Кейт передернуло. Вода больше не казалась приятно бодрящей, а пальцы начали неметь. — Надеюсь, ты книгу писать не собираешься. — Нет, конечно. С чего ты это взяла? Мне нравится здесь работать. Учить людей подводному плаванию, снаряжать лодки. Просто проводить с тобой время. — Ладно. Я рада, что ты счастлив, — проговорила Кейт. — Ты думала, что это не так? — Я переживаю, что испоганила тебе жизнь. — Ничего ты не испоганила. Ты научила меня ее ценить, — возразил Джейк. Кейт это застало врасплох, и она не знала, что ответить. — А вот Анне так не повезло. Она была совсем одна, когда ее отца арестовали. Ей было всего семнадцать, а ее мать умерла, когда ей было шестнадцать… Знаешь, было приятно поговорить с кем-то, кто тебя понимает. Кейт смотрела, как Джейк рассекает волны, а его волосы сияют на солнце ярким каштановым отливом. И впрямь, почему бы ему не поговорить с кем-то, кто его понимает? Питер Конвэй всегда будет его отцом, а Джейк всегда будет его сыном. Кейт всегда останется связующим звеном между ними, и это именно ее действия, ее роман с Питером Конвэем, который был, между прочим, ее начальником, в конечном итоге привел ко всей этой неразберихе. — Кто-нибудь упоминал твоего… Кто-нибудь говорил про Питера в университете? — Не особо. Я сказал своим приятелям, но они отреагировали нормально. Все в порядке, мам. Я счастлив. Правда. Просто не хочу ничего от тебя скрывать. А у тебя как дела? Как твое расследование? Кейт рассказала ему, что собирается на встречу со старой подругой Джоанны, Марни, но по-прежнему ничуть не приблизилась к разгадке. — С другой стороны, чем дольше ты будешь расследовать это дело, тем больше тебе заплатят! — Сестра Тристана сказала то же самое. — Ей не слишком-то нравится, что он теперь работает в университете на полставки? — Да уж. И ей точно не нравится наша трейлерная стоянка. Она совсем не в восторге от того, что пару недель назад мы с Трисом красили туалеты. — О, я как раз вспомнил. Я нанял трех женщин, чтобы они приходили помогать с уборкой. Начнут с этих выходных. Если все пойдет хорошо, надеюсь, они останутся помогать на весь летний сезон, — сказал Джейк. — Отлично, — улыбнулась Кейт. Когда Джейк вернулся, она совершенно выкинула из головы все обязанности по управлению трейлерной стоянкой. Убираться нужно было каждую неделю, в субботу с десяти утра до двух часов дня. В это время гости как раз освобождали арендованный трейлер, и прежде чем заселялись следующие, нужно было все прибрать и перестелить кровати. На прошлой неделе у них уже арендовали порядочное количество мест — что Кейт очень радовало — а летний сезон должен будет начаться через две недели. — Довольно милые дамы. Местные. Это мать с дочерью и их подруга. Живут в Эшдине и приезжать будут вместе, — сказал Джейк. — Так я смогу по выходным давать больше уроков по подводному плаванию. Ну, по крайней мере, ее стоянка будет работать и приносить доход. Это немного успокоило Кейт. — Бр-р. Я что-то замерз. Давай наперегонки! — и Джейк со всей скоростью устремился к берегу. — Эй! У тебя же фора! — крикнула ему Кейт. — Зато ты плаваешь лучше! — отозвался Джейк с широкой улыбкой. — Проигравший готовит завтрак! Кейт подумала о всех тех годах, что Джейк жил с ее родителями и не получал никакого завтрака от любящей матери. Она немного подождала, и только затем поплыла за ним к берегу. Глава 21 Где-то в восемь утра Беллу Джонс разбудила ее собака. Облизывая ее пальцы, Калли радостно стучала хвостом по простыням. Белла жила в обветшалом коттедже серовато-лилового цвета неподалеку от деревни Бакфастли. Каждый новый день начинался однообразно: Белла выбиралась из кровати, одевалась и первым делом выводила Калли на улицу. Прямо позади ее дома раскинулась восточная часть Национального парка Дартмур, и каждое утро Белла с Калли выходили прогуляться по вересковым пустошам. Как только ворота открылись, Калли счастливо понеслась вперед, принюхиваясь к воздуху, все еще свежему после шторма. Ночью лило нещадно, и Белла почти уже решила повернуть назад: ей не слишком хотелось идти по размякшей и разъезжающейся под ногами земле. Но тут Калли что-то учуяла и бросилась к огромному упавшему дереву, лежащему поперек римской дороги. Белла всю свою жизнь жила в этой части Девона, и этот древний величественный граб был неизменной частью пейзажа на протяжении всех шестидесяти лет. Теперь же он лежал на земле, словно поверженный гигант, испустивший последний дух. — Вот же черт, — расстроенно пробормотала Белла. Калли пробежала еще немного вперед, звонко лая, и затормозила перед широкой ямой, оставленной вырванными из земли корнями. Лай у нее был злой, испуганный, отметила Белла. Такое громкое тявканье. Белле понадобилась минута, чтобы догнать собаку, и вскоре она уже стояла у края ямы. В ширину она достигала трех метров, уходила глубоко вниз и была наполовину заполнена дождевой водой. Оборванные корни торчали из неровной стены, уходя на много метров вверх и бросая на яму густую тень. Калли гавкнула снова и припала на передние лапы, отчего большие куски отсыревшей земли с плеском осыпались в грязную воду. — К ноге! Назад! — приказала Белла, отступая подальше от осыпающегося под лапами собаки края. Калли не слушалась. В конце концов ей удалось зацепить ее ошейник концом своей походной трости, но Калли продолжала рычать и лаять на яму. Бежевая шерсть на ее спине поднялась дыбом. — Это просто дерево, — попыталась успокоить ее Белла. Должно быть, для ее дорогой Калли стало настоящим шоком увидеть дерево с такой необычной перспективы, да и для Беллы земляной колодец и перекрученные гигантские корни смотрелись донельзя чужеродно. Для Калли вообще было обычным делом лаять, если она видела что-нибудь необычное — например, совсем недавно она испугалась обычного мусорного контейнера, зацепившегося за край забора из колючей проволоки и повисшего в воздухе, словно таинственная сгорбленная фигура в черном плаще. Белла покрепче ухватилась за трость обеими руками и уперлась каблуками во влажную землю, оттаскивая Калли от ямы. Она проследила за взглядом собаки, неотрывно глядящей в одну точку, и вот тогда она увидела руку, торчащую из влажной черной земли. Над рукой — лицо, полузасыпанное землей, глаза закрыты, словно во сне. Прошедший дождь смыл грязь, обнажая бледно-серую кожу. — Пойдем, Калли! Назад! Назад! — закричала Белла. Ей наконец удалось оттащить собаку прочь. Волосы на затылке встали дыбом. Беллу было не так просто напугать, но сейчас ей пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы побороть тошноту. А потом она отыскала в складках плаща свой телефон и позвонила в полицию. Глава 22 Мур-сайд оказался удивительно безобразным районом, и даже днем тут чувствовалась разлившаяся в воздухе угроза. Кейт припарковала машину на окраине квартала, а затем пешком прошла две оставшиеся улицы до дома Марни, башней вздымающегося вверх. Во дворе обнаружились две сгоревшие машины и компания юношей, которые смолили сигареты, оседлав невысокий забор. Лифт не работал, так что Кейт поднялась по безлюдной лестнице пешком. Дверь открыла крошечная, болезненно худая женщина — в ней едва ли было полтора метра роста. Она опиралась на костыль. Ярко-рыжие волосы были уложены в строгое короткое каре с прямой челкой. Носила она длинную разноцветную юбку, явно окрашенную вручную, и белую футболку с длинными рукавами. Глаза у нее были светло-карими, кожа — бледная, без кровинки, но улыбка сияла искренней теплотой и радушием. — Очень рада познакомиться! — с жаром сказала она. Кейт провели через прямой коридор, заполненный сохнущим на сушилке бельем, затем — мимо закрытой двери в гостиную и наконец на кухню. — У меня свободна пара часов, а потом нужно будет забрать детей из школы, — сообщила Марни. Как и Бев, она говорила с сильным восточным акцентом. — Вот они, — добавила она, кивая на фотографию на холодильнике, где были изображены мальчик и девочка, сидящие на качелях в парке. Между ними сидела Марни. Был яркий солнечный день, и на всех троих были натянуты бейсбольные кепки. — Они такие милые, когда маленькие, — заметила Кейт. — О да. Так искренне восхищаются всем, что ты делаешь… Все жду, когда эта фаза пройдет. А твоему сыну сколько лет? — Откуда вы узнали, что у меня есть сын? — Я прочла о тебе все, что нашла, — ответила Марни. — Ему девятнадцать, — сказала Кейт, раздумывая, что же именно читала Марни. — Только что вернулся из университета. — А что он изучает? — Он на факультете английского языка. — У тебя нет его фотографии? — как-то излишне напористо спросила Марни. — Боюсь, что нет. Марни с разочарованным видом поставила чашку чая перед Кейт, затем прислонила костыль к батарее и опустилась на стул напротив. Кухня у нее была теплой и уютной, а окна запотели от конденсата. — Спасибо, — поблагодарила Кейт, отпивая чай. — За расследование платит Билл, да? — спросила Марни. Общалась она так, словно они с Кейт давно уже были близкими подругами. — Не могу сказать. Это конфиденциальная информация. Марни понимающе постучала пальцем по своему носу. — Ну конечно. Не скажу никому ни слова. Они с Бев уже много лет вместе. Утешает ее, когда она приходит поплакать ему в плечо, оплачивает ее счета, — продолжила она. — Они не женаты, даже вместе никогда не жили. Но он часто приходил к Бев по вечерам и оставался на выходные, а она сопровождала его на рабочие ужины. — Когда вы были маленькой, Бев и Джоанна жили здесь? — Да, в Флоренц-хаус, это высокое здание напротив, — сказала Марни, кивая на окно. На столе стояло несколько обувных коробок, и Марни открыла верхнюю, чтобы вытащить пару фотоальбомов. Она открыла первый. — Вот. Это свадьба Джо и Фреда, — сказала она, пролистывая фотографии. Джоанна сидела в винтажном «Даймлере» под руку с Фредом. На ней было чудесное подвенечное платье из белого шелка, а на заднем фоне возвышалась церковь. — А это Джо и Фред сидят за столом. Родители Фреда слева, Бев и Билл — справа. Это было в 2000 году. Билла пригласила Бев, но так-то за свадьбу платил в основном он. Других его фотографий у меня почти нет. Билл прямо-таки ненавидит, когда его фотографируют… Она открыла другой альбом.