Хотя о чем это я? Рядом с ним никогда не будет королевы. Потому что Блейк прекрасно понимал все свои преимущества, он любил жизнь, наслаждался женщинами и ценил свою свободу. Мой взгляд привлекла девушка за соседним столиком, не ней было шикарное золотистое платье, светлые волосы уложены в аккуратные завитки, а лицо сияло так, словно ее породили сами небеса. Я оглянулась по сторонам: в этом зале так выглядела каждая. Изысканные платья, туфли и босоножки от известных брендов. Я не подходила этому месту. Была грязным утенком среди прекрасных лебедей. Знала бы, что Блейк приведет меня именно сюда, оделась бы соответствующе. В простом пуловере и джинсах я казалась человеком, который и мечтать не мог о таких местах, как и о том, чтобы находиться в окружении подобных Блейку людей. — Нужно предупреждать, когда приглашаешь девушку в такое место. Мой голос сквозил недовольством. Рановато я решила прервать свой многолетний ритуал соблюдения правил. Не стоило отказываться от дресс-кода на работе именно сегодня, этой неловкости можно было бы избежать. Блейк с любопытством оглядел меня с ног до головы, в глазах его показался удовлетворенный блеск. — Ты выглядишь потрясающе, я уже говорил тебе это. — Я выгляжу другой, — выпалила я, прикрывая рот ладонью, чтобы не услышали посторонние. Всегда ненавидела высшее общество, из которого происходила. Но еще больше не любила, привлекать к себе внимание подобных снобов. — Это мне и нравится. — Блейк сдержанно улыбнулся, но в уголках его глаз появились маленькие смеющиеся морщинки, на секунду мне показалось, что он говорит искренне. К моим щекам прилила краска и с напускным безразличием я отвела взгляд. Почему это происходит? Почему я не могу выдерживать прямого взгляда Блейка? Я никогда не смущалась мужчин. А сейчас пытаюсь укрыться за папкой с меню, только бы не видеть его глаз. Я всем видом показывала, что наша встреча совсем не волнует меня, но это было не так. Блейк определенно был мне симпатичен. Пора бы это признать. — Заказывай что угодно, я плачу, — сказал он, вырывая меня из собственных мыслей. — Обычно я плачу за себя сама. Мир устроен так, что люди, которые вкладывают что-то в других людей, после, обычно, требуют отдачи. Это может быть чье-то время, энергия, ресурсы, в конце концов, деньги. Не важен предмет, важно, что после всегда придется отдавать долги. — Родители всегда говорили, что мужчина должен платить за даму. Так что, сегодня заплачу я, — уверенно отрезал он. Меню из моих рук буквально выпрыгнуло и резко опустилось на стол, я взглянула на него с вызовом в глазах. — Забавно, потому что, мои учили меня платить за себя самостоятельно. Блейк сжал зубы, кажется, ему не нравился наш разговор или не нравилась я. Передумал? — Хорошо, давай так, тебя пригласил я, значит, плачу я. Так будет честно. — И во сколько это мне обойдется? Его брови взлетели в удивлении, затем он прикусил губу, стараясь не улыбаться. — Ты думаешь, что я пришел тебя покормить, а затем взять оплату сексом? Мне казалось, что именно так он и хотел сделать, но его удивленный с долей иронии тон, говорил об обратном. И может дело в мужском обаянии или моей физической усталости, но мне хотелось верить ему. — То есть ты обещаешь, что после ужина не будет продолжения? — Все как ты пожелаешь. После ужина я отвезу тебя домой. Домой? Мне не нужно домой, ведь тогда он увидит, что простая официантка живет в элитном комплексе на Манхэттене. — Я живу в отеле. — В отеле? — Да, работодатель предоставляет жилье всем, кто нуждается в этом. К столику подошел официант, и остановился рядом с моим креслом, слегка задевая его ногой. Я была рада его появлению. Мне нужна передышка. — Цыпленка в вине, а девушке утиное парфе, — монотонно произнес он, закрывая меню. Я качнула рукой, привлекая внимание официанта. — Нет, девушке рататуй и устрицы. — И красное вино, — добавил Блейк. Официант записал все наши пожелания и исчез. А я наконец смогла упокоить разбушевавшееся сердце. — Не нравится утиное парфе? — спросил Джефферсон. — Я не ем мясо. — Утка эта птица, — остроумно заметил он, одаривая меня искренней невинной улыбкой. Я закатила глаза. — Пингвины не летают, а рыба не умеет ползать. Так и будем делиться жизненными наблюдениями? Блейк рассмеялся, и тогда я добавила: — Птицу тоже не ем. Обычно, — начала я, но тут же осеклась, когда поняла, что готова выложить ему часть той жизни, которая не могла быть у простой официантки. — Вернее, однажды я пробовала устрицы, и подумала, что это неплохой выбор. Блейк медленно кивнул. А мои щеки залило жаром. Чуть не проговорилась о том, что устрицы для меня — обычная еда. Я ловко городила одну ложь на другую, и кажется, он верил мне. А ведь меня не назовешь искусной лгуньей. Все близкие прекрасно знали это. Мое лицо разоблачало меня раньше, чем мой рот. Но если взглянуть на это с другой стороны, то я не совсем лгала Блейку, это лишь немного приукрашенная действительность, а в других моментах просто недосказанность. Я не совсем понимала, зачем он пригласил меня в ресторан. Взаимодействовать друг с другом мы могли только в одной плоскости, и Блейк был бы очень рад этому. Но я не могу допустить подобного развития событий, не позволю ему получить очередную галочку в своем списке. — Хватит этого спектакля. Зачем мы здесь? — спросила я. — Пришли поужинать, — ответил он, как ни в чем не бывало. — Зачем ты пригласил меня на свидание? — А почему ты решила, что это свидание? — Забрал меня из отеля, привез в ресторан в небе, — я указала рукой на стол, — тут даже есть свечи. Он нахально улыбнулся. — Не хочу, чтобы ты там себе что-то надумывала, просто ужин. Ничего особенного. — Я обошлась с тобой не лучшим образом. Ты не похож на идиота. Но почему-то после пережитого унижения, инициатором которого была я, ты зовешь меня в ресторан. Если ты не собирался выбросить меня из этого окна, — я указала рукой в сторону окон, — то мой вопрос остается в силе. Я наблюдала, как на его сжатых губах, медленно разливается усмешка. Блейк отвел взгляд и покачал головой. Однако веселым он не выглядел, как и рассерженным, скорее немного раздраженным и уставшим, словно я была мухой, которая летает над его супом. — Чтобы унизить человека, нужно, чтобы он сам почувствовал себя униженным. Я себя таковым не чувствую. — Но… — Я не закончил, — перебил он меня. — Очень интересно, что ты подразумеваешь под фразой «обошлась не лучшим образом»? Ты имеешь в виду, что подставила меня, обозначив насильником? — спокойно спросил Блейк, не сводя с меня взгляда. Затем улыбнулся издевательской, испытывающей мою совесть улыбкой. Кончики ушей начало припекать, я пыталась себя убедить, что Джефферсон заслуживал этого, но в споре с этой самой совестью я терпела поражение. — Мне не стоило этого делать. — Я ценю то, что ты сожалеешь о своем поступке, — ответил он и поднес стакан с водой ко рту. Помимо совести у меня еще были чувство собственного достоинства и чувство справедливости. Мужчина передо мной был таким напыщенным, надменным и верил в свою правоту, поэтому что-то внутри меня вспыхнуло мгновенно. Я сузила глаза, выгнув одну бровь, и откинулась на спинку сиденья. Он считает себя правым? Человек, который использует женщин для удовлетворения своих низменных желаний? — Я не говорила, что сожалею, я сказала, что не стоило этого делать. Он с громким стуком отставил стакан. — А должна была бы, ведь я получил не за что, — настаивал Блейк. — Не за что? — вскрикнула я. — Наглости тебе не занимать! Его подбородок раздраженно дернулся. Я буквально чувствовала волны злости исходившие от него. Напряженный и гордый, он видимо рассчитывал, что я извинюсь за свой поступок, но этого в моих планах не было. Мне не за что извиняться. Блейк был виноват? — Да. Он получил по заслугам? — Да. Стоило мне это делать? — Нет. И если бы я могла вернуться назад, то все изменила бы. Однако никакого сожаления не было, как и вины за мой поступок.