Фелиция пожала плечами. — Давние обиды. — Но прошло тридцать лет. Разве эти обиды все еще имеют силу? — недоумевая, спросила я. — Вы не поверите, как долго один человек может хранить в себе обиду. Я думаю, они обе уже не помнят, что стало причиной раздора. В какой-то момент выработалась привычка, — предположила Фелиция. — Но у дочери Дороти наверняка уже есть свои дети, а может, даже внуки. — Вполне возможно. Такая легкая, но вместе с тем трудная вещь обида. Она лишила дочь матери, а мать ребенка, внуков лишила бабушки, а правнуков прабабушки. Я все еще пыталась осмыслить ее слова. В душе оставалась какая-то пустота. — Почему она называет меня Джессикой? — решила задать я последний вопрос. — Не знаю, но ее дочь вроде звали Джессикой. — Аа, — только и выдала я. — Ну, спокойной ночи. — Приятно было познакомиться, Джоанна. — И мне. Я зашла в квартиру и скатилась по двери на пол. Это день был тяжелым. Столько всего произошло, что касалось меня лишь косвенно, но я все равно чувствовала себя, словно по мне прошелся грузовик. Я вынула телефон из кармана и включила его. Два пропущенных от мамы. Три смс от Барбары. Пять смс и четыре пропущенных звонка от Блейка. Это нельзя больше продолжать. Мне нужно сказать ему правду и закончить эту историю.Открыв диалоговое окно, я напечатала короткий текст. Тяжелый день, было много работы. Поговорим завтра? Нажав отправить, я не стала дожидаться ответа от Блейка, а снова отключила телефон. Глава 23 Блейк Я подошел к краю обрыва и осмотрелся. Вдалеке виднелся альпинистский лагерь. За ним простирались темно-коричневые горные хребты и пожелтевшие сопки. Чтобы забраться сюда мы проделали большой путь, потратили около четырех часов, однако я не чувствовал усталости, продолжал стоять на ногах и наблюдать за полетом птиц. А вот отцу было тяжело, я находился в трех метрах от него, но все равно слышал его тяжелое дыхание. Можно было бы все списать на разряженный воздух, но сегодня у нас был совсем легкий маршрут, Стэф называла его детским. Мы не поднимались высоко в горы, соответственно воздух здесь был в порядке. Это и скалолазанием нельзя было назвать, у нас не было альпинистского снаряжения, и весь путь мы прошли пешком. Обычный поход. В другие дни мы ходили либо вдвоем со Стэф либо компанией по четыре-пять человек: я и Стэф, ее подруга Лора, старшая дочь Лоры — Эйприл и еще один друг Стэф — Мейсон. Мы выбирали средний маршрут. Но сегодня с нами был отец, поэтому трасса была совсем легкой. Он не большой любитель восхождений. Однако эта высота тоже была впечатляющей, а дорога интересной, по пути нам даже удалось увидеть горных козлов. У Стэф сегодня день рождения, взбираться в горы в этот день было традицией. Начал ее отец Стэф, когда она была примерно моего возраста. Сзади послышалось шевеление, и я обернулся. — Кто выкуривает по пачке в день, умирает в горах, — оптимистично напомнила она, передавая отцу воду. Я подавил смешок. — Спасибо, милая, но я уже бросил курить, — усмехнулся отец, присаживаясь на большой круглый валун. Стэф хитро прищурилась, она всегда так делала, когда знала, что ее обманывают. — Ты забыл свои сигареты утром на кухне. — Не правда, я буду все отрицать! — засмеялся отец. Стэф погладила отца по плечу и с улыбкой на лице взглянула на меня. — Блейк, пообещай, что не переймешь вредную привычку своего папы и не станешь выкуривать по пачке в день. — Обещаю, — сказал я. Она сердито взглянула на меня, едва пряча улыбку. — Знай, я всегда буду рядом, чтобы стукнуть тебя разок, если увижу, как ты куришь, а потом заставлю тебя взбираться на Уитни#_ftn1, без передышек. Понятно? — Кристально. Мне до тупой боли в легких хотелось зажечь сигарету и как следует затянуться, но я не мог этого сделать. Словно издеваясь, у дальней стены, прямо напротив меня висело предупреждение о штрафе за курение в этом зале. Поэтому мне придется терпеть, пока не выйду на улицу. — Как продвигается твой новый проект? — спросил Эрик, наконец отлипая от своего сотового. Я отвел взгляд от таблички с перечеркнутой сигаретой и заторможено взглянул на друга. Что он сказал? — Повтори, — попросил я. Эрик обернулся, решив посмотреть на что я пялюсь, но никого там не обнаружив, он вернул ко мне взгляд и усмехнулся. — Как проект продвигается? — спросил он чуть громче, чем в прошлый раз. — О каком проекте ты говоришь? О Джоанне или о строительстве дома в Бруклине? Эрик откинулся на спинку стула и дерзко улыбнулся мне. — А о чем ты хочешь поговорить? — спросил он. О чем мне хотелось поговорить? Может о том, что вчера Джоанна весь день не отвечала на мои сообщения и звонки? Или о том, что я не могу прийти в отель Хэтфилд, потому что по ее словам она сразу же лишится работы? Или мне поговорить о том, что вчера я места себе не находил воображая сотни вариантов, где Джоанна могла пострадать: попасть в аварию, быть украденной и перевезенной в другую страну или завербованной в спецслужбы, а на самом деле она просто игнорировала меня? Даже и не знаю. — Ни о чем не хочу говорить, — буркнул я, разрезая свой стейк. Вчера вечером она решила написать мне два коротких предложения, после целого дня молчания, а потом снова исчезла. Что с ней не так? — Ты сейчас тарелку разрежешь, — заметил Эрик, кивая на мои руки. Я взглянул на стейк перед собой, отбросил вилку и нож на стол, и метнул в друга раздраженный взгляд. — Какого черта она вообще выключает телефон? Разве его придумали для того, чтобы держать выключенным? — возмутился я, будто Эрик мог что-то знать об этом. Друг вскинул руки, словно пытаясь успокоить разъяренного быка, и медленно заговорил: — Остынь Блейк и давай по порядку. Но я не слышал его, меня переполняла злость, злость на эту девушку, которая обвиняла в эгоизме меня, а сама предпочла сбрасывать мои звонки. А еще злость от того, что единственный человек, который помогал мне справляться с дерьмовыми мыслям и гневом лежит в могиле уже девять лет и в этом была моя вина. Даже и не знаю, в каком порядке начинать. — А если кто-то захочет с ней связаться по очень важному вопросу? Как думаешь, он сможет это сделать, если гребаный телефон выключен все время? — вспылил я. Телефон Эрика разрывался от потока смс, раздражая меня этим еще больше.