– Что такое Вьетнам? – наконец спросила Оди. Хоппер приподнял бровь: – Вьетнам? Где ты услышала это слово? Оди мотнула головой: – Я прочитала. – Прочитала? – переспросил он. – На коробке. В подполе. – В под… – Хоппер засмеялся. – Ты обследовала дом? Она кивнула. – Ну ладно, да, ты права. Я действительно вернулся из Вьетнама. Это другая страна, очень далеко отсюда. Оди придвинулась ближе к столу. – Но… – Хоппер остановился. – Вообще-то… это не самая хорошая идея. – Какая? – Рассказывать тебе о Вьетнаме. – Почему? Он вздохнул. Действительно, это вопрос. Но каков же ответ? Правда в том, понял Джим, что ему не хочется говорить о Вьетнаме. Нет, у него не было никаких травм или внутренних демонов, однако все случилось так давно… К тому же спустя время ему уже казалось, что эти события произошли с кем-то другим. И хотя Хоппер никогда не обдумывал это по-настоящему, он все же понимал, что разграничивает прошлое в собственной голове. Так что да – во Вьетнаме было тяжело, и он вернулся оттуда не тем, кем был прежде, – как и большинство, разумеется, – однако все это больше не имело значения. С тех пор многое изменилось. А еще приходилось признать, что его жизнь разделилась на две части совершенно иным образом. На то, что случилось до Сары. И на то, что после… Все остальное не имело особого значения. Включая Вьетнам. Просто Хоппер не знал, как объяснить это Оди. – Потому что, – произнес он с улыбкой, – Вьетнам был очень давно. В смысле по-настоящему давно. И я теперь совсем другой человек. Он облокотился на стол. – Послушай, мне, правда, жаль. Я понимаю, что тебе любопытно и что ты хочешь узнать обо мне побольше. Я твой… Он помедлил. В ожидании ответа Оди приподняла бровь и вновь вздернула подбородок. Мужчина облегченно вздохнул. – Я твой отец теперь. И ты действительно многого обо мне не знаешь, в том числе про Вьетнам. Когда ты станешь старше, я тебе расскажу. Оди нахмурилась. Хоппер поднял руку, отклоняя возражение; он знал, что оно обязательно последует. – Уж поверь мне. Однажды ты будешь готова к этому, да и я тоже. Но сейчас нам не стоит продолжать. Хорошо, милая? Девочка поджала губы. Затем коротко кивнула. – Ну ладно, – произнес Хоппер. – Послушай, я понимаю, что тебе скучно и у тебя есть вопросы. Это хорошо. Так что, может, мы найдем какую-нибудь другую тему для разговора? Позволь только, я приготовлю кофе. Хоппер поднялся, подошел к кухонной стойке и принялся возиться с кофемашиной. Это был почти музейный экспонат, найденный им в одном из шкафов, но работало устройство на удивление отлично. Он только начал набирать воду в емкость, как вдруг за спиной раздался глухой стук. Хоппер обернулся. Оди стояла там же и вытирала пыльные руки о джинсы, а на столе перед ней непонятным образом оказалась большая картонная коробка с папками, на боку которой было написано одно слово: НЬЮ-ЙОРК Хоппер не видел эту коробку много лет, однако знал, что находится внутри. Он подошел и придвинул ее к себе, а затем взглянул на Оди. – Знаешь, я не уверен… – Ты сказал найти что-нибудь другое. – Девочка указала на коробку. – Вот. Что-то другое. Хоппер понял по ее взгляду и интонации – в этот раз она не отступит. Ну, хорошо. Нью-Йорк – так Нью-Йорк. Он сел за стол и посмотрел на коробку. Что ж, по крайней мере это было не очень давно. Но готова ли она к этому рассказу? А он сам готов? Оди села напротив него. Мужчина откинул крышку с коробки. Внутри беспорядочной кучей были навалены досье и бумаги, сверху лежала толстая папка, перетянутая красными резинками. Ох… Он потянулся к папке и, не вынимая ее из коробки, снял резинки и открыл обложку. Взгляд упал на большую черно-белую фотографию: лежащее на кровати мертвое тело в рубашке, залитой темной кровью. Хоппер закрыл папку, потом коробку, после чего откинулся назад на стуле и взглянул на Оди. – Это не очень хорошая идея. – Расскажи мне про Нью-Йорк. – Послушай, Оди… Крышка коробки вдруг откинулась сама по себе. Хоппер недоуменно моргнул, затем перевел взгляд на девочку. Выражение ее лица было твердым, неподвижным, решительным. Мужчина пошевелил головой, разминая шею. – Ну, хорошо. Хочешь Нью-Йорк, будет тебе Нью-Йорк. Он пододвинул коробку еще ближе, но в этот раз вместо верхней папки достал другой предмет – большую белую карточку в полиэтиленовом пакете для вещественных доказательств, к углу которого была прицеплена бумажка с описанием содержимого. Хоппер пристально посмотрел на карточку, выглядевшую безлико, затем перевернул пакет и отодвинул лист с описанием. На обратной стороне карточки был изображен толстыми линиями один-единственный символ, вероятно, отрисованный от руки черными чернилами: незаштрихованная пятиконечная звезда. – Что это? Хоппер поднял глаза. Оди стояла на цыпочках, пытаясь заглянуть внутрь коробки. Он пододвинул коробку ближе к ней и вынул изнутри карточку. – Просто карта из одной дурацкой игры, – ответил он со смехом. Но смеяться быстро расхотелось, когда он вновь взглянул на символ. – А вообще, кажется, у тебя отлично бы получилось в нее сыграть. Оди снова села на стул. Она взглянула на Хоппера, и тот заметил блеск в ее глазах. – Игра? – Мы еще к этому вернемся. Он положил карточку перед собой на стол, затем взял коробку и опустил ее на пол, поставив рядом со стулом. Он по-прежнему не прикасался к верхней папке, вытащив вместо нее другую стопку документов. Сверху лежало благодарственное письмо от начальника Полицейского департамента Нью-Йорка. Хоппер прочел дату на первой строчке: 20 июля 1977 г., среда. Он сделал глубокий вдох, затем посмотрел на Оди. – До того как стать шефом полиции Хоукинса, я служил в полиции Нью-Йорка. Детективом в убойном отделе. Слово было незнакомым для Оди, и она повторила его вслух. – Ах, да, – сказал Хоппер, – «убойный отдел» – это значит «по расследованию убийств». Девочка смотрела на него широко раскрытыми глазами.