Он остановился на перекрестке, на светофоре горел красный свет. — Я совсем не об этом говорила! Большая машина нужна, чтобы помещалось твое огромное самомнение. — Все равно оно меньше чем мой… — Не продолжай! — перебила я его. Он усмехнулся и снова рванул с места, заставив меня вжаться в сиденье. — Ты же не собираешься превышать скорость? — Мне не восемнадцать лет, Джоанна, я не играю в гонки. Но и не восемьдесят, так что черепашью скорость, тоже не обещаю, — ответил он, ухмыляясь. — Отлично, потому что мне все же хотелось бы доехать до того места, куда ты нас везешь живой, — после небольшой паузы отозвалась я. — Значит, ты все-таки хотела? Просто у тебя было такое выражение лица, будто я заставил тебя. — Я же улыбнулась. Блейк прыснул со смеху. — Да? Было похоже, что у тебя нерв защемило или что-то в этом роде. — Ты почти заставил меня! — Мы живем в свободной стране, ты могла отказаться, — пожал плечами он. Я оглядела его профиль, замечая волевой подбородок и прямой нос. Карие глаза в обрамлении длинных ресниц были сосредоточены на дороге. У него очень красивые и сильные руки, одна из которых уверенно сжимала руль, а другая покоилась на его ноге. Крепкое бедро и красивое колено, если такие бывают. Никогда не обращала внимания на мужские колени, но уверена, что Блейк даже здесь лидирует. Взгляд невольно скользнул по его выдающейся ширинке. Да, он лидировал во всем. — Ты не оставил мне выбора. Заявиться ко мне на работу, — возмущенно сказала я, уводя свой взгляд подальше от великолепных частей тела Джефферсона. — Ты ведь даже не спрашивал, просто поставил меня в известность! — Я все еще не понимаю, что такого в том, что я пришел к тебе на работу? — Правила… — Только не говори об идиотских правилах! Тот, кто их придумал, должно быть, несчастный перфекционист с комплексом Наполеона: не живет сам, и другим не позволяет, — перебил он меня. Я отвела взгляд и принялась перебирать ремешки на сумочке. Эти правила мои! И я вовсе не несчастная перфекционистка с комплексом Наполеона. Правила были вполне уместными. В отеле Хэтфилд ежедневно останавливались очень состоятельные мужчины и женщины. Случайные связи и романы персонала с этими людьми нанесут непоправимый удар по репутации Хэтфилд. Чей-нибудь оскорбленный муж или обиженная супруга могут раздуть такую историю в медиа пространстве. Пресса будет ликовать. С другой стороны, я не могла проверить, соблюдает ли кто-нибудь мои правила. Я не бегала за своими сотрудниками, не следила за ними и не контролировала их личные контакты. К тому же ситуации бывали разные. Пока репутация отеля была чиста, меня не заботили личные тайны сотрудников. В противном же случае, и каждый был об этом предубежден, подобное поведение каралось увольнением и соответствующей рекомендацией. — Каждый уважающий себя отель так делает, распространенная практика. Не хочу потерять эту работу, поэтому, пожалуйста, не делай ничего, что может навредить мне. — Ладно, я понял. Только… — Только что? — Я спрашивал о тебе на ресепшене. — Ты делал что? — спросила я, округляя глаза. — Зачем?! У меня могут быть проблемы! — Я не знал, где взять твой номер, а он был мне нужен. Нужен был? Просто нужен был. Как он это делает? Блейк был полным эгоистом с диктаторскими замашками. Он решал все за других, ставил свои потребности выше прочих, и не думал о последствиях. Я догадывалась, что он именно такой человек, но сейчас убедилась в этом окончательно. — Ты не можешь приходить ко мне, когда тебе захочется и просить мой номер! — Почему не могу? Я в недоумении взглянула на него. Он либо издевался надо мной, либо был так глуп, что не в состоянии понять простые истины. Был еще один вариант: в мире ему подобных просто не существовало слова «нет». — Потому что, Блейк. Так нельзя. Нельзя делать то, что тебе хочется. — Ты слишком все усложняешь. Какое дело хозяину отеля до одной из своих официанток? — Не важно, ты все равно не поймешь, — махнула рукой я, в попытке прекратить этот бесполезный разговор. — Но больше не подставляй меня. Он кивнул, и задумался о чем-то своем. Зачем я согласилась пойти с ним? Знала же, что лучше позвать охрану и выставить его из отеля, но нет, я решила утолить свое любопытство. А сейчас вынуждена мириться с его дурным характером, чтобы не быть выкинутой из машины на другом конце города. — Давно ты работаешь официанткой в Хэтфилд? — вдруг нарушил тишину он, заставив мое сердце сделать кульбит. — Я часто там бываю, но тебя не видел ни разу. А на ресепшене мне сказали, что официантка по имени Джоанна у них не работает. Я вжалась в сиденье и отвернулась от мужчины. — Пару недель, — выдавила из себя, разглядывая мелькающие здания и машины. — А где работала до этого? — Это допрос? — В голосе моем было заметно раздражение. Но Блейк либо не смог его распознать, либо предпочел проигнорировать. — Мне интересно, почему нам не удавалось встретиться раньше, — спокойно ответил он. Я не знала, что сказать, и тогда решила сделать то, что делала всегда в подобных ситуациях — я решила промолчать. Молчание — прекрасная тактика, молчанием можно вывести человека на эмоции, влюбить его в себя, или оттолкнуть. Мне хотелось последнего. — Мы приехали, — сказал Блейк, подъезжая к высотному зданию. И я была благодарна вселенной, что он не стал развивать тему, связанную с моей работой. Джефферсон привез нас во французский ресторан — один из самых дорогих ресторанов города. Бронь здесь оставлялась за месяц, да и попасть в этот ресторан было проблемно даже для меня. — Давно ты заказал здесь столик? — Сегодня. — Но как тебе это удалось? Я слышала о том, что здесь нужно оставлять бронь за несколько недель. Либо он заказал столик месяц назад либо… Либо мы возвращаемся к разговору о единорогах. — Да, но не в случае, когда ты знаком с владельцем ресторана, — пожал плечами Блейк. Я невольно закатила глаза. Естественно. Джефферсон был знаком с хозяином. Стоило ожидать от него другого? Ресторан располагался на последнем этаже здания. Окна занимали практически все стены, открывая вид на город. Внутри дизайн был сдержанным. Белые и бежевые цвета прекрасно сочетались с золотом. По периметру помещения были расставлены столики со стеклянными столешницами, у половины из них, что находились в центре, были стулья из светлого дерева со вставками золотистых вензелей в спинке. У другой половины столов, расположенных по краям зала, были большие кресла, обитые кремового цвета кожей. Все выглядело роскошно и кричаще дорого. Приветливая девушка сопроводила нас к столику, который располагался прямо у окон. Ресторан находился так высоко, что у меня закружилась голова. Но нужно признать, вид был поистине захватывающим. Яркие лучи закатного солнца освещали зал, отражаясь от поверхностей, покрытых золотым напылением. Туч практически не осталось, все они трусливо сбегали, словно боялись красного светила. Даже и не верилось, что утром в городе бушевала стихия. — У тебя волосы переливаются, — послышался голос Блейка. — Что? — спросила я, поворачивая голову в его сторону. Он стоял рядом, и пока я следила за небом, кажется, он разглядывал меня. Рука его медленно потянулась к моему лицу, и Блейк коснулся моих волос: аккуратно взял темную прядь и пропустил через пальцы. И тогда я обратила внимание на то, о чем он говорил. В оранжевом свете солнца мои волосы действительно стали переливаться золотом: завораживающее зрелище. Мне не всегда удавалось увидеть закат. Солнце, лежащее у горизонта, часто скрыто за высотными зданиями. А работать я обычно заканчиваю уже после заката. Это минус проживания в большом городе. — И правда, — зачем-то ответила я, улыбнувшись мужчине. Лучи солнца играли и на его лице, теперь я могла разглядеть едва заметные маленькие веснушки на его щеках и у носа, и родинку на лбу, у самой кромки волос Блейка. В детстве мама говорила мне, что люди с родинками на лице — посланники небес, солнце любило их. Не могут же посланники небес быть плохими. Не может же солнце ошибаться. Прикусив губу, я скользнула взглядом по его грудным мышцам, рельеф которых виднелся под одеждой, крепким рукам, накаченному животу, и волевым усилием остановилась на пряжке ремня. Может именно это привлекало женщин в его образе? Любая на его фоне выглядит маленькой и хрупкой. Меня он мог обхватить и сломать пополам как тростинку, хотя я не являлась излишне худой. Блейк помог мне расположиться в большом кресле у окна. Я выпрямила спину, и аккуратно сложила ноги, как учили меня в детстве на уроках этикета. Блейк сел в точно такое же кресло напротив меня. Нас разделял стол и огромнейшая пропасть разности мировоззрения. Он был заветным желанием миллионов женщин. Взрослые девочки заказывали себе такого мужчину у Санта Клауса. Возможно, он и правда, не был виноват в том, что девушки строили на него планы. Рядом с ним любая автоматически становилась королевой бала.