. Только бы выскочить в подъезд, а там он сразу в ближайшее отделение полиции, и ну писать заявление. На кого именно он собрался писать заявление, Владик еще не знал, да это было и не важно. Главное – написать. Замки, призванные защитить обитателя жилплощади от сурового и опасного внешнего мира, открывались удивительно неохотно. Адская азиатка уже выползла в коридор, и обвинила Владика в том, что тот играет на пиратских серверах исключительно по причине умственной ограниченности. Владик возрыдал, совладал с последним замком и распахнул дверь. Но за ней его ждало отнюдь не спасение. Оттуда, прямо на программиста, попер какой-то огромный мужик в красном полушубке, с густой черной бородой и злыми глазами. Предмет в руках гостя Владик вначале принял за отбойный молоток, и лишь затем сообразил, что это паяльник нечеловеческих размеров. – Зачем тушенку украл? – зарычал демонический дед Мороз, надвигаясь на свою жертву. Владик попятился, но тут его за ноги схватила подкравшаяся сзади азиатка. Страдалец дернулся и упал на пол. Подняться ему уже не дали. Схватили за руки, прижали голову к земле. Затем Владик почувствовал, что с него стаскивают штаны. – Не надо! – завизжал он. – Надо, надо, – усмехнулся дед Мороз. – У меня в мешке и утюг есть, и набор ржавых иголок, и тиски. Что ж, зря я все это из Великого Устюга вез? Уж что загадал, то и получишь. – Но я ничего такого не загадывал! – вскричал Владик. – Я у вас новый мобильник просил. Вы, наверное, адресом ошиблись. – Нет, адрес верный, – возразил ему дед Мороз. – И мобильник новый я тебе принес, не горюй. У меня все четко. – Но кроме мобильника я ничего не заказывал. – Ну, ты не заказывал, другие заказали. Вот у меня письмо от мальчика Цента. Пишет следующее: «уважаемый дедушка Мороз, подарите мне на Новый год зверскую пытку над программистом Владиком в лучших традициях прекрасных девяностых». Ну, как такому отказать? Не могу же я огорчить ребенка и оставить его без подарка. О, паяльник нагрелся. Настало время новогодних чудес. Не верти попой, Владик, а то промажу…. Крик был такой силы, что Владику показалось, что у него лопнули барабанные перепонки. Не сразу понял, что кричит он сам. Кричит и неистово бьется на сиденье автомобиля. Все окна снаружи залепил снег, но судя по пробивающемуся сквозь него свету, на дворе стоял день. Трясущейся рукой Владик поднес к лицу часы, и выяснил, что проспал без малого сутки. Отключился вчера после полудня, когда сбежал от изверга Цента, и нашел укромное место, где и припарковался, а сейчас уже девять утра следующего дня. Неслабо так покемарил, что, впрочем, объяснялось как физической, так и эмоциональной истощенностью. В салоне автомобиля было дико холодно, зверски задубевший Владик подумал, что так и насмерть замерзнуть недолго. Но сейчас его заботило совсем другое. Вчерашнее помутнение рассудка прошло, и он вдруг со всей ясностью понял, что натворил. Он не просто сбежал от Цента, за что уже можно было бы ожидать великую кару, он не только его унизил, написав оскорбительную записку, не только лишил его любимой музыки, но и похитил священную тушенку. Сколь неравнодушен изверг к еде было известно всем, кто с ним сталкивался. А уж Владик знал это лучше других. Цент мог контузить за сухарик, изувечить за глоток минералки, сделать инвалидом за кусочек колбасы, а за одну лишь попытку съесть тушенку он убивал без всяких разговоров. Владик обратил взор на пассажирское сиденье рядом с собой, и не сумел сдержать крика ужаса и отчаяния. Пять пустых банок из-под тушенки подобно пяти смертным приговорам раскинулись перед ним. Страдалец смутно помнил, как вчера, умчавшись подальше и найдя укромное местечко, он неистово накинулся на консервы. И с каждой поглощенной банкой он чувствовал себя все более отомщенным. Долгие месяцы изверг терзал его, и вот настал час расплаты. Владик проявил такое усердие на тропе возмездия, что едва не объелся до заворота кишок. Но то было вчера. Сегодня же, глядя ясным взглядом на пустые банки, Владик отчетливо осознал, что он нежилец. Цент был известен своим умением находить хоть на краю света и доставать хоть из-под земли, а уж в плане злопамятности он мог дать сто очков вперед любому. Хищение тушенки изверг не простит никогда, да и обо всем остальном вряд ли забудет. На то, что Цент все проглотит и смирится, нечего было и рассчитывать. Не тот это человек, чтобы смириться. Не было никаких сомнений в том, что изверг уже вышел на охоту, уже идет по следу, а когда найдет…. У Владика застучали зубы и затряслись коленки. Он попытался представить, что сделает с ним Цент, когда поймает, но воображение подвело. Если даже просто так, без всякой причины, изверг терзал его разными изощренными терзаниями, что же он придумает в этот раз? Наверняка что-то такое, что ужаснет матерых инквизиторов и заставит побледнеть нацистских преступников. Возникла мысль немедленно ехать обратно в Цитадель, пасть перед Центом на колени, сознаться во всем и нижайше просить пощады. Авось сжалится истукан лютый, не станет лишать жизни? Но Владик лишь горько усмехнулся, когда эта идея оформилась в его мозгу. Сжалится, как же! Чтобы сжалиться, нужна жалость, а у Цента этого качества характера что-то до сих пор не наблюдалось. Напротив, еще и порадуется, что жертва сама пришла на заклание, и не нужно тратить время и силы на ее отлов. Нет, сдаваться было нельзя. Сдача означала немыслимо мучительную смерть, потому что быстрое убиение Цент ему не дарует. По его представлениям, легкая смерть является половиной помилования, и полагается за какой-нибудь мелкий проступок, вроде неосторожно брошенного худого слова в адрес лихих девяностых. Но за тушенку…. Владика затрясло от невыносимого ужаса. Что же теперь будет? Каким чудовищным процедурам подвергнет его терзатель? Освежует ли заживо, предварительно оскопив пассатижами, или пустит в ход адское орудие кошмарных девяностых – паяльник? Почему-то паяльника Владик боялся больше всего. Страх перед грядущими пытками был так велик, что у Владика возникла идея обмануть Цента и покончить с собой. Хоть таким вот радикальным способом, но избегнуть жуткой участи. Всхлипывая от жалости к себе, Владик открыл дверь и выбрался из машины наружу. Похоже, снег сыпал всю ночь, и навалило его изрядно. Он тяжким грузом повис на ветвях деревьев, склонив их до самой земли, образовал сугробы, и вообще окружающий мир стал напоминать декорацию к зимней сказке. Владику нравился снег. Он с детства ассоциировался у него с чудом, с новогодними праздниками, с мандаринами и подарками. Ныне программист уже не был ребенком, да и в чудеса давно не верил, но этому снегу обрадовался как родному. Тот скрыл все следы, да и никакая машина не пройдет по нему, обязательно завязнет. Ну а пешком Цент на его поиски не отправится, ибо изверг слишком для этого ленив. Автомобиль стоял в лесополосе, разделяющей два бескрайних поля. Владик смутно помнил, как вчера добрался сюда, и каким чудом он не врезался ни в одно дерево, когда парковался среди искусственных насаждений. Где он, собственно, находится, в какой стороне Цитадель, а в какой железнодорожная станция, Владик даже не представлял. Все следы замело снегом, и радость от осознания того, что изверг не сумеет его настигнуть, сменилась чувством всепоглощающего ужаса. Страдалец понял, что потерялся. Утопая в снегу, Владик вышел из лесополосы и осмотрелся. Поле, раскинувшееся перед ним, было традиционно бескрайним. Куда идти? Где его ждет спасение, а где подстерегает опасность? То было неизвестно. Но оставаться на месте было слишком рискованно, потому что изверг мог плюнуть на все, и отправиться на охоту. Похищенная тушенка, уничтоженная коллекция шансона, записка хулительного свойства…. Господи, да монстр из девяностых пешком по снегу пойдет, откажется от сна и приема пищи, лишь бы выследить и казнить обидчика. Ужасный образ паяльника вновь встал пред очами Владика. Ежась от страха и холода, тот вернулся в машину, запустил двигатель и попытался отправиться в путь. Куда-нибудь. Куда угодно. Лишь бы подальше от Цента. Но проклятый автомобиль почему-то не пожелал тронуться с места. Владик минут пять насиловал технику, затем выбрался наружу, дабы выяснить суть проблемы. Снега навалило изрядно, но полный привод должен был с ним справиться. Если бы только оба передних колеса не оказались спущены. Откопав их от снега, Владик изучил ситуацию. Та оказалась более чем трагической. Колеса были не спущены, а проколоты. Виновник трагедии обнаружился тут же под днищем машины. Это было некое ржавое приспособление сельскохозяйственного назначения – металлическая рама, усеянная острыми зубьями. По этим-то зубьям Владик и проехался передними колесами. Он даже вроде бы как припомнил, что перед самой остановкой слышал какой-то хлопок, но не придал ему значения. А зря, потому что этот хлопок означал перевод текущей ситуации из скверной в безнадежную. Верхом на автомобиле он мог хотя бы быстро передвигаться, ну и имел укрытие от холода. Но что ему делать теперь? В багажнике, как и положено, лежала запаска. Как и положено – одна штука. Которая, даже сумей он поменять колесо, все равно ничем ему не поможет.